По образу и подобию
Шрифт:
— Нет, не ученый.
— А…?
— Меня зовут Лин.
Пока Лин и Надире знакомились заново, ребята занялись пострадавшими, поиском тела старого муллы и обезвреживанием спящей парочки.
— Мона, просканируй нашего «имама», все ли его органы на месте? Подшей ему к затылку сердолик и введи в кровь радий, чтобы он снова стал человеком, — обратился к доктору Майкл; потом нажал передатчик в интеркоме. — Влад, вызывай федералов. Сообщи им наши координаты.
— Да, командир! На связи «Рыбы», — донеслось из крошечного динамика.
— Сообщи «Рыбам»,
Надире вопросительно смотрела на Лина.
— Так кто ты на самом деле?
— Я — человек, который любит свой дом, имя которому — планета Земля, — улыбнулся он.
— А мне можно с вами? — вдруг спросила девушка.
Лин оглянулся, чтобы узнать мнение остальных вселенцев, и наткнулся взглядом на Мону. Увидев доктора, Надире узнала и ее.
— Вы… — она рассеянно показала на нее пальцем, — та доктор… в палатке, верно?
Мона в ответ молча кивнула и улыбнулась.
— Так значит, вы все… из отряда спасателей? — пыталась она догадаться.
— Можно сказать и так, — раздался голос у нее за спиной.
Надире обернулась. Рядом стояли Роберт и Лика. Вскоре подошли Джонни и Майкл.
— Нам пора, — проговорил Лин и по-дружески тронул египтянку за плечо.
— Да, — подтвердил Майкл. — У нас еще кое-какие невыясненные делишки висят на хвосте…
— А я? — растерялась Надире.
— Мы еще увидимся, — заверил ее Лин. — Мне нужно побывать в Каире и заглянуть на раскопки Сфинкса.
Надире весело хмыкнула, поняв его шутку. А ребята недоуменно посмотрели на колегу.
— Раскопки Сфинкса? — Роб непонимающе сморщил нос. — А как же Гималаи?
— Туда я всегда успею! — гордо заявил Лин, и вселенцы стали покидать развалины древнего африканского дворца.
Надире продолжала стоять в арочном проеме, прислонившись к песчаной стене, и загадочно улыбаться, провожая взглядом удалявшуюся группу молодых людей.
— Хорошие ребята, верно? — вдруг раздался старческий женский голос у нее за спиной.
Девушка оглянулась. Перед ней стояла низенькая женщина в длинном широкополом плаще с натянутым на лицо капюшоном. От слов незнакомки веяло цинизмом. Надире подозрительно посмотрела на нее и отвернулась, не проронив ни слова. Через некоторое время девушка уже забыла о неизвестно откуда появившейся старушке и, романтично улыбаясь, наблюдала за рассветом. Над саванной забрезжили первые и робкие лучи восходящего солнца. Момент жертвоприношения был упущен.
54
На улицах Минска было так же шумно, как и на улицах других мегаполисов Федерации. Большие города почти ничем не отличались друг от друга, напоминая гигантский муравейник. Везде возвышались небоскребы, везде в воздухе висела голографическая реклама и пестрели гигантские плазменные табло банков. Также повсюду сновали скимеры. А по высотной одноколейке проносились электроэкспрессы.
Татьяна не спеша шла по бульвару, но ни разу даже не попыталась зайти ни в один из своих любимых бутиков. Витрины сегодня почему-то не радовали ее. Настроение для шоппинга было не подходящее. Она в глубокой задумчивости пыталась представить, как будет объясняться с Владиславом Петровичем, когда тот вернется из командировки, и ничего не могла придумать. В голове было совершенно пусто. Как-то уж очень неожиданно вся ее строптивость стекла, как растаявшее мороженое, обнажив совершенно незащищенную сущность, в общем-то, неплохого человека.
Ей вдруг показалось, что это не она подшучивала над однокурсниками и преподавателями, а они унизили ее перед всем миром. Ощущение опустошенности и необъяснимой тоски навалилось на нее тяжелой ношей.
«Что случилось?» — задавались вопросом дома родители. — «Уж не подменили ли нам дочь?» — шутя, удивлялись они. А Татьяна ходила, как тень, никому не дерзила, ни с кем не препиралась, стала «тише воды — ниже травы».
— Доченька, что-то случилось? — беспокоилась мать.
— Ничего, — задумчиво отвечала та и удалялась в свою комнату.
Закончилось все тем, что Татьяна заболела. Сначала это была депрессия, а потом и простуда. За время болезни девушка проанализировала все свои поступки, выходки и увидела окружающий мир с другой, неизвестной ей доселе стороны.
Таня целыми днями валялась в постели и думала, думала, думала… Временами она усаживалась перед зеркалом и всматривалась в свое отражение, будто изучала его. Самое удивительное, что ту, которая находилась по ту сторону зеркала, она не узнавала. Правда, эта незнакомка очень напоминала ее в совсем недавнем прошлом: те же карие глаза, та же короткая стрижка и, выкрашенные по последней моде в синий цвет волосы, торчащие в разные стороны из-за длительного пребывания на подушке. И все же это была уже не она. Глаза из зазеркалья смотрели на нее печально и жалобно, будто просили милосердия. Но они не стонали, нет. Боли в них не было. Они словно говорили: мы только что узнали самое сокровенное.
Набравшись, наконец, сил и смелости, Татьяна направилась к учителю домой.
55
Влад в это время намеревался ненадолго выскочить в гипермаркет за продуктами. Можно было, конечно, заказать их и по интерфейсу с доставкой на дом, но Влад предпочитал эти деньги тратить на своего ребенка, а не на сервис.
Стоя на пороге, он склонился к сыну и взял его за плечо:
— Никому не открывай. Договорились?
— Договорились, — без энтузиазма согласился малыш.
— Я сейчас вернусь. Что тебе купить вкусного?
Дима пожал плечами:
— Не знаю. Мне ничего не хочется, — печально проговорил он.
— Тогда я сделаю тебе сюрприз. Не скучай, я быстро, — сказал отец, погладил сынишку по голове и исчез за сомкнувшимися прозрачными панелями лифта. Двери в квартиру плавно закрылись, и домашний компьютер проговорил электронным голосом:
— Взрослый хозяин вне дома. Включается программа повышенного контроля над всеми системами безопасности и жизнеобеспечения.