По следам древних культур
Шрифт:
Стенная роспись. Орнаментальная панель. Здание II. Древний Пянджикент. Начало VIII века
Деревянный щит, обтянутый кожей, с изображением согдийского всадника. Замок на горе Муг. Начало VIII века
Согдийские владетели едут для жертвоприношений в «храм предков»
Стенная роспись. Храм II. Древний Пяндшнкент
Вернёмся,
Большой интерес представляет с точки зрения стенных росписей и западная стена в здании II. Выше указывалось, что по бокам входного проёма в замкнутое западное помещение расположены ниши; росписи размещены между ними. Имелись росписи и в нишах, которые были заполнены, как увидим ниже, сидящими статуями. Налево от ниши, находящейся в южном участке западной стены, сохранились лишь небольшие фрагменты росписи: кусок верхнего платья чьей-то фигуры, лук и, повидимому, колчан. Направо от этой ниши, между нею и входным проемом, дано изображение трёх воинов. У правого не сохранилась голова, у центрального воина уничтожена голова и плечи, наконец, третий воин, нарисованный в значительно уменьшенном виде, не имеет нижней части ног.
Воины одеты в боевые, повидимому кожаные, панцыри с вертикальным разрезом по бокам, от бедра и ниже, чтобы движения не были стеснены. У пояса подвешены знакомые нам уже согдийские мечи. Ноги у двух воинов, нарисованных в крупном масштабе, широко расставлены, как это можно увидеть на изображениях воинов на стенных росписях из буддийских монастырей в Синьцзяне. Из трёх воинов только у одного, изображённого в значительно уменьшенном размере, сохранилось лицо и головной убор в виде чёрной шапки. Нельзя не поставить вопросов: что это за воины, какое отношение они имеют к центральной «сцене оплакивания», и, наконец, почему фигура третьего воина изображена по крайней мере в три раза уменьшенной?
Если действительно в центре мы имеем умершего Сиявуша, то воины могли быть из его свиты, так как вероятнее всего, что все сцены здесь связаны между собой в какое-то единое целое.
Что же касается третьего вопроса, то, повидимому, воин меньших размеров принадлежал к группе воинов-рабов, которых в древности для подчёркивания классового неравенства принято было изображать в значительно уменьшенном виде по сравнению с людьми свободного состояния. Направо от входного проёма, по той же западной стене, изображён в красках отдельно стоящий воин, почти в таком же одеянии, как и у только что описанных. Узкая талия воина перехвачена поясом, к которому подвешен меч. В правой руке он держит жертвенник, очень похожий на тот, что изображен в помещении № 10 здания I. От жертвенника уцелела лишь нижняя часть. Голова у воина не сохранилась. Кожаный панцырь воина отличается несколько иной отделкой, чем у воинов, стоящих налево от него: у него с плеч на грудь спускаются две полоски, повидимому ремни.
Северная стена в смысле росписей пострадала от времени значительно больше, чем остальные стены зала. Здесь сохранилось, и то не полностью, изображение коня красной масти со следами полного снаряжения, а именно седла, сбруи и т. д. Всадника на коне не видно, зато позади коня видны следы фигур, повидимому слуг. Не конь ли это Сиявуша? Росписи на стенах айвана, за исключением южной, описанной выше, дошли до нас в таких мелких кусках, что можно говорить лишь о красках да о тонкости и мастерстве рисунка художника. Нам представляется, что сейчас мы имеем возможность истолковать и сцену по южной стене айвана в зданий II. Мы едва ли ошибёмся, если выскажем предположение, что изображённые здесь всадники в коронах и с приподнятыми указательными пальцами вытянутой правой руки (знак почтения) и являются теми самыми согдийскими владетелями, которые в определённый день приезжают для жертвоприношения в «храм предков», о чём рассказывает упомянутая выше китайская летопись. Таким образом, и их приезд имеет прямое отношение к тематике центральной «сцены оплакивания», которая объединяет около себя все темы и сцены стенных росписей в здании II, которое, быть может, и является таким «храмам предков».
В 1950 году во время расчистки центрального четырёхколодного зала в здании II решено было очистить западную стену от суфы, примыкающей к ней и частично к южной стене. Очистка дала совершенно неожиданный результат. За суфой оказалась прекрасная роспись в виде панели вдоль стены, по её низу. Панель прекрасно сохранила свои краски и оказалась двойной росписью. Поверх более старого красочного орнаментального слоя художник нарисовал новый. Сквозь второй слой проступает первоначальный. Вся орнаментальная полоса представляет чисто растительный узор, сохраняющий изображения стеблей и листьев. В нижнем (старом) своём слое та же панель даёт развитие геометрического орнамента в виде образующих углы гранёных плоскостей.
Выше нам приходилось не раз уже упоминать о нишах в здании II, как и о нишах в здании I. Характерно, что все ниши имеют одну ступень, как бы постамент. В правой нише по западной стене здания II хорошо сохранилась часть верхнего платья от сидящей в ней статуи. Если вспомнить находку скульптурно выполненного в глине лица юноши, найденного в здании I, то станет ясным, что в нишах в том и другом здании находились сидящие фигуры.
