По ту сторону снов

Гамильтон Питер Ф.

Его рука сжала плечо Бетаньевы, и спутники поспешили дальше.

– Нам действительно придется с этим что-то делать, – сказал Хавьер, зажимая нос рукой в попытках хоть частично избавиться от зловония.

«Еще одно непреднамеренное следствие, – телепнула им Бетаньева, стараясь не открывать рот и не вдыхать миазмы. – Работникам-людям нужно слишком много платить, чтобы они зажигали фонари по вечерам и заправляли их по утрам. Возможно, нам надо сделать исключения в запрете на выдачу лицензий».

– Уже не имеет значения, – сказал Хавьер. – Компании, заведующие

уличным освещением, не смогут позволить себе купить новых модов. Вы видели, за сколько сейчас продается трехмесячный мод-гном? И это при условии, что вы сможете ввезти его в город. Шерифы поговаривают, а не сопровождать ли вооруженной охраной модов, которых стойла завозят в столицу.

– На экономике это тоже сказывается, – заметил Кулен. – Цены на продукты питания растут.

– Ну, оно понятно, – сказал Слваста. – Все лавки Уэлфилда подняли цены. У нас не осталось выбора: люди в работниках обходятся дороже модов.

– Должен быть рост заработной платы с учетом этого, – сказала Бетаньева. – Конечно, никто не захочет поднимать зарплату. Может, нам в Налани следует ввести минимальный уровень заработной платы?

– Нет, – возразил Слваста. – Надо быть реалистами. Даже если мы введем минимальный уровень, любой владелец магазина или предприятия сможет оспорить его в суде. Район просто лишится торговли и производства. Наши трудности лишь возрастут.

– Ну что ж, – отозвалась Бетаньева, – придется подождать до тех пор, пока мы не сможем ввести этот принцип на всей планете.

– Хорошая мысль, – сказал Слваста.

Он в очередной раз поразился ее преданности делу и даже обеспокоился этим.

Когда Слваста и Эрвин вернулись с фургонами со станции Плесси, на рынке Уэлфилд их встретил отряд шерифов. Пятеро шерифов оцепили лавку Хавьера, и их прочные панцири исключали любую утечку эмоций.

Слваста увидел Хавьера, тот стоял перед главной витриной лавки и был поглощен разговором с сержантом шерифов.

– Разгрузите фургоны, пожалуйста, – сказал Слваста Эрвину и новым работникам, остановив фургон возле складских помещений. – Я узнаю, что происходит.

Хавьер скупо улыбнулся подошедшему Слвасте.

– Это сержант Беккер. Он просит нас кого-то опознать.

– Опознать? – переспросил Слваста.

– Прошу вас, советник. Если вы не против, – сказал Беккер.

Это был крепкий мужчина лет под семьдесят, с большими моржовыми усами. Его вежливая, но твердая манера держаться сообщила Слвасте, что Беккер – опытный шериф, привычный к человеческим крайностям.

– Буду рад помочь шерифам, – сказал Слваста.

В ответ ему досталось лишь негромкое хмыканье. Трое шерифов из отряда держались позади них, когда все вышли из рынка Уэлфилд к паре кэбов, ожидающих снаружи.

– Мы арестованы? – спросил Слваста.

– Нет, сэр. Мои люди здесь для вашей защиты.

Слваста переглянулся с Хавьером, и все, что мог сделать здоровяк, – это пожать плечами.

Улица Дойс находилась всего в десяти минутах ходьбы. Слвасту охватило плохое предчувствие, когда они остановились возле старого дома. Улица Дойс… знакомое название, но он не мог вспомнить, с чем именно связанное. И еще больше он встревожился, когда его экстравзгляд выхватил мод-птицу, кружившую высоко над головой. В этом участвовали не только шерифы… что бы это ни было.

Два шерифа стояли на страже около одного из домов. Они открыли дверь перед Беккером. Слваста старался держать панцирь и не показывать отвращения, но место действительно выглядело скверно. Голые кирпичные стены, причем скрепляющий кирпичи раствор разрушился до состояния мелкого песка, который высыпался из стен и скрипел под ногами. На стенах там и сям виднелись странные пятна разного цвета. Длинные, плохо освещенные коридоры с рядами дверей на каждом этаже из-за своей однообразности казались отражениями в зеркалах, поставленных напротив друг друга. Одинаковые двери вели в однокомнатные квартирки; общие ванные комнаты в конце каждого коридора были «украшены» протекающими трубами и потрескавшимися раковинами. В прохладном воздухе висела вонь плохо работающей канализации. Все вокруг наглядно напоминало о той жизни, которой Слваста с трудом избегал, деля расходы со своими друзьями, и о том, как важна каждая монета из его заработной платы.

Они последовали за Беккером на третий этаж. То, что в жалкой квартирке, куда в конце концов привел их Беккер, кто-то умер, Слваста понял бы и без экстрачувств. Жуткое ощущение мрака крепко пропитало стены, и Слваста даже задался вопросом, неужели чья-то замученная душа цепляется за этот дом. Стены унылой комнаты были оклеены бумажными обоями, древними и пропитанными сыростью, превратившимися в серую кожуру плесени. Там находилось всего два предмета мебели: кровать с железной рамой и недавно отремонтированный деревянный сундук с одеждой, защищенный от бусалоров. Высокие стопки экстремистских политических брошюр громоздились на полу, их страницы пожелтели и покоробились от влаги.

На кровати лежало мертвое тело. Много крови вылилось из многочисленных ножевых ран. Часть ее впиталась в матрас, часть пролилась на половицы. Помощник коронера принес с собой две яркие масляные лампы и терпеливо ждал, читая экземпляр «Взгляда с холма». Он свернул газету, когда Беккер впустил их.

Слваста посмотрел на тело и поспешно отвел взгляд, борясь с подступившей тошнотой.

– Извините, – ровным голосом сказал Беккер. – Бусалоры сильно объели его лицо, прежде чем мы прибыли. Они сейчас осмелели. Думаю, потому что отъелись на трупах модов.

– Грязный Уракус, – буркнул Хавьер.

– Если вы не против, джентльмены, я хотел бы официально зарегистрировать опознание тела. Вы были его коллегами.

Слваста сжал зубы и заставил себя снова посмотреть на труп. Черты лица – даже при том, что половина кожи отсутствовала, – было нетрудно распознать. И бусалоры не тронули его волосы. Благая Джу.

– Это Брайан-Энтони.

– Вы уверены, сэр? – спросил Беккер.

– Да.

– Спасибо. А вы, сэр?

– Да, это мэр, – сказал Хавьер.