По прозвищу Малюта
Шрифт:
Командир дивизии и комиссар сделали непонимающие лица, типа они ни чего не получали и ничего не знают, а на мою настойчивую просьбу немедленно отдать приказ на эвакуацию семей комсостава и вывод дивизии из расположения, ответили категорическим отказом.
– Да, два дебила это сила! Слышите вы, два альтернативно одарённых! В ночь с субботы на воскресенье ожидается крупная провокация со стороны немцев, как на Халхин-Голе. Если из-за вас, двух кретинов, дивизия понесёт большие потери, то клянусь, лично вас расстреляю как предателей и саботажников.
– Да ты кто такой, мальчишка!? Я сейчас сам прикажу тебя арестовать! — В ярости покраснев, заорал комдив.
– Ну-ну, рискни здоровьем, повторяю для особо тупых, и тех, кто в танке, я заместитель по боевой подготовке, начальника центра по подготовке войск специального назначения. Стоит мне только свистнуть, и мои ребята вас всех тут раком поставят, потом глаза на жопу натянут и моргать заставят!
Только тут до комдива
Комдив успел увидеть бойцов, что прибыли вместе с этим капитаном, все они были вооружены автоматическим и самозарядным оружием, и были как братья близнецы с теми группами чистильщиков, как не официально прозвали этих бойцов, да и его бойцы старались близко к прибывшим не подходить, явно их опасаясь.
– Надеюсь, вы меня поняли, в противном случае не обессудьте, придётся ответить за свои ошибки. Счастливо оставаться.
Наглый капитан вышел, а комдив только глянул на дивизионного комиссара.
– Знаешь Николай, я вспомнил, капитан Скуратов — Малюта, так его между собой звали те бойцы, что чистили окрестности. Я тогда навёл о нём справки, короче он знаком и с Жуковым, и с Шапошниковым и с Берией, да и местные его боялись как огня, он тут хорошо покуролесил и навел ужаса на местных, и стрелял при малейших признаках неповиновения, не глядя, кто перед ним. Этот действительно может вернуться и пристрелить нас, и комендантская рота не спасёт.
– И что делать?
– Проверь входящие приказы, не думаю, что он будет врать про приказ Кирпоноса.
Спустя полчаса такой приказ действительно нашёлся, оказалось, штабной писарь по ошибке засунул его вместе с малозначимыми бумагами. Чуть не прибив его на месте, комдив всего лишь сунул недоумку кулаком в рожу, и ознакомился с приказом. Там действительно приказывалось вывести войска по полной боевой из мест дислокации и отправить семьи комсостава в Одессу, в организованные там палаточные лагеря отдыха рядом с морем.
Прочитав приказ, оба схватились за головы, так они имели сейчас реальный шанс их потерять. Через час дивизия была поднята по тревоге, через два часа, под охраной пехотного взвода и двух пулемётных бронемашин, семьи комсостава на грузовиках выехали ко Львову, где семьи должны были пересесть на поезд, а сопровождение вернутся в часть. А в дивизии тем временем был пожар в борделе, во время наводнения, наконец к вечеру части стали выдвигаться из расположения. Одновременно с этим со складов вывозились боеприпасы и продовольствие во временные склады размещения рядом с местами расположения выводимых в поле частей. Само начальство дивизии пока осталось на месте, а поздно вечером следующего дня, субботы 21 июня пришла шифрограмма из Москвы об объявлении военного положения и занятия обороны по предписанному месту. Будь комдив и комиссар верующими, то точно перекрестились бы, не заедь к ним этот Малюта, и они точно не смогли бы выполнить полученный из Москвы приказ.
Я продолжал в оставшееся время колесить по приграничной полосе, проверяя приказ о занятии обороны. Пару раз видел, как наши связисты в сопровождении минимум отделения бойцов, ремонтировали связь. Вот так и наступил вечер субботы 21 июня, я не стал бодрствовать, какой в этом смысл, мы остановились в небольшой деревушке, километрах в 30-ти от границы. Выставив часовых, а это святое, а тут тем более, хоть за прошедший год здесь хорошо и подчистили от всякой мрази, но бережёного бог бережёт, да и расслабляться не стоит. Подъём был назначен на 6 утра и выспались мы отлично, рядом не было ни каких значимых объектов, а гул немецких самолётов был не таким сильным, да и маршруты их пролегали немного в стороне от нас. Достаточно слабая орудийная канонада из-за дальности расстояния тоже не могла помешать нам спать. Утром я связался со штабом Киевского Военного Округа, благо рация, установленная в одном из бронеавтомобилей, добивала до Киева, и получил подтверждение начала войны. Ещё при выезде сюда, я приказал по максимуму взять с собой патроны к автоматам и пулемётам. Продовольствие найдём везде, вот с топливом чуть похуже, но найдём, а затем просто у немцев брать станем. Пока у меня была такая возможность, я хотел немного покуролесить в немецких тылах, потому что потом, как чувствовал, придётся сидеть на базе и в ускоренном темпе готовить новые группы спецназа. Уже распробовавшие их, начальство, после того, как ребята по полной оторвутся в немецких тылах, просто завалят нас требованиями побольше и побыстрей.
