По следу четырех
Шрифт:
– Вот расскажешь деду, какие я ему груши посвятила!
– Как посвятили? – не поняла я.
– А это я новый сорт вывела – «Игорь Потоцкий» называется!
Не знаю, как я не рассмеялась! Груша «Игорь Потоцкий», это же надо выдумать! Выходит, я только что схряпала своего дедушку! Вы не хотите компот из «Игоря Потоцкого»? Съешьте, будьте любезны, ломтик «Игоря Потоцкого»!
Но тетя Липа страшно умилилась.
Вскоре явилась Мотька.
– Ну, что тут у вас? – с порога спросила она.
– Сейчас
– Какую грушу?
– Потрясную!
Я притащила грушу на тарелочке к себе в комнату.
– Вот, попробуй!
Мотька впилась зубами в грушу, сок потек по ее рукам и подбородку.
– Обалдеть, какая вкуснота! – с полным ртом проговорила она.
Когда с грушей было покончено, я спросила:
– А теперь имей в виду, ты только что сожрала дедушку!
– Какого дедушку? – ошалела Мотька.
– Моего.
– То есть? – Мотька вытаращила глаза.
– Сорт груш называется «Игорь Потоцкий», так что как ни крути, а одного Игоря Потоцкого ты слопала.
Мотька зашлась от хохота.
– Так, значит, кроме гладиолуса, теперь есть еще и груша!
– Ага!
Дело в том, что во Франции уже несколько лет назад был выведен сорт гладиолусов, который назвали «Игорь Потоцкий». Но почему-то никто над этим не смеялся.
– А я все жду, когда именем твоего деда какую-нибудь новую звезду назовут.
– Эк куда хватила!
– А что особенного? Я вот недавно слыхала, что какую-то звезду назвали в честь Нонны Мордюковой. А твой дед чем хуже? Ладно, выкладывай, что тут у вас делается.
Я рассказала ей про Николая Николаевича и про его идею запустить в клуб поклонниц Людку Кошелеву.
– А она справится? – усомнилась Мотька.
– Думаю, вполне.
– Нет. Не справится!
– Почему?
– Потому что ни ухом ни рылом в классической музыке не разбирается. Сроду в опере не была! Какая из нее поклонница! Это мое прямое дело! И пойду туда только я!
– Но ведь тебя они знают!
– Ни фига! Они видали меня всегда рядом с тобой! Все внимание было направлено на тебя, ты же внучка! При тебе они меня, конечно, опознают, а в одиночку – ни в жисть!
– Матильда, а ты психолог!
– От психолога слышу! Аська, я больше всего на свете хочу найти вещи Игоря Васильевича! Больше всего на свете! Так я хоть на сотую долю смогу отблагодарить за все, что он для меня сделал! – патетически воскликнула Матильда. – Как ты думаешь, получится у меня?
– А почему бы нет! Мы куда более сложные дела решали! Кстати, ты с Раисой больше не общалась?
– Нет! А надо?
– Вообще-то отчество и фамилия Эльвиры нам бы не помешали, а еще лучше и адресок узнать!
– Попробую, но давить на нее нельзя! Лучше всего опять ее разговорить.
– Ты хочешь сказать, подпоить?
– Да нет, просто
– Подумаешь! Скажешь, что он в рейсе задержался, в аварию попал.
– Да ты что! Она же, чего доброго, помчится его искать!
– Куда? Куда она помчится? Ты же, надо полагать, адрес ей не скажешь? – засмеялась я.
– Надо полагать, не скажу! – засмеялась в ответ Мотька.
– Девчонки! – заглянула к нам тетя Липа. – Вы чего тут расселись? Не слышите, телефон трезвонит, в дверь все время кто-то звонит, мне не разорваться! Возьмите на себя хоть телефон!
– Ой, простите! Тетя Липочка, мы сейчас! – закричали мы с Мотькой.
Действительно, телефон как с цепи сорвался. Все хотели поздравить дедушку. Я как попугай всем твердила одно и то же: деда нет в Москве, он в Лиссабоне, вчера пел «Бориса», имел оглушительный успех. Тетя Липа то и дело открывала двери, кого-то впускала, кого-то выслушивала в передней, принимала цветы и подарки.
– Да, вот что значит мировая слава! – с придыханием шепнула Мотька. – Человек за тридевять земель, а ему все равно цветы несут!
Она то и дело бегала на кухню и докладывала мне, кто там сейчас сидит.
– Дядька какой-то, важный с виду! Две девчонки лет по восемнадцать! Слушай, какую корзину цветов принесли – обалдеть! Здоровущая! От посла Франции!
Часа через два у нас уже раскалывалась голова. Интересно, как тетя Липа это выносит? Потом пришел Митя с изящным букетом от своей мамы.
– Мне старушки на лавочке сказали, что к вам с утра сегодня народ валом валит.
– Не говори, просто дурдом!
– Ась, а там груши еще остались? – подмигнула мне Матильда.
– Конечно! Тетя Липа их припрятала, говорит, больно хороши, оставим для своих. А Митька свой!
И я пошутила над Митей так же, как и над Мотькой, – когда он с наслаждением съел грушу, я сообщила ему, что он только что слопал Игоря Потоцкого. И опять мы чуть не померли со смеху.
– Ладно, девочки, смех смехом, а я ведь расспросил маму, не знает ли она каких-нибудь сумасшедших поклонниц.
– Ну и как? – вырвалось у меня.
– Мама говорит, что в лицо она некоторых знает, просто по концертам, и есть среди них совсем полоумные, но ни фамилий, ни адресов… увы.
– Вот так все! А сегодня нам сказали, что есть Клуб Поклонниц Игоря Потоцкого, сокращенно КПИП, – сообщила я. – И мы решили, что надо кого-то туда внедрить!
– Не кого-то, а меня! – отрезала Мотька.
– А может, лучше Валерку? – предложил Митя.
Мы с Мотькой прыснули.
– Голова! Где ты видел четырнадцатилетнего мальчишку, поклонника оперного певца? Так не бывает!