Если здание II было, как нам представляется, «храмом предков», то чем же являлось здание I? Теперь никто не сомневается, что оно являлось храмом. Однако каким? К сожалению, настенная живопись дошла лишь в незначительном по сравнению с тем, что было, количестве. Однако и то, что дошло до нас, говорит, в противовес сценам в здании II, не о скорби, а о радости. Все сцены в помещениях № 10 и № 10а в здании I говорят о весне, о воскрешении творческих сил природы. Такой же радостный характер носят и сцены, связанные с жертвоприношением, в котором принимает участие дехканская знать с золотыми чашами в руках. Трудно ответить, было ли здание I самостоятельным храмом. Не исключена возможность, что эти два здания-храмы между собой тесно связаны. Ответить на этот вопрос без дальнейших раскопок на территории, лежащей сейчас на север от северной ограды двора здания I, нельзя. В истолковании храмов I и II в настоящее время ещё много неясного. Только дальнейшие раскопки помогут нам разрешить трудности.
Выше указывалось, что раскопками здания II в 1948 году, когда в нем произведены были главные работы, руководил А. Н. Тереножкин. В 1949 и 1950 годах раскопки здесь продолжались под непосредственным руководством А. М. Беленицкого.
Дворец Диваштича
В 1949 году экспедиция начала раскопки на большом бугре, лежащем на восточной стороне площади шахристана, напротив зданий I и II. За два летних растопочных сезона в 1949 и 1950 годах на бугре этом почти наполовину раскрыто огромное здание, которое по плану и по своему назначению резко отличается от зданий I к II. По всем признакам здание это светское, дворцового типа. Сложено оно из характерного для древнего Пянджикента сырцового кирпича размером 48x24x12 сантиметров или 50x25x12 сантиметров. Здание это мы обозначили III. Руководил его раскопками в 1949 году М. М. Дьяконов, а в 1950 году сначала М. М. Дьяконов, а затем А. М. Беленицкий. В настоящее время в здании III вскрыто уже 26 помещений, или комнат. Раскопки в основном направлялись с севера на юг — бугор вытянут именно в этом направлении. Фасад у здания глядит на восток, хотя первоначально мы предполагали, что он должен быть повёрнут в сторону площади на запад. Несмотря на то, что вскрыто уже 26 комнат, мы, как сказано выше, не выявили даже половины здания. Пока мы раскопали только южную половину здания, да и то не полностью, так как помещения, примыкающие непосредственно к фасаду, ещё не тронуты. Как мы увидим ниже, в здании III в противоположность зданию I очень мало деревянных частей; преобладающим перекрытием являются коробовые своды из обычного пянджикентского кирпича размером 48x24x12 сантиметров или 50x25x12 сантиметров. Характерно, что подавляющая часть помещений была двухэтажная, а там, где имели место одноэтажные помещения, были возведены высокие стены в уровень с двухэтажными частями здания. Раскопанные помещения получили наименования по номерам, причём номера идут не подряд, а с некоторым перебоем, что обусловлено порядком раскопок. Первым вскрыто было помещение, которое получило номер первый (№ 1); оно оказалось продолговатой комнатой, которая была перекрыта коробовым сводом, выложенным из упомянутого сырцового кирпича. В восточной стене комнаты свод перекрытия сохранился, но ввиду того, что он грозил полным обвалом, его пришлось убрать. Характерно, что его контуры прекрасно отпечатались на западной стене, что даёт возможность полностью получить его очертания. Между прочим, по этой стене мы можем хорошо восстановить высоту первого этажа, так как высота западной стены около 5 метров. В восточной части комнаты можно хорошо проследить начало второго этажа, пол которого покоился на коробовом своде первого этажа. Как выше было упомянуто, раскопочные работы на бугре III двигались от помещения № 1 по направлению на юг. Здесь первым был раскрыт небольшой, связанный между собой комплекс комнат. Длинное коридорного типа помещение № 2, вытянутое с севера на юг, объединяет остальные. По восточной стене этого коридора шириной 1,8 метра имеются входные проемы в узкие сводчатые комнаты, тянущиеся по оси с запада на восток. Вход в них идет пандусом, т. е. спускающейся вниз дорожкой в ширину пала, Комнаты эти почти полностью сохранили свои своды. Их было жаль разрушать, вследствие чего раскопки здесь временно были прекращены.
Вернёмся к коридору. Он имеет высокие стены, выше 5 метров, прекрасно оштукатуренные, со следами сплошной красочной росписи. Коридор этот, упираясь в глухую стену, под прямым углом поворачивает на запад [29] и выходит на упомянутую выше площадь. Весь этот небольшой комплекс производит монументальное впечатление. Можно только пожалеть, что навсегда утеряна имевшая здесь место богатая стенная живопись, следы которой видны, особенно в местах около прямого угла стен, где сходятся два коридора: один по оси СВ, другой — ВЗ.
29
Этот участок на плане обозначен № 2а.