По ту сторону книги

Долгрин Хизер

Мы приезжаем в отель и решаем поспать пару часов. Проснувшись, мы оба принимаем душ и едем уже к моим родителям, из-за чего я невероятно волнуюсь. Я даю ему указания, куда ехать. Как только мы оказываемся на подъездной дорожке, мои глаза наполняются слезами.

– Вау, ничего не изменилось, - шепчу я, Блейк берет меня за руку. Я смотрю на него и улыбаюсь.

– Все изменилось, - он прав, все и правда изменилось. Я киваю, и он проезжает по длинной дороге, пока дом не появляется в поле зрения.
– Лондон, здесь очень красиво.

– Это так, - мы выходим

из машины и идём рука об руку к входной двери. Я стучу один раз и вхожу, отпуская его руку и оглядываясь вокруг. Ощущение, словно я вернулась во времени, все осталось абсолютно неизменным. Картины, мебель, цвет краски, даже коврик у входа ровно тот же. Это не очень большой дом, лишь немногим превосходит дом Блейка. Он кажется больше лишь из-за того, что спальни находятся на втором этаже. Я подхожу к каминной полке и беру пресс-папье, которое сделала в начальной школе. Не могу поверить, что они не избавились от него. Блейк встаёт позади меня и обнимает за талию.

– Я сделала это, наверное, классе в третьем.

Он целует меня в плечо, а затем кладёт на него голову.

– Вау, это прекрасное...
– он пытается понять, что это такое, и я смеюсь.

– Это пресс-папье.

Он тоже смеётся и встаёт рядом со мной.

– Полагаю, быть писателем определенно больше подходит тебе.

– Она всегда была творческой личностью, - мы оба оборачиваемся на голос моей мамы.
– Лейкен, я ожидала тебя только после ужина, - когда она называет меня Лейкен, все внутри меня напрягается. Как только вся история с Акселем закончилась, я подумала, что смогу снова использовать своё имя, но это не так. Я больше не являюсь этим человеком. Это имя не навевает воспоминания о счастливом детстве, оно напоминает о том, насколько ужасно все стало.

– Я хотела показать Блейку дом. Мы сходим куда-нибудь на ужин.

Она слегка улыбается и подходит ко мне.

– Прости, ты можешь остаться на ужин, если хочешь, - она обращается ко мне, не к нам обоим, и я уже жалею, что приехала.

– Мам, ты ведь понимаешь, что Блейк стоит прямо здесь. Ты даже не поздоровалась ни с кем из нас.

Она смотрит на Блейка и переводит взгляд обратно на меня.

– Дай знать, если останешься на ужин, - она уходит обратно на кухню, а я качаю головой.

– Приезд сюда был огромной ошибкой. Она все ещё думает, что я разрушила свою жизнь, и даже не признает твоего присутствия.

Он берет меня за руку и ведёт прочь из дома.

– Кому какая разница, что она думает? Лично мне никакой. Я люблю тебя, черт, да я боготворю тебя, и если она не хочет это видеть, то это ее проблемы, - я не понимаю, как этот мужчина умеет все делать лучше, но у него получается, и я люблю его за это. Я улыбаюсь и тяну его за руку, чтобы он последовал за мной. Я веду его через весь участок по моим любимым тропинкам прямо к небольшому озеру.

– Это одно из моих самых любимых мест. Раньше мне нравилось прыгать в озеро, чтобы остудиться, а потом идти на поле, - я расстёгиваю шорты, и они падают на землю, а потом снимаю футболку. Он смотрит на меня и ухмыляется,

потом снимает свои джинсы и футболку. Мы улыбаемся друг другу.

– Как бы красиво здесь не было, ты затмеваешь все, - я встаю на носочки и целую его, потому что не знаю, как ещё выразить свои чувства.

– Пойдём, - мы подходим к краю озера, и я начинаю погружаться в него. Вода холодная, но, с другой стороны, она всегда была такой.

Он следует за мной и резко вздыхает, когда осознает, насколько здесь холодно.

– Черт возьми, детка, да здесь Арктика.

Я смеюсь и плыву до того места, где заканчивается дно.

– Заходи, ты привыкнешь к воде, - он качает головой, но плывет ко мне.
– Видишь? Не так уж и плохо.

Он притягивает меня к себе и целует.

– О нет, здесь очень плохо.

Я смеюсь и решаю прекратить его страдания.

– Ладно, пойдём в другое мое любимое место. Солнце согреет тебя там, - он с готовностью покидает озеро и оказывается на берегу раньше меня.
– Ты такой ребёнок.

– Нет, ты просто какая-то хладнокровная. Здесь чертовски холодно, вода словно ледяная, - я беру его за руку, переплетая наши пальцы, и веду к моему самому любимому месту из них всех. Именно там я провела большую часть своего детства, валяясь в диких цветах и прячась от всего мира. Когда мы доходим до места назначения, он смотрит на меня.

– А вот это просто великолепно, - мы выходим на середину поля, где я останавливаюсь и смотрю на него.

– Я не хочу оставаться здесь, Блейк, я хочу поехать домой. Это больше не мой дом, здесь столько воспоминаний, но мне больше здесь не место. Мое место с тобой, в Калифорнии.

Он провалит костяшками пальцев по моему лицу и наклоняется для поцелуя.

– Все, что ты пожелаешь. Если хочешь уехать прямо сейчас, мы так и сделаем.

Я ухмыляюсь и завожу руку за спину, чтобы расстегнуть лифчик.

– Перед этим я хочу привезти домой новое воспоминание, - я достаю презерватив из лифчика, роняю его на землю и снимаю трусики. Он снимает боксеры и притягивает меня к себе, ловя мои губы своими. Так волнительно быть на открытом пространстве, целоваться голыми, когда в любую минуту кто-то может нас увидеть.

Он опускает меня на землю и ложится сверху, а затем начинает целовать каждый дюйм моей кожи, от чего я мучительно хочу почувствовать его внутри. Когда он прикусывает мой сосок, я выгибаю спину, из меня вырывается громкий стон.

– Черт, Лондон. Если бы ты только могла видеть себя моими глазами прямо сейчас. Как солнце светит на твоё тело, окружённое дикими цветами, и выражение чистой любви на твоём лице. Это чертовски ошеломительно, - он снова целует меня, и я слышу, как рвётся упаковка презерватива. Он разрывает поцелуй, и я чувствую его у своего входа. Я пробегаю пальцами по его надежным рукам и зарываюсь ими в его волосы. Он входит в меня, вызывая стоны у нас обоих.
– Настоящий рай, - он начинает двигаться, и я не разрываю с ним зрительного контакта. Он ускоряет темп, от чего мое тело дрожит от восторга.