По ту сторону экрана
Шрифт:
— Ты расстроена? — легко коснувшись моей руки, спросил Дэн, когда мы оказались за столиком.
— Просто считала, что сдала экзамен сама, а оказалось, с твоей помощью, — пожав плечами призналась я.
— Ты и сдала его сама, Ева, просто узнав о том, что Сушков терся у президента палаты, я решил подстраховаться, потому что не мог позволить ему причинить тебе вред. Твоя самостоятельность — это хорошо, но мне бы хотелось, чтобы ты знала, что в любой ситуации можешь на меня положиться и не отказывалась от моей помощи.
К этому моменту нам принесли меню, и я
— Я просто к этому не привыкла, Дэн. Столько лет будучи свободной, тяжело свыкнуться с мыслью, что теперь рядом есть кто-то, кто беспокоится и заботится обо мне. Но я привыкаю постепенно, как видишь.
— И ты готова пожертвовать своей свободой ради меня? — вдруг спросил он, глядя мне в глаза с неожиданной серьезностью.
— А разве еще не пожертвовала?
Мне казалось, что наше совместное проживание и ежедневная работа бок о бок сами по себе указывают на это. Меня и саму удивляло то, что постоянное присутствие Лазарева в моей жизни не доставляет мне ожидаемого дискомфорта и не ограничивает так, как могло бы, скорее даже наоборот. А он произнес:
— Еще нет.
И протянул мне маленькую коробочку. Уже раскрытую, чтобы я могла отбросить все сомнения и убедиться в том, что в ней действительно красивое колечко из белого золота с блестящим камушком в центре.
— Ева, ты выйдешь за меня замуж?
Сперва я опешила. Потом внутри всколыхнулось счастье, словно кто-то доверху наполнил меня шампанским, и оно пенилось внутри, шипя золотистыми пузырьками. Но потом пузырьки лопнули, и я помрачнела.
«Яна» — пронеслось в голосе, вынуждая тяжело и прерывисто вздохнуть.
Дело в том, что я так и не удалила ее профиль. Но она не просто не исчезла из жизни Лазарева, а еще и периодически продолжала ему писать, а он продолжал регулярно отвечать ей. Буквально на днях мы обсуждали продолжение прочитанной им книги Диккера о «Деле Аляски Сандерс».
— Ева? — ожидание и решимость во взгляде Дэна сменились недоумением, потому что не заметить резкую перемену моего настроения он не мог.
Но если своему, скажем так, сожителю, я легко могла предоставить подобную свободу отношений, понимая, что не смотря на умопомрачительные ночи вместе и поцелуи, от которых кружилась голова, официально нас ничего не связывало. Но одна только мысль о том, что мой муж станет общаться с какой-то девицей на Мамбе, доверять ей, обсуждать с ней свою жизнь, вызвала внутри обиду и незнакомую раньше глухую боль.
Но что я должна была сделать? Признаться Дэну в обмане? А как иначе раскрыть собственную осведомленность о его переписке?
Пора было с этим заканчивать. Я резко выдохнула, собираясь с силами.
— Дэн, послушай… — начала я, и заметив, что он напрягся и ощетинился, закусила нижнюю губу. — Прежде, чем я отвечу, мы должны обсудить с тобой один вопрос.
— И какой же?
В этот момент он напомнил мне прежнего Дениса Станиславовича. Того самого, которого за глаза именовали Деспотом. Жесткого и авторитарного, воинственного и непреклонного. И страшного в гневе. Я сглотнула
— Я не смогу выйти за тебя замуж, зная о том, что у тебя уже есть отношения с другой девушкой на сайте знакомств.
Лазарев поднял брови.
— С другой девушкой? — ошарашенно переспросил он, а я кивнула.
Несколько секунд он продолжал смотреть на меня, заставляя тонуть в его взгляде. За эти секунды в моей голове успели пронестись тысячи жутких мыслей о том, что вот сейчас он скажет, что я обманщица, или ударится в рассуждения о мужской полигамии, или заявит, что не желает видеть рядом ту, что следит за ним исподтишка и использует для этого такие странные методы.
Я успела мысленно подготовиться к худшему и почти смириться с тем, что он может драматически встать и уйти, исчезнув насовсем из моей жизни, а я больше не смогу с наслаждением вдыхать его умопомрачительный запах, наслаждаться его прикосновениями и нашими шуточными пикировками, просыпаться и засыпать в его крепких объятиях. За это мгновение, длившееся, казалось, вечность, я успела трижды передумать и пожалеть о собственных словах, и с моих губ почти сорвались слова о том, что я пошутила и вовсе не это имела ввиду.
Но вопреки всем моим ужасным ожиданиям, Лазарев расхохотался. Причем так неожиданно и искренне, что на него даже обернулись с недовольством несколько посетителей ресторана.
— Ты о Яне? — наконец, спросил он, отсмеявшись, а когда я, не понимая причин его веселья, кивнула, он объяснил: — Ева, я с первого дня знал, что Яна — это ты.
И это признание заставило меня опешить, хотя оно и объясняло множество вопросов, которые возникали у меня в процессе нашей с Дэном переписки. О том, почему он не приглашал Яну на свидание и почему не узнал Аллочку при встрече. И о том, почему всегда будто заранее знал о настроении Яны, и очень своевременно мог развеселить или успокоить.
— Но как ты мог догадаться?
— Ты зарегистрировала ее профиль с моего ноутбука, с моим имей-кодом. К тому же я всегда имел к макбуку удаленный доступ, — признался он, все еще улыбаясь.
Ёшкин кодекс! Так это не я за ним следила, получается, а он за мной. Но обидно почему-то не было. Вместо этого мне тоже стало смешно. И легко. Потому что с этого момента между нами, больше не было Яны, стоявшей все это время невидимой непреодолимой стеной.
— А почему ты тогда не рассказал мне об этом? — спросила я. — Зачем тогда было все усложнять?
Он снова рассмеялся, но уже немного тише, чтобы не привлекать к нашей и без того странной парочке лишнего внимания.
— Усложнять? Ну, во-первых, клубничка, не я же это начал. Во-вторых, иногда мне казалось, что ты и сама знаешь, что я знаю. А в-третьих, я уже давно смирился с тем, что моя будущая жена, скажем так, с причудами, но от этого я люблю ее еще больше.
Ответила тихо, глядя ему в глаза.
— Я тоже тебя люблю.
— Это хорошо, — усмехнулся Дэн. — Но я всё еще ничего не услышал в ответ на вопрос о том, согласна ли ты выйти за меня замуж или нет?