По следу Жезла. Последняя битва

Корепанова Наталья Германовна

Охранник удивлённо хмыкнул:

– Так ведь сам захотел, мы ж тебя силой не держали.

Мальчик пожал плечами и, взяв тарелку, двинулся к выходу.

– А ну, стой, – негромко, но властно скомандовал мужчина.

Витя остановился.

– Что, Карелиан?

Тюремщик подошёл почти вплотную, взглянул ему в глаза, пытаясь прочитать мысли.

Витя снова улыбнулся: заменять одни воспоминания другими он научился ещё во втором классе. Отец, правда, после нескольких неудачных попыток понял, чем настоящие воспоминания отличаются от наведённых, но у Карелиана-то этих

попыток не будет.

Пустил в голову картинку с солнечной поляной в берёзовом лесу и стайкой радужных бабочек. Бабочки порхали, садились на лицо лежащего в траве мальчишки, щекотали его своими лапками, и мальчишка смеялся и отмахивался от них, а они взлетали, едва шевеля крылышками, складывая в воздухе разноцветные узоры.

Простенький такой сон, но очень радостный. Пусть сторож полюбуется и поймёт, почему у узника настроение хорошее.

Карелиан снова хмыкнул и отступил:

– Замечательный сон. Ладно, иди, ешь.

Впервые за все прошедшие с момента его пленения дни Витя вышел из пещеры. И зажмурился от яркого, хлестнувшего по глазам, солнца. Оказывается, отвык от его света, безвылазно сидя под каменными сводами.

Услышал насмешливое:

– Кто к нам пришёл! Неужели решил почтить нас своим присутствием?

– Не задирай пацана, Йоренс, – вступился за него эльф. – Пусть свежим воздухом подышит.

– Да я что, – усмехнулся гном. – Я только рад. А то как такого бледного отцу-то возвращать? Решит, что мы тут над парнем измывались.

– Я скажу ему, что вы меня не обижали, – пообещал Витя, садясь у костра, где всё ещё булькала в котелке настаивающаяся каша. – Он добрый, не будет на вас сердиться.

– Это вряд ли, – лениво вступил в разговор третий тюремщик, и Витя нахмурился и уткнулся взглядом в тарелку. Эльфа и гнома он не винил в случившемся. Иномирцы, что с них возьмёшь. Но человеку-землянину, принимавшему участие в его похищении, простить своего пленения не мог.

– Да, его папаше сейчас на глаза лучше не попадаться, – усмехнулся Карелиан. – Но, парень, мы ж тебе ничего плохого не сделали, верно? Спишь на мягкой кровати, ешь то же, что и мы, свободу твою мы не ограничиваем, гулять не запрещаем. Ты ж сам себе зачем-то тюрьму в пещере устроил.

– А что, мне и гулять можно? – удивился Витя, оглядывая окрестности.

– Ну, как сказать, – прищурился Валерий. – На площадке перед пещерой – запросто.

– А дальше?

– А дальше – защитный купол. За него ты выбраться не сможешь.

Витя мысленно выругал себя. Столько дней прошло, а он только сейчас начинает выяснять такие важные подробности. Если бы с первого дня начал следить за тюремщиками, может, уже бы и узнал, как они за купол выходят. Почему он сразу сдался?

Обидно, что он оказался не таким храбрецом, как его любимый герой Человек-паук. Тот бы руки так просто не опустил.

Внимательно огляделся, наконец-то рассмотрев, где же он оказался, и понял, что сбежать отсюда будет сложно. Подойти к пещере можно было только с одной стороны, там, где между рассыпанными камнями вилась узкая, еле заметная тропинка, протоптанная, наверное, уже самими охранниками. Напротив входа площадка заканчивалась крутым обрывом, соваться к которому без альпинистского снаряжения было бесполезно. Слева была каменистая осыпь, тоже достаточно крутая. Бегом по ней не побежишь, а склон хорошо просматривается, не спрячешься. Можно было бы, конечно, ночью попробовать, но тут и днём легко ноги переломать, а уж в темноте – и подавно. Да и купол дорогу перегораживал.

Нет, просто так отсюда не уйдёшь, нужно сначала всё обдумать. И побольше узнать о месте, где он оказался. Нет смысла сбегать только для того, чтобы погибнуть, заблудившись в горах.

Молча доел кашу, вежливо поблагодарил, отошёл к пещере, но внутрь заходить не стал. Уселся у входа, навалившись на нагревшийся на солнце камень, закрыл глаза и в который раз стал вспоминать предшествовавшие его появлению здесь события.

– Виктор, – обратился к ученику Акихиро. Он почему-то всегда делал ударение на втором слоге, на французский манер. Сначала Витю это смешило, потом он привык и перестал обращать внимание. – Сейчас ко мне придут важные люди, я должен буду обсудить с ними некоторые вопросы. Поэтому позанимайся пока самостоятельно. Я выйду позже.

– Хорошо, сэнсэй, – соединив ладони перед грудью, поклонился мальчик.

Слова учителя его не удивили. К Акихиро частенько приходили «важные люди», и не всегда ему удавалось назначить встречу на удобное для него время. И тогда Витя занимался самостоятельно, а сэнсэй, освободившись от дел, только проверял, насколько хорошо закрепил ученик пройденный материал.

Витя уже полтора года жил у этого великого мага. Учился, выполняя наказ отца, старательно, и, как-то незаметно для себя, стал его лучшим учеником, обогнав даже тех, кто постигал магическую науку два, а то и три года.

Обучение было разноплановым. Его учили и немагическим боевым единоборствам для развития реакции и силы, и боевой и бытовой магии, и риторике, и вождению различных видов транспорта. Но основной упор Акихиро делал на развитие ментальных способностей мальчика, потому что именно в них увидел главные задатки юного колдуна. И однажды сказал ему, что он станет великим менталистом и даже обгонит в этом своего отца.

Акихиро удивлялся его рассудительности, говорил Анатолию:

– Ты в его годы таким шалопаем был, я думал, не получится из тебя хорошего мага. А сын твой уже сейчас многих моих старших учеников за пояс заткнёт, а что дальше будет? И серьёзен не по годам, словно не одиннадцать лет ему, а все двадцать. Откуда в нём столько мудрости?

Отец посмеивался в усы и отшучивался, а Виктор ловил идущую от него волну гордости за сына. Ведь именно папа с раннего детства приучал его к самостоятельности, учил рассуждать и делать выводы, развивал наблюдательность.