По ту сторону снов
Шрифт:
– Простите, – сказала Лора, – но зачем нам вообще следовать за ними в поисках планеты? Разве не стоит перепробовать все возможное, чтобы выбраться отсюда? Все мы оказались на борту корабля с одной целью: основать новую цивилизацию за пределами нашей галактики. Согласна, внутри Бездны удивительно и странно, а райели отрезали бы от себя кусок, только бы оказаться здесь, но вы не можете решить за всех нас и принудить остаться.
По Корнелию было видно, насколько он устал.
– Мы пытаемся найти пригодную для жизни планету, ибо альтернатива
– Да. Очень плохо.
– То же самое касается любой технологической штуковины на борту. То, что здесь играет роль пространства-времени, разрушает наши системы медленно, но верно. Первым стал давать сбои ультрадвигатель, возможно потому, что это самая сложная система на корабле. За последний год были отмечены флуктуации прямых преобразователей массы, и отклонения с каждым разом все серьезнее. Я не мог рисковать, позволяя им работать. Сейчас мы используем термоядерные реакторы для питания установок инверсной гравитации.
– Что? – потрясенно спросила Лора. – Вы хотите сказать, мы все это время летим медленнее скорости света?
– На девяти десятых скорости света с тех пор, как мы попали в Бездну, – почти шесть лет назад, – с горечью подтвердил Корнелий. – К счастью, стазис-камеры по-прежнему работают штатно, иначе это была бы просто катастрофа.
Первой ответной мыслью Лоры было: «Почему вы не выдернули меня из стазиса в самом начале? Я могла бы оказаться полезна». Но, надо полагать, так подумал бы любой на корабле. А судя по тому, что она уяснила об их положении, капитан неплохо справлялся в нынешних обстоятельствах. К тому же ее специализация в области молекулярной физики вряд ли будет очень уж полезна при анализе другой структуры пространства-времени.
Ее внимание обратилось к яркому полумесяцу впереди.
– Планета пригодна для жизни?
– Мы полагаем, да.
– Вот почему вы откупорили меня? Для участия в ее исследовании?
– Нет. Мы в шести миллионах километров от планеты и вовсю тормозим. Выйдем на ее орбиту через два дня. Не представляю, как мы справимся с посадкой, но уж так или иначе справимся, когда дойдет до дела. Нет, вы здесь, потому что наши сенсоры обнаружили некий объект в первой точке Лагранжа этой планеты.
Корнелий закрыл глаза, и изображение сместилось, сфокусировавшись на точке Лагранжа в полутора миллионах километров над освещенным солнцем полушарием планеты – точке, где гравитационное притяжение звезды полностью уравновешивалось гравитацией планеты. В этом месте находилось нечеткое пятно, на котором не могли сосредоточиться то ли сенсоры, то ли взгляд Лоры. Пятно казалось пестрым, словно было составлено из тысяч мелких пятнышек.
– Что это? – спросила Лора.
– Мы называем его Лесом, – сказал Корнелий. – Группа объектов длиной около одиннадцати километров, поверхность которых имеет искажения, как у нашего приятеля небесного властителя.
– Разновидность небесных властителей?
– Вряд ли. Форма другая. Эти объекты тонкие,
– Еще одна иная квантовая среда? – скептически спросила Лора.
– Похоже на то.
– Как такое может быть? – Плечи Лоры опустились, когда она внезапно поняла, зачем ее откупорили – ее и других научников, которые находятся здесь, на мостике. – Вы предлагаете нам отправиться туда и выяснить, что это?
Корнелий кивнул.
– Я не могу затормозить «Вермиллион» в потенциально враждебной среде для проведения научного исследования. Моя главная задача сейчас – привести корабль в целости и сохранности к пригодной для жизни планете. Поэтому была собрана небольшая научная команда. Вы отправитесь на шаттле к Лесу и проведете все исследования, какие только сможете. Вылазка может оказаться нам полезной, а может и нет. Но, честно говоря, на данном этапе все, способное добавить хоть что-то к нашей базе знаний, должно считаться полезным.
– Да, – покорно сказала Лора, – я понимаю.
– Возьмете четырнадцатый шаттл, – сказал капитан.
Лора почувствовала, что четырнадцатый был выбран не просто так. Об этом говорило ожидание, пропитавшее мысли капитана, но она все никак не могла сообразить, в чем дело. Лора велела юз-дублю извлечь файл из ее ячейки памяти. Данные о шаттле проносились в ее уме, а она все еще не понимала…
– Почему именно его?
– У него есть крылья, – тихо сказал Корнелий. – В случае отказа одной из основных систем вы все равно сможете выполнить аэродинамическое торможение и спуститься на поверхность планеты.
Наконец до Лоры дошло.
– А, точно! Шаттлу не нужны установки инверсной гравитации для посадки.
– Шаттлу не нужны.
Ее кровь заледенела, словно вернувшись к температуре стазиса. «Вермиллион», длиной более километра и даже близко не аэродинамической формы, полностью зависел от антигравитации, чтобы сбросить скорость до нуля относительно планеты, и от инверсной гравитации, чтобы опуститься вниз и приземлиться легко, как перышко. Разумеется, все важные системы корабля были дублированы, и неоднократно, а движущиеся части отсутствовали, делая сбой почти невозможным. В нормальной Вселенной.
– Как только подтвердится пригодность планеты для жизни, я запущу все двадцать три шаттла с орбиты, – сказал Корнелий. – «Виконт» и «Бердан» сделают то же самое.
Лора скомандовала своему юз-дублю сместить фокус настенной панели на планету. Но он по-прежнему не мог взаимодействовать с сетью корабля.
– Э-э… сэр, а как вы загрузили свои приказы в командное ядро?
– Через Гея-сферу. Ее узел восприятия – единственная из наших систем, не затронутая Бездной.
А узел восприятия, создающий Гея-сферу на корабле, встроен в корабельную сеть, поняла Лора. Это интересно, какие системы продолжают работать в Бездне, а какие нет.