По ту сторону Солнца

Асеева Елена Александровна

Стоящий впереди велесвановец одетый (подобно Дарье) в темно-фиолетовую без рукавов тунику, обработанную понизу и пройме рукавов серебряной атласной полосой, и темно-бордовое парео, медленно перевел взор с лица таусенца на нее. Потому Даше удалось более детально разглядеть расовые черты велесвановцев, а значит и свои. Высокий лоб велесвановцев, как оказалось, почти не имел приметных для человека надбровных дуг и самих бровей, переходя в чуть угловатую верхнюю оконечность. И у первого (коего Минжминжо Нию, назвал пресветлый авгур Девдас), впрочем, как позднее разобрала Дарья, и у второго был украшен рядами крупных (с ноготок) выпирающих чешуек. И если у Девдаса, в пяти

рядах проходящих по лбу, количество их соответствовало четным числам: десять, восемь, шесть, четыре, два, обладая серебристым отливом. То у второго в четырех рядах соответственно располагалось нечетное их количество: девять, семь, пять и три, с желтоватым отливом. Опять же у них имелись волосы, вельми жидкие в понимание волос человека. Соломенного цвета они вылезали из макушки головы и были заплетены в тонкие (вернее, даже тонюсенькие) три косички у каждого.

Второй велесвановец, имел более низкий статус, чем Девдас, потому что также как и таусенцы приметно клонил голову, да и был одет в более блеклые тона одежды: голубую тунику (обработанную понизу и пройме рукавов зеленой атласной полосой) и розовое парео. Интересным штрихом, отмеченным Дашей, оказалось наличие на обоих велесвановцах поясов, стягивающих их тонкие талии, больше напоминающие широкие кушаки. Соответственно серебристой расцветки с длинными висячими прядками различной длины, унизанными густо-фиолетовыми драгоценными камушками у Девдаса и шафранового цвета с золотистыми пятью камушками на концах у его помощника, секретаря или ученика, как догадливо отметила Дарья.

– Доброго времени, панчен Минжминжо Нию, – после значительно продлившейся паузы, в коей почти ничего не улавливалось слухом Даши, отозвался Девдас. Его голос к удивлению прозвучал столь низко, едва воспринимаемо, будто он не столько говорил, сколько перебил на последнем слоге собственную речь шумным дыханием, при этом сопроводив ее легким дрожанием струны гуслей.

Старший велесвановец, или авгур, вероятно, в понимание статуса, титула, протянул в направление Даши руку и большим пальцем (как оказалось гибким и подвижным) и мизинцем ухватил край подбородка, да чуть вскинув вверх голову, воззрился в ее глаза, слегка притом изогнув вниз нижний край собственного рта.

– Вы, знаете, панчен Минжминжо Нию, нам понадобятся свидетельства, что во время доставки выкупленного нами бурсака в систему Дюдола-тиара, с ним не производили никаких обследований, кроме положенных диагностик, – вновь заговорил Девдас, и, вскинув вверх от подбородка большой палец, огладил края век правого глаза Даши, слегка его, оттянув вниз и с тем, вероятно, осматривая саму радужку.

– Пресветлый авгур, Девдас, – незамедлительно отозвался таусенец, изогнув еще сильней шею и спину, да мощно качнув своей подвешенной головой. – Могу заверить вас и его превосходительство негуснегести Аруна Гиридхари, что даже выложенные диагностики, над перевозимым АЭ-сто двадцать четыре, мы проводили под наблюдением Научного Ведомства Садханы. Весь материал вы можете запросить у тарховичей и лично в том участвующего пречистого канцлер-махари Врагоч Вида Вышя. Впрочем, как и всегда, мы неукоснительно соблюдали пункт Уложения четырнадцать пазух одна тысяча двести семьдесят первый.