Ещё вчера, когда мы ехали сюда со стороны границы, я наметил несколько перспективных участков для засад. Хотя это направление
В небе пролетали самолёты, в основном немецкие, но и наших к моему удивлению хватало, похоже что и до командования авиацией сумели достучаться. В тот раз практически не понесла потерь только морская авиация из-за приказа Кузнецова о приведении флота в полную боевую готовность, именно поэтому налёты немецкой авиации на базы флота были отбиты, в том числе и флотской авиацией. Около полудня, мы наблюдали бой в воздухе, несколько десятков немецких бомбардировщиков, которые летели бомбить наши позиции, были перехвачены парой троек наших истребителей, вот только шли они под прикрытием собственных истребителей и в воздухе завязался бой. Мы с напряжением смотрели с земли, за развернувшейся в воздухе дракой. Вот загорелся немецкий бомбардировщик и от него отделились капли парашютов экипажа, а он сам, горящей кометой устремился к земле. Вот и наш ишачок (Истребитель И-16, немецкое прозвище — крыса.) задымил, и клюнув носом, понёсся к земле, а из кабины выпала точка, которая скоро заболталась под стропами белого парашюта. Итогом боя было четыре сбитых немецких бомбардировщика и один истребитель, а наши потеряли три свои истребителя, и еще пара летела назад с дымным следом. Самолёты улетели, а я отдал приказ захватить вражеских пилотов и привести наших. Бойцы рассыпались выполняя приказ, трогать технику я запретил. Через час они доставили восемь немцев и трёх наших пилотов. Кстати что интересно, дорога так и оставалась пустой, только пару раз по ней пронеслись полуторки, да проехало несколько телег с местными жителями, ни каких колонн беженцев не было, может потому, что свои семьи наши командиры уже эвакуировали, а местным всё было безразлично, да и граница считай под боком.
Увидев пленных немецких пилотов, наши лётчики было полезли к ним с кулаками, но я не допустил, зато сам чуть не двинул в наглую рожу одного из немцев. Эта скотина, знавшая русский, заявила, что если мы немедленно им сдадимся, то он попросит о мягком обхождении с нами. Бить его я не стал, а вместо этого ухватив хитрым способом за руку, нажал так, что он скрючившись от боли, упал на колени.
– Товарищ капитан, нам бы назад в часть.
Это обратился ко мне старший из летунов, старший лейтенант Терентьев.
– Извините товарищ старший лейтенант, но пока это невозможно. У нас тут своё дело, а одни вы можете не дойти до своей части. В любой момент тут могут появится немцы, а вы сами навряд ли от них уйдёте.
– Как же тогда быть?
– Просто подождите немного.
Пока было тихо, мы поели сами и покормили наших лётчиков, а немцы только глотали слюни. Наконец появился немецкий передовой дозор, шесть мотоциклов с колясками, два полугусеничных бронетранспортёра и танк двойка. Дождавшись, пока немецкая разведка доедет до нас, мы открыли по ней огонь. Кстати немецкие лётчики всё видели, их связали и заткнули им рты, что бы они чего не отчебучили, и хотя им была видна дорога, их самих с дороги было не видно и пошевелится они тоже не могли, так что ничем помешать нам было невозможно. Разведывательный БТР-1 ударил из ДТМ по мотоциклистам, а десантные БТР-2 ударили из своих крупнокалиберных ДШК по бронетехнике. Первая бронемашина всадила очередь бронебойно-зажигательных патронов в борт немецкой двойке, от чего она почти сразу вспыхнула, а спустя несколько минут и взорвалась от детонации боезапаса. Вторая бронемашина прошлась обычными патронами по бортам пары немецких бронетранспортёров, но так, что бы не повредить их двигатели. Мне ведь ещё немецких пленных пилотов вывозить, а на чём? В свои машины их пихать? Так там места свободного нет, да и БТР-1 бил из ДТМ исключительно по солдатам, стараясь не повредить сами мотоциклы. Не прошло и пяти минут, как на дороге вовсю горел немецкий танк, и стояли испятнанные пулевыми отверстиями бронетранспортёры, а спереди вразнобой стояли и лежали тяжёлые мотоциклы с колясками. Прижав автоматы к плечу, мои бойцы двинулись к уничтоженному разведдозору противника. Те, кто был вооружен СКС и пулемётами их прикрывали. Вот стали раздаваться одиночные выстрелы, это бойцы проводили контроль, так как пленные были мне не нужны. Вскоре я осматривал трофеи, оба бронетранспортёра и четыре мотоцикла оказались на ходу. Хорошо, что летуны умели ездить на мотоциклах, а потому я щедрой рукой выделил им два цундапа с колясками и пулемётами, а также из трофеев выделил три автомата МП-38 и три парабеллума, снятых с тел немецких солдат, также пару ранцев с трофейными продуктами.