По ту сторону чуда
Шрифт:
Сыщик тут же подпрыгнул и засеменил к дочери. Встал за ее спиной и горячо зашептал на ухо:
– Вот! Видишь? Видишь?! Я же говорил, он ненормальный, псих конченый! Типичный, можно сказать, случай.
– Что вы такое говорите, Олег Константинович! – взмахнул руками Мирон и тут же, прижав их к груди, с жаром принялся объяснять Сашеньке: – Не слушайте его, Александра! Господин Брокалев не в себе сегодня. С ним что-то случилось! Определенно… – Юноша медленно вышел из-за стола, сделал шаг к девушке и перешел на шепот: – Вероятно, вам следует пойти за помощью, а я его пока отвлеку…
Но договорить он не успел. Только что мило улыбавшаяся Саша внезапно набросилась на него разъяренной львицей:
– За помощью?! Вы что, сговорились? Решили поиздеваться надо мной?! Ладно папа, я к его штучкам привыкла уже, но вы-то, молодой человек!.. Ведь таким приличным мне сначала показались…
Глаза Мирона округлились. Но привел его в такое состояние вовсе не Сашенькин натиск. Похоже, он даже не понял, о чем именно кричала сейчас эта светловолосая красавица. Лишь одно слово из гневной тирады вонзилось в его сознание и торчало сейчас оттуда инородной, нелепой занозой.
– Папа?.. – безголосо прошептал юноша. – Позвольте, но как же? У Олега Константиновича нет детей…
– Что?! – мгновенно обернулась к отцу Саша. – Ты сказал этому молодому человеку, что у тебя нет детей? Может, ты еще наплел ему, что не женат?
– Олег Константинович не женат… – эхом откликнулся Мирон, а Брок лишь развел руками:
– Вот видишь!..
– Я вижу, – прищурилась Сашенька. – Я все-о-о вижу, папочка! Подбиваешь клинья к Мироновой мамочке?
– А-а-а!.. – будто раненный словами дочери, схватился за сердце Брок. – Я не знаю никакой его мамочки, что ты несешь! Я и его самого-то первый раз вижу.
– Первый раз видишь, а уже успел навешать лапши на уши! «Я не женат, у меня нет детей!..» Постой-ка… – Саша резко подняла ладонь, словно защищая лицо от удара. – А ты, часом… не на самого Мирона запал?..
Брок от возмущения раздул щеки так, будто собрался надувать резиновую лодку, не менее. Но сказать ничего не успел, на его защиту неожиданно встал юноша:
– Вам должно быть стыдно, Александра! Вы сказали сейчас непристойность. Девушке это не к лицу. Тем более Олег Константинович действительно годится вам в отцы.
– Насчет «годится» я бы еще поспорила, – фыркнула Сашенька. – Но то, что является, – факт. Скоро уж девятнадцать лет как. А непристойностей от меня вы еще не слышали. Но если не прекратите немедленно этот балаган – услышите. Это я вам обоим обещаю.
Несчастный Мирон вновь застыл столбом и стал похож на семафор с разбитым зеленым стеклом: цвет лица его непрестанно становился то красным, то белым, то снова красным, в такт, видимо, смятенным чувствам и мыслям. Он замолчал и лишь переводил недоуменный до крайности взгляд с Брока на Сашеньку и обратно.
Брок поспешил воспользоваться временной передышкой, чтобы успокоить рассерженную дочь, а заодно и отвлечь ее от нелепых подозрений в свой адрес.
– А почему ты не хвастаешься, как сдала математику? – мгновенно преобразился сыщик в заботливого папочку. Впрочем, в глубине души он таковым и являлся, стесняясь лишний раз показаться сентиментальным. Но сейчас было выгодно именно таким и быть. И он добавил:
– Я уверен, что моя дочь оказалась лучше всех!
– Ну и льстец же ты, папочка, – прищурилась Сашенька и покачала светленькой головкой. Но все равно было заметно, что слова отца доставили ей удовольствие. – Ты угадал, я сдала на отлично. Одна из трех. Так что я не лучше всех, как видишь. – И быстро добавила: – Но и не хуже, конечно.
– Лучше, лучше, не спорь! – замахал Брок на дочь руками. И неожиданно обернулся к Мирону: – Ведь правда, она лучше всех?
– Вне всяких сомнений, – коротко кивнул тот и, находясь до этого в «белой фазе», тут же поменял цвет лица на красный.
– Но-но! – внезапно спохватился сыщик и погрозил юноше пальцем. – Что-то ты больно разговорчивым стал. И не пялься на мою дочь! Ишь, шустрый какой…
– У вас нет дочери, – вскинул голову Мирон и с непередаваемой жалостью посмотрел на Брока: – Ну к чему это представление, Олег Константинович? Если это какая-то проверка, то… Право, не понимаю, чем я заслужил ваше недоверие?
– Нет, ты посмотри, – всплеснул сыщик руками. – Опять он за свое!
– Правда, Мирон, что-то вы как-то чересчур перегибаете, – поддержала отца Сашенька. – Переигрываете. Не смешно уже.
– Но… – дернулся парень, и тут звякнул вдруг колокольчик, заставив всех троих повернуться к входной двери.
В офис вошла приятной наружности, со вкусом одетая дама лет тридцати пяти. Разумеется, она пыталась выглядеть моложе, и, благодаря умело наложенному макияжу, это ей почти удалось, но Сашенька определила ее реальный возраст в силу женской интуиции, а у Брока на женщин был вообще наметанный глаз. Один лишь Мирон остался в неведении насчет истинного количества лет посетительницы, поскольку данный вопрос его вообще сейчас занимал мало. В голове варилась и уже чуть не лезла из-под крышки натуральная каша. К тому же последние минут пятнадцать для него не существовало никаких иных женщин, кроме Сашеньки, которая первой и обратилась к вошедшей:
– Добрый день! Рады приветствовать вас в нашем агентстве.
– А… кто из вас Брок? – Взгляд посетительницы мячиком запрыгал с мужчины на юношу, несколько дольше задерживаясь на последнем. – Мне посоветовали обратиться именно к сыщику Броку.
– Брок – я, – шагнул навстречу даме сыщик.
В глазах той на мгновение вспыхнуло сожаление, но уже в следующую секунду на тонких, красиво очерченных губах заиграла улыбка, которая, впрочем, выглядела несколько вымученной.
– Видите ли, дело в том… – замялась посетительница, – что мне посоветовали вас потому… – Она нервно теребила в руках замшевую сумочку, пытаясь подобрать нужное слово, и Брок поспешил прийти даме на помощь.
– Да вы сядьте, сядьте, – взял он под локоть женщину и подвел ее к уютному кожаному креслу, предназначенному для клиентов. – Успокойтесь и расскажите все как есть. Ничего не бойтесь. Мы – ваши друзья, поверьте мне. Не надо стесняться. Ведь вы не стесняетесь врачей? Вот и здесь так же себя чувствуйте. Я будто бы врач, а Александра Олеговна – медсестра.
Сашенька сделала книксен. В белой шубке, которую так и не успела снять, она и впрямь походила на симпатичную сестру милосердия.
– А он? – заинтересованно кивнула женщина на Мирона.