По следам Франкенштейна и другие ужасные истории
Шрифт:
Что он здесь делал? Не он ли был убийцей моего брата? Едва эта догадка мелькнула в моей голове, она тут же превратилась в уверенность. Никто из людей не способен был загубить прелестного невинного ребенка. Убийцей мог быть только он. Чудовище быстро прошло мимо и затерялось во тьме. Никому не понять, какие муки я претерпел в эту ночь под открытым небом.
Рассвело, и я отправился в город. Ворота были открыты. Я поспешил к отцовскому дому. Первой моей мыслью было немедленно отправиться в полицию. Но что я мог сказать? Я подумал, что мой рассказ сочтут за лихорадочный бред. Настолько он был неправдоподобен.
Около пяти часов утра я вошел в отцовский дом. Я велел слугам никого не будить и прошел в библиотеку. Но вскоре туда вошел Эрнест. Он приветствовал меня с грустной радостью.
– Я надеюсь, что твой приезд подбодрит отца; он тает на глазах. И ты сумеешь убедить несчастную Элизабет, что она не виновна в смерти бедного Уильяма. Тем более теперь, когда преступник обнаружен.
– Обнаружен? Боже! Но это невозможно! Кто мог поймать его? Это все равно, что поймать дикого хищника.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – возразил мой брат, – все обвиняют в убийстве Уильяма нашу соседку Жюстину.
– Как это может быть? – воскликнул я. – Жюстина! Такая добрая, преданная нашей семье, как она могла совершить такое ужасное преступление?
Эрнест так разволновался, что долго не мог говорить. Наконец, он взял себя в руки и рассказал мне.
– Тело бедного Уильяма нашли возле ее дома с темными следами пальцев на шее – его задушили. Но это еще не все. Одна из служанок взяла почистить платье Жюстины, которое было на ней в ночь убийства. В его кармане она нашла миниатюрный медальон с портретом нашей матери. Этих улик оказалось достаточно, и Жюстина – взята под стражу.
В эту минуту в комнату вошел отец. Горе наложило на него глубокий отпечаток, волосы его совсем побелели. Я обнял его со всей нежностью.
– Милый отец! – сказал я, – нет слов, чтобы вас утешить. Но скажу одно – вы заблуждаетесь, Жюстина не виновна.
– Дай бог! – сказал отец слабым голосом. – Я тоже не верю, что она виновна. Суд будет сегодня, и я надеюсь, что ее оправдают.
Что я мог сказать? Если бы я поведал о демоне, которого я создал, все сочли бы мой рассказ больной фантазией.
Вскоре к нам вышла Элизабет. Ее глаза были заплаканы.
– Меня убивает то, что я вчера по просьбе Уильяма своими руками надела на его тонкую шейку цепочку с медальоном, которая его погубила. Но я убеждена в невиновности Жюстины. Зная ее добрый, нежный характер, я могу в этом поклясться.
Глава 8
Мы провели несколько томительных часов: в одиннадцать должен был начаться суд. Жюстина держалась с достоинством. Она была в трауре. От искренней скорби лицо ее приобрело особую красоту. Она казалась спокойной, хотя тысячи горожан смотрели на нее с ненавистью, поверив в ее злодеяние. Она пыталась оправдаться, но слова ее звучали неубедительно. О медальоне она вообще ничего не могла сказать. Она не понимала, как он мог попасть в карман ее платья. А речь обвинителя была беспощадной. Стечение обстоятельств говорило против нее. Наконец, выступила Элизабет.
– Если бы вы знали, с какой преданной, жертвенной заботой ухаживала Жюстина за больной госпожой Франкенштейн до самой ее смерти! После этого Жюстина осталась жить в нашем доме и пользовалась всеобщей любовью. Маленький Уильям любил ее, как самую нежную мать. Они были неразлучны. Она читала ему сказки, играла с ним в его любимые игры. Я, не колеблясь, заявляю, что несмотря на все улики против нее, я твердо верю, что она не виновна.
Наконец, голосование состоялось. К нашему ужасу Жюстину осудили на смерть.
Не сумею описать, что я тогда испытал! Никакими словами нельзя передать того безвыходного отчаяния, которое овладело мной. Я ничем не мог ей помочь и потому должен был молчать. Я знал, что никто не поверит в ту истину, которую я мог бы поведать. Меня лишь сочли бы безумцем. Терзаясь сам, я видел глубокое горе Элизабет, горе отца и всей семьи. И все это было из-за меня.
Глава 9
Как тяжело мне было оставаться в моем родном доме! Ненависть к чудовищу сжигала меня. Я жаждал отнять у него жизнь, которую даровал ему так опрометчиво. Жюстина и Уильям погибли, а убийца остался безнаказанным, он на свободе и может совершить еще не одно ужасное преступление. Я с горечью простился с теми, кого я любил больше жизни и покинул отчий дом.
Я отправился верхом на лошади к долине Шамуни. Потом я нанял мула, куда более выносливого на крутых склонах. Чем выше я поднимался, тем великолепнее становилась природа, меня окружавшая. Развалины замков на кручах, поросших соснами, бурная Арна, текущая по перекатам, и наконец сверкающие вершины могучих Альп, гигантские ледники, великий Монблан – все это являло картину редкой красоты. Но ничто не могло отвлечь меня от тяжелых мыслей, омрачавших мою душу.
Наконец, я добрался до деревни Шамуни. Крайнее телесное и душевное утомление давали о себе знать. Я снял комнату в маленькой гостинице. И едва я опустил голову на подушку, я погрузился тяжелый, мрачный сон.
Глава 10
Время двигалось к полудню, когда я проснулся. Я решил подняться в гору по узкой тропинке. Я устал и уселся на скале, нависшей над бурно текущей рекой. Но меня не оставляла мучительная тревога, ощущение чего-то зловещего, витающего в воздухе.
В этот миг я увидел человека, приближающегося ко мне с невероятной быстротой. Он без труда перепрыгивал через глубокие горные трещины. Но вот он оказался совсем рядом, и я узнал в нем (о, ненавистное зрелище!) сотворенного мной негодяя. Его лицо выражало горькую муку, и вместе с тем злобное презрение. Он был чудовищно уродлив и отвратителен.
– Дьявол! – вскричал я. – Как смеешь ты приблизиться ко мне? Прочь, гнусная тварь!
– Я ожидал такого приема, – сказал демон. – Людям свойственно ненавидеть несчастных. Я несчастнее всех живущих. Поэтому ты так ненавидишь меня! Я знаю, ты намерен убить меня, но как смеешь ты так играть с жизнью, созданной тобою же? Если ты примешь мои условия, я оставлю всех вас в покое, если же откажешься, я всласть напою Смерть кровью твоих близких.
– Ненавистное чудовище! Дьявол во плоти! Мук ада недостаточно, чтобы ты искупил свои злодеяния, проклятый! – я в гневе замахнулся на него, но он легко уклонился от моего удара.