По-настоящему
Шрифт:
…Я скучаю, безумно скучаю по нему… Каждый день перебираю его открытки, подарки, записки. Мне стоит такого труда каждое утро собирать себя буквально по частям, чтобы поехать на курсы, отсидеть несколько часов в пыльной аудитории, а потом сесть дома за стол, заваленный книжками и конспектами. Думаю о Стёпе постоянно. Думаю… о том безумном утре. И мне даже кажется сейчас, что ничего не было. Ничего, кроме его безумно влюблённых глаз.
Да, я всё забывала написать об этом. Стёпа оставил мне подарок. Когда я приехала из аэропорта и стала доставать что-то из сумки, наткнулась на маленькую фиолетовую коробочку. Я крутила её в руках
Наташа уезжает через неделю. Сегодня она позвала нас с Олей прогуляться по городу. Мы втроём, не сговариваясь, прихватили фотоаппараты и сделали очень много снимков, стремясь запечатлеть Наташу на каждом углу. Ната прощалась с Сибирском. Это было очень заметно. Мы прошли практически через весь город пешком, с Центральной набережной до нашего микрорайона. Забрели в Парк культуры и прокатились там на колесе обозрения. Смеялись, шутили, болтали…
Наташа счастлива. Я впервые после всей этой эпопеи с Петровским вижу её такой – уверенной, спокойной, радостной. У неё снова горят глаза.
Вечером мы с Олей были в гостях у Наташи, её родители устраивали что-то вроде «проводин». Приходила ненадолго Аня с маленькой Асенькой. Малышка так изменилась за тот месяц, что мы её не видели! Взгляд более осмысленный и при этом более доверчивый… Конечно, я не могла не вспомнить, как Стёпка уверенно кормил кроху из бутылочки, и еле сдержала слёзы. Аня кивнула мне – поняла.
– Всё будет хорошо, Марина, – сказала она. – Стёпа любит тебя, а ты его. Вот увидишь, вы будете вместе.
Мы сидели у Наташи почти до одиннадцати вечера. Смотрели старые видеозаписи, вспоминали, фотографировались, играли в четыре руки на фортепиано. И, конечно, Наташа пела. Я впервые слышала романсы, которые она готовит для экзамена, и – честно – в очередной раз готова была плакать от восхищения её голосом, музыкальностью, нежностью. В Наташе как будто появилось что-то новое. Она не просто поёт, она «проживает» песню от первой до последней ноты, от первого до последнего слова. Я уверена, Ната будет очень хорошей певицей.
Ещё неделя – и Ната уедет. Я верю, она поступит.
Писать некогда и, если честно, совсем не хочется. Зубрю и читаю целыми днями. И целыми днями жду Стёпкиного звонка…
Он звонит всё так же каждый день. Рассказывает звенящим голосом свои новости, спрашивает о моих. У него всё хорошо, и я порой ловлю себя на мысли, что сержусь на него: просто за то, что ему хорошо без меня, что я не слышу в его голосе… чего? Страдания? Боли? Он читает мне свои стихи, немного грустные, но очень светлые, и говорит, что скоро я получу какой-то сюрприз. А я не хочу никаких сюрпризов. Я просто хочу, чтобы он был со мной…
Возвращаясь с курсов, я обнаружила в почтовом ящике извещение о посылке из Москвы. От Стёпы! Ноги сами несли меня на почту. Отстояв очередь, я получила большую, но лёгкую квадратную коробку. Распаковала прямо на почте, ждать уже не могла…
(Приклеен нелинованный лист, на котором округлыми
«Риша, Маришенька, привет тебе из Москвы!
Я очень хочу всегда быть рядом. Хотя бы в этой трубке! Тебе нужно только сходить в офис «Сибирсктелекома» и подключиться. Мой номер уже есть в меню телефона, под кодовым названием «STEPAN».
Твой Я»)
В посылке была коробка с новеньким мобильным телефоном.
Мобильный? Мне?!
Да – мне. В Сибирске эти телефоны есть только у очень богатых людей да у бритоголовых «братков» в кожаных куртках. Димка собирается себе купить, хотя родители не понимают зачем. И вот… у меня. Как им пользоваться? К чему подключаться? Я несколько минут сидела на лавочке, просто не зная, что делать. При этом я была невероятно рада, потому что даже не мечтала о такой вещи – уж очень дорого стоят эти телефоны в Сибирске…
Через час я уже была в офисе «Сибирсктелекома», где купила sim-карту и получила подробные инструкции, как звонить и отправлять текстовые сообщения (они называются sms). А потом написала сообщение Стёпе. Английскими буквами по-русски (по-другому невозможно, т. к. русских букв на клавиатуре телефона нет). Он перезвонил через несколько секунд.
– Теперь я всё время рядом, Мариша!..
После разговора его голос ещё долго звенел у меня в ушах. Конечно, я благодарила за подарок, журила, ведь это так дорого… «Нет ничего дороже ощущения близости», – сказал Стёпа. И я слышала, как он улыбается…
Теперь мы постоянно шлём друг другу сообщения. Как я радуюсь, когда на дисплее загорается синий конвертик! Как здорово, что на свете есть мобильники!
Провожали Наташу. Опять аэропорт. Опять слёзы, и опять перед моим внутренним взором промчались нарезкой кадров счастливые моменты детства и юности, проведённые вместе с Натой. Одиннадцать лет дружбы, когда мы были, наверное, даже ближе, чем иные сёстры. И вот – я остаюсь, а Ната вместе с мамой скрывается за стеклянными дверями зала вылета…
Мне не хочется писать, как мы прощались. Может быть, потому, что каждую секунду в этом самом аэропорту я вспоминала последние минуты рядом со Стёпой. Бог мой, я не хочу больше никого провожать! Только встречать, радоваться, обниматься при встрече… Погружаться в любимые глаза, как в тёплое море, и забывать о времени и пространстве…
Подала документы в приёмные комиссии двух вузов. Проникнувшись важностью момента (а может, желая проконтролировать), мама в обеденный перерыв примчалась с работы, чтобы мы вместе пошли подавать заявление на юридический факультет Сибирского Государственного университета. Мы подали документы, пообедали в уличном кафе, поболтали. Потом мама побежала на работу, а я, убедившись, что она скрылась за поворотом к суду, помчалась в противоположную сторону – на факультет журналистики Сибирского Государственного института. Даты экзаменов уже утверждены. За день до экзаменов на журфаке будут консультации продолжительностью по полтора часа. Главное испытание на журфаке – творческий конкурс, за который нужно получить не меньше шести баллов, чтобы допустили к остальным экзаменам.