– Чаятельно, при встрече с вами, – проронил Девдас, нежно огладив подушечкой большого пальца по краю века глаз Дарьи. – Панчен Минжминжо Нию я наблюдаю сию возрастающую и вельми неприятную мне в вас изворотливость. Наполненную жаждой, ежели не сжульничать, так, непременно, сокрыть. Понеже, так-таки придется мне обратится напрямую к калиффу таусенцев Фухуфухуо

Хао, абы он на посту панчена сменил вас на менее вёрткого поверенного.

Авгур велесвановцев вновь ласково огладил подушечкой большого пальца край века Даши, и медленно выпустив из хватки ее подбородок, перевел взгляд своих бирюзовых глаз на таусенца, тем резким движением предав его голове, и изогнутой шее еще большее покачивание.

– Ох! пресветлый авгур, Девдас, – точно задыхаясь речью, торопливо произнес Минжминжо Нию, и порывисто дернувшись вперед всем корпусом тела, выкинул вверх свои тонкие руки, сложив их ладонями промеж себя, видимо, собравшись молиться. – Вы меня не правильно поняли. Весь материал в полном объеме, я незамедлительно вам представлю. Просто уточняя информацию, я хотел только одного. Успокоить вас по поводу перевозимого нами АЭ-сто двадцать четыре, уверив, что за его диагностикой и нахождением неотступно наблюдала девятая Заакха Научного Ведомства Садханы.

– Во-первых, прекратите называть моего воспитанника АЭ-сто двадцать четыре, – все в той же форме авторитарного разговора, молвил Девдас, определенно, стараясь подчинить себе панчена таусенцев, а может лишь урезонить. – Ибо, сие недопустимо в отношении велесвановца, бурсака, и оскорбительно для меня, его ассаруа.

Два коротких восклицания наполнили само помещение, и, кажется, выкатились в коридор, отразившись там клокочущим, вроде рвущимся эхом. И коль один принадлежащий таусенцу выражал сильнейшее чувство удивления, то второй выплеснутый Дашей не менее сильное раздражение. Также враз, перебивая друг друга, они и заговорили, впрочем, немного опережая, сказал Минжминжо Нию:

– Замечательная новость. Прямо-таки достижение для солнечников, что их бывший соплеменник сейчас называется бурсаком одного из четырех авгуров его превосходительства негуснегести Аруна Гиридхари.

– Сначала заказ, субъект, потом аукционный экземпляр, – это говорила уже Дарья, и тягостно передернула плечами, будто некие движения нового тела ей еще не до конца подчинялись. – А теперь и вообще какой-то бурсак! Ужас, да, и только!

– Выражаю признательность, панчен Минжминжо Нию, за приветствие, – отозвался незамедлительно Девдас, той фразой сдерживая раскачивание головы таусенца.

Он медлительно вернул взгляд на Дашу, и теперь оглядел ее сверху вниз. Словно дотоль оглаживая перстом, любовался, а сейчас жаждал подчинить, потому и голос его ставший звучать насыщенно баритональным с достаточным напором, демонстрирующим властность, произнес:

– Бурсак, величание юного велесвановца, покуда не получившего собственного имени. И сие величание не может обозначаться понятием ужас, понеже вельми достойно! И еще! – взор бирюзовых глаз авгура уперся в лицо Дарьи, будто совсем чуть-чуть толкнув, потому она внезапно качнулась назад-вперед. – Когда, говорю я, ваш ассаруа, вы бурсак молчите. Вашим мнением, желанием от данного момента времени никто не интересуется. Понеже вы всего токмо мой младший, третий воспитанник, ссасуа.

Последнюю фразу Девдас сказал, будто отрезал, резко завершив свою речь. Видимо, ожидая, что от нее или под его взглядом Дарья пригнет, как таусенцы голову и подчинится данной властности. Впрочем, Даша по привычке собственной независимости мозга (точнее диэнцефалона) мгновенно отозвалась вопросами, словно, и, не восприняв досель сказанное велесвановцем:

– Из всего до этого мною пережитого, любопытно одно. Мне внедрили в мозг новый язык, потому я вас понимаю, или вы все, не только таусенцы, но и велесвановцы говорите на языке землян, в частности, русском языке?