По праву короля
Шрифт:
И это – его вина. Сам постарался.
– Лили, милая, просто ты произвела неизгладимое впечатление на барона.
– Настолько?
– Да, именно что настолько.
Лиля покачала головой.
– Не уверена, что мне приятно.
Джерисону тоже было… неприятно. Как-то не по себе, что ли? А ведь думал, что не ревнив.
– Джес?
– Да, любовь моя?
Откликнулся – и только потом понял, что именно сказал.
– Не бросай меня больше – в такой ситуации. Хорошо?
– Обещаю, –
Не бросит.
А с Эдвином мы еще поговорим. Завтра же.
– И постарайся не вызвать этого негодяя на дуэль?
Джес едва не подавился воздухом.
– Ты мои мысли читаешь?
– Не-а. Просто я бы ту стерву крашеную убила бы.
Джерисон отлично знал, что Виона не крашеная, а вовсе даже натуральная рыжая. Но говорить об этом не стал. Ни к чему.
– Ревнуешь?
Лиля перекатилась поудобнее, поставив ему локти на грудь.
– Да. И учти – я не только жена, я еще твой врач. Если что – сама отравлю, долго мучить не стану.
Получилось очень убедительно. Но на угрозы благородный граф отродясь реагировал только одним способом. И перекатился обратно, подминая женщину под себя.
– Ах, отравишь…
Джес захватил оба запястья Лилиан одной ладонью и поднял их над головой. А то ходи потом с расцарапанным носом.
– Джесссс!!!
– Шипи-шипи, змейка моя ядовитая…
– Джес…
***
Джерисон уснул, а Лиля лежала, смотрела потолок и размышляла. За окном сияли вишенками крупные звезды.
Итак.
Странная какая-то ситуация. Ладно, с Мирандой никто ничего не мог предусмотреть. Но остальное?
Подсылать к мужу любовницу, и вести Лилю туда, где он веселится с этой рыжей девкой?
Лиля невольно согнула пальцы когтями. Да, повезло Джесу, что Мири свидетельствовала в его пользу. С этого дня, дорогой супруг, ты попал.
Есть один замечательный рецепт против супружеских измен. Стопроцентно действенный. В любые века и при любых нравах. И упаси Альдонай, никаких скандалов, ссор, ревности и прочих трат времени и сил.
Надо выматывать мужчину в постели так, чтобы на других женщин у него сил уже не оставалось. Вот так Лиля со своим супругом и поступит. Нечего тут по другим бабам бегать, самой мало!
Да, ситуация идиотская.
Но… это с ее точки зрения. А будь она тем, кем ее представлял Джес? Истеричной безмозглой идиоткой? Что было бы в результате?
А вот то самое.
Она бы обиделась. Устроила истерику, раскричалась, возможно закатила бы безобразный скандал, может, убежала… побежал бы Джес за ней?
За той Лилиан?
Нет.
И тут на сцену выходит барон-утешитель.
А что может быть опаснее ядерной боеголовки? Только обиженная женщина. Опасна, коварна, особо
На что она способна?
На все, дорогие мои. На все и немножко больше.
А чего от нее хотели добиться?
Если барон не полный идиот – этого Лиля уже никогда не узнает. Он просто отстанет. Или…?
Вот именно – или. Если у вас какие-то планы на человека, вы просто так от них не откажетесь, это уж точно. Тогда – как?
Могут их подкараулить, или похитить Миранду, или… да что угодно?
Глядя на барона Фремонта, Лиля и не сомневалась. Но делать-то с ним что? Спустить на него Джерисона?
Нет, не вариант, муж ей самой нужен, а барон производит впечатления грязной твари, которая не брезгует столь же грязными приемчиками. Не пойдет.
И что она еще может сделать?
Только вывести завтра барона из себя. Вести себя, как сволочь, но не подставлять Джеса под удар. Разозленный противник – уже половина врага.
А еще попросить служанок. Пусть попробуют собрать сведения. Сколько им еще оставаться в Дорсане? Два дня? Том что-то говорил о профилактике, коней к кузнецу загнали, кареты, опять же…
Это понятно.
Два дня. Один уже прошел, остался еще один – и в путь.
Если барон что-то предпримет, то именно завтра.
Лиля вздохнула. Эх, опять риск, опять проблемы – вы мне не скажете, как другим женщинам удается ни во что не вляпаться?
Не скажете?
Ну и храните свои секреты дальше, вот. А она спать будет. Завтра предстоит тяжелый день, так что баиньки.
Лиля уткнулась носом в плечо Джерисона, поправила ногой Нанука, который неудобно положил лапу, и уснула. И снились ей только хорошие сны. Уютные и теплые.
Вирма, земли клана Хардринг.
– Мамочка, уже скоро-скоро. Время пришло!
Труди смотрела на свою дочку, и едва сдерживала слезы.
Чему радуется малышка?
Новой кукле? Платью? Замужеству?
Ах, если бы! Она радуется тому, что скоро ей предстоит воинское посвящение. Что она станет не госпожой, а господином Эллейга, хозяйкой своей судьбы.
Кирией.
А ей, Труди – что останется ей?
Ждать свою малышку.
Ждать, как некогда мужа, молить всех богов, надеяться, что попадется Тире достойный мужчина… или уже попался? Все же дочку Труди знала достаточно, чтобы уловить признаки влюбленности. И сияющие глаза, и легкость движений, и… да мало ли признаков, доступных взгляду любящей матери?
– Совсем ты у меня выросла, дочка. Что ж, воин – так воин. А замуж потом не захочешь?
Тира медленно покачала головой. И взгляд у нее был нехорошим. Тоскливым таким, безнадежным… для понимающего человека такой взгляд, что расписка.