По ту сторону Гиндукуша
Шрифт:
— Ну что, что вы, конечно, надо обновить. Вы как насчет чайку, кофейку, еще покушать чего-нибудь? — обратился Сидоров к таджикам.
— Спасибо, не нада болше, — отозвался отец Шарифова. — Болшое спасибо, мы вам очень за все благодарны.
— Как же не надо? Галя! — окликнул Сидоров появившуюся в дверях официантку. — Будьте добры, принесите еще бутербродов, кофе и так далее, ну, сами знаете…
Через несколько минут Галя застучала донышками тарелок по стеклянной крышке стола. Сидоров, выждав, пока гости возьмут чашки с чаем, опять набросился на еду. Андрей Васильевич тихо, но яростно выматерился.
— Что
— Да зуб, будь от неладен! Ныл всю неделю, ныл, а я им сейчас карамельку разгрыз. Болит, собака, — изобразив гримасу боли, Андрей Васильевич ухватился рукой за щеку.
— Что же, будем прощаться? — спросил посол у таджиков. — Представляю, как вы устали. Отвезем вас сейчас в гостиницу, отдохнете, а завтра утром мы вас отправим домой.
Проводив Шарифовых, Андрей Васильевич завернул в посольство.
— Андрей! Тебя Сузуки из японского посольства спрашивает. Будешь с ним говорить? — дежурный протянул трубку.
— Нет, хватит с меня на сегодня. А чего ему надо?
— Он хочет завтра к тебе приехать.
— Шустрый, уже успел все пронюхать. Саш, скажи ему, что я занят и, если хочет, пусть приезжает завтра утром часикам к девяти.
Андрей Васильевич с облегчением отправился домой. «Отдых я сегодня заслужил, это уж точно. И ребятишками надо бы заняться, Верку в город свозить. Чего это она сегодня утром на меня смотрела с укоризной и молчала, словно немая? Чем я опять провинился? С Анваром тут на днях не в меру виски хватили, но это когда было… Ах ты, забыл совсем, сегодня же восемнадцатое августа! Годовщина свадьбы, а я ее не поздравил. То-то она куксилась. Надо отправляться за цветами, а вечером свожу-ка я ее в ресторан».
Андрей Васильевич спустился в приемную посольства, где его ждал приехавший с визитом толстый молодой японский дипломат.
— Здравствуйте, Сузуки-сан! Присаживайтесь. Как ваши дела?
— Спасибо, у меня все в порядке. А у вас как? — ответил на ломаном английском японец. — Я слышал, что вам вчера удалось освободить одного пленного. Очень бы хотелось узнать, как обстояло дело, и заодно поговорить об Афганистане.
Андрей Васильевич стал отвечать на вопросы, однако говорил неохотно и вяло. Из головы его не лезло утреннее сообщение радио о создании в Москве ГКЧП и отстранении от власти Горбачева. У телевизора надо бы сидеть, вести слушать, а тут изволь с ним беседу вести — Раббани, Гилани, Моджаддеди разные… Не до них сейчас.
Японец быстро заметил рассеянность Андрея Васильевича.
— Что-то вы сегодня не в своей тарелке, Андрей. Случилось что-нибудь? Плохие вести из дому?
— Да как вам сказать. Ничего особенного, если не считать, что Горбачева свергли, — с напускным спокойствием отозвался Андрей Васильевич.
— Шутите?! — широко улыбнулся японец.
«Сейчас ты у меня улыбаться перестанешь, саламандра-сан», — злорадно подумал Андрей Васильевич. — Да какие уж тут шутки. Би-Би-Си об этом все утро передает, с новыми подробностями через каждые пять минут. Неужели вы не слышали?
— Нет. Подумать только… Вы знаете, мне пора ехать, — заерзал на диване японец. — Я совсем забыл, у нас через десять минут совещание.
«Эка его проняло. Сейчас помчится своему послу сообщать», — Андрей Васильевич сделал понимающую мину.
— Конечно, конечно, поезжайте, раз надо. Мы с вами ведь еще увидимся сегодня, на вашем приеме.
— Да, да, в семь часов вечера. Приходите обязательно.
Вечером Андрей Васильевич потел в костюме и галстуке на лужайке в садике японского посольства, где проходил прием. Было жарко и душно, как обычно бывает в пору летнего муссона. Андрей Васильевич с отвращением смотрел на толстую, пупырчатую жабу, вылезшую из ночного мрака поближе к свету с явным намерением поужинать бабочками, которые трепетной стайкой вились вокруг фонаря. По его спине, животу, ногам неторопливыми, липкими струйками стекал пот. Во рту было противно от двух пачек сигарет, выкуренных за день от волнения из-за событий в Москве, хотелось пить.
Андрей Васильевич только что отбоярился от очередного знакомого пакистанца, подошедшего поздравить его с долгожданной отставкой Горбачева. Андрей Васильевич, человек в общем-то довольно осторожный, в ответ на бурные излияния темпераментных пакистанцев отделывался краткими репликами, кивал головой и в основном задумчиво мычал, так что у собеседников возникало впечатление о его полном с ними согласии. «Что-то еще завтра из Москвы сообщат?» — мрачновато размышлял Андрей Васильевич, зато стоявший рядом с ним на затоптанном и загаженном окурками газоне советник Сидоров разливался соловьем, торопясь согласиться с радостными предположениями окруживших его пакистанцев и афганцев, что Советский Союз наконец-то встанет на ноги и, как прежде, будет давать достойный отпор американскому империализму.
«Да, спасибо на теплом слове, — подумал Андрей Васильевич. — Вроде бы искренне говорят, за нас радуются, а ведь небось при этом кое-кто из них про себя прикидывает — вы американцам дадите отпор, а они — вам, причем опять вместе с пакистанскими друзьями, как встарь, да не бесплатно, разумеется. Зря это он так надрывается, поосторожней бы надо. Впрочем, он уже большой мальчик и должен знать, что и где можно говорить».
— Аре, яр, иддар а… (Эй, друг, пойди, сюда) — подозвал он официанта-пакистанца с подносом, заставленным запотевшими стаканами с разноцветными напитками.
— Пепси, сэр? Плиз…
— Спасибо, парень. Ступай дальше… — ответил по-русски Андрей Васильевич и жадно выпил, о чем немедленно пожалел, поскольку пот покатился уже градом.
— Привет, Андрей! Что за дрянь ты пьешь? — окликнул его молодой верзила-американец.
— Что дают, то и пью, Рон. Ты же знаешь — японцы спиртного не наливают, чтобы мусульманские чувства пакистанцев уважить.
— Ага! Кстати, насчет выпивки. За ГКЧП-то вы небось сегодня в посольстве выпьете?
«Начинается. Сейчас он из меня душу своими шпионскими вопросиками выматывать будет. Осторожнее! — мысленно одернул себя Андрей Васильевич. — Как бы ему соврать половчее?»
— Да с чего тут пить-то, Рон? Ты же знаешь, как я и все мои коллеги в нашем посольстве к Горбачеву относимся. Если бы не он, мы бы до сих пор в маразме коммунистического болота барахтались. По правде сказать, меня это все так расстроило, что я даже подумываю, не уйти ли мне из МИДа. — «Это я что-то загнул. Не поверит еще… А, ладно!» — решил Андрей Васильевич и стал с умным видом излагать Рону последние информационные сводки радио, которые американец отлично знал, однако внимательно слушал, заинтересованно кивая лысой головой.