По ту сторону звезд
Шрифт:
…Плоть отделилась от плоти. Другой вопрос – и он важнее: убьет ли ее саму разлучение с чужью? Такое истолкование образов, предъявленных ей «скинсьютом», представлялось вполне возможным. При этой мысли во рту появился привкус желчи. Должен же быть способ избавиться от этого существа!
Знать бы, насколько сам Кроткий Клинок осознает все то, что происходит с тех пор, как она его нашла.
Понимает ли, что убил ее друзей? Убил Алана.
Ее мысли вернулись к первому набору образов, который навязала ей чужь: умирающее солнце, разрушенные планеты, пояс космического
Киру пробила дрожь. Сколько всего произошло во Вселенной, о чем люди знать не знали. Катастрофы. Сражения. Цивилизации распространялись вдаль и вширь. Страшно подумать.
Защекотало в носу, и Кира чихнула с такой силой, что ударилась подбородком о грудь. Снова чихнула и в тусклом красном свете кабины разглядела завитки серой пыли, струившиеся от нее к вытяжке. Осторожно потрогала грудь и обнаружила тонкий слой пыли, как и в тот раз, когда очнулась на «Смягчающих обстоятельствах» во время атаки захватчиков. Проверила кресло под собой – оно цело, чужь не въелась в него.
Кира нахмурилась. На «Смягчающих обстоятельствах» чужь вобрала в себя покрытие палубы, потому что ей требовались какие-то из содержащихся в этом слое элементов – металлы, пластик, микроэлементы и так далее. То есть она была – в каком-то смысле – голодна. Но что сейчас? Углубления в кресле не появилось, а пыль – вот она. Откуда?
Ах, вот что! Она же обедала. Пыль появляется каждый раз, когда кто-то из них – неважно кто – поест.
Если так, напрашивался неприятный вывод: паразит контролирует ее пищеварительные функции, он перерабатывает поступившую в организм пищу, избавляясь от того, что ему не нужно. Пыль – инопланетный аналог покрытых полимерной оболочкой гранул, в которые высокотехнологичный скинсьют утрамбовывает фекалии человека.
Кира скорчила гримасу. Возможно, она ошибается – хотелось бы ошибиться, – но едва ли.
Отсюда вопрос: как могла эта оболочка, это инопланетное устройство разобраться в ее физиологии настолько, чтобы вмешаться в процессы пищеварения? Одно дело подключиться к нервной системе, но подсоединиться к фундаментальным биологическим процессам, в том числе к пищеварительному, в разы сложнее.
Практически все живое в галактике состоит из определенных элементов, «кирпичиков», но тем не менее каждый биом развивает собственный «язык» кислот, белков и прочих химических соединений. Невероятно, чтобы «скинсьют» мог объединиться с ней на таком уровне. То есть создатели/родители чужи развили гораздо более сложные технологии, чем Кира думала поначалу, – и если они и есть захватчики…
Конечно, возможно и другое объяснение: «скинсьют» бездумно следует собственным потребностям и в итоге рано или поздно отравит, а то и убьет Киру из-за рокового несовпадения в химическом составе.
Но и в том и в другом случае от нее тут ничего не зависело.
Пока что она не чувствовала голода. Как и необходимости облегчиться. Так что Кира снова закрыла глаза и мысленно вернулась к тому сну, перебирая те подробности, что казались наиболее важными, в поисках хоть каких-то намеков, которые помогли бы ответить на ее вопросы.
– Эндо, включи аудиозапись, – велела она.
– Включаю аудиозапись.
Медленно, тщательно выговаривая слова, Кира составила полный отчет о своем сне, постаравшись не упустить значимую информацию.
Колыбель… Горестная грань… Воспоминания звенели в ней отголосками – словно где-то вдали ударили в гонг. Но Кира догадывалась, что Кроткий Клинок еще многим собирается поделиться с ней, что он пытается передать ей некий главный смысл, и смысл этот прояснится не сразу. Может быть, если она снова уснет, Кроткий Клинок пошлет ей еще одно видение…
3
После этого время стало слипаться. Оно двигалось разом и быстрее, и медленнее обычного. Быстрее, потому что большие его куски проходили для Киры незаметно, пока она спала или грезила в сумерках меж сном и явью. Медленнее, потому что часы бодрствования были совершенно однообразны. Она слушала бесконечно повторяющуюся музыку Баха, обдумывала данные, собранные на Адре, и пыталась сообразить, имеют ли они какое-то отношение к чужи и если да, то какое, – и погружалась в более счастливые тайники своей памяти. Ничего не менялось, ничего не двигалось, кроме ее дыхания, потока крови в жилах и еле заметного копошения мыслей.
Кира ела мало, и чем меньше ела, тем меньше хотелось. На нее снизошел всеобъемлющий покой, тело казалось отделенным и бесплотным, как голограмма. Когда она все-таки выбиралась из кресла пилота, ни сил, ни желания делать зарядку не обнаруживалось.
Периоды бодрствования становились все короче, и наконец почти все время она стала проводить в дремоте, включаясь и отключаясь, уже не зная, спит или нет. Иногда от Кроткого Клинка поступали фрагменты образов, импрессионистские вспышки цвета и звука, но развернутыми воспоминаниями, как то, о Горестной грани, чужь с ней больше не делилась.
Однажды Кира заметила, что гул марковского двигателя стих. Она высунула нос из окутывавших ее термоодеял, увидела за окном кабины россыпь звезд и поняла, что шаттл вынырнул из сверхсветового пространства, чтобы охладиться.
Если шаттл потом снова возвращался в обычный космос, эти моменты она пропустила.
Как ни мало она ела, запас провизии постепенно убывал. Пыль, высыпавшаяся из «скинсьюта», собиралась мягкой подстилкой вокруг ее тела, повторяя его очертания, окутывая, словно плотной пеной, или же тонкими нитями поднималась к вытяжке под потолком.
А потом наступил день, когда пайки закончились.
Кира уставилась на пустой ящик, не в силах поверить своим глазам. Потом вернулась в кресло пилота, пристегнулась, сделала долгий, глубокий вдох. Холодный воздух наполнил глотку и легкие. Она не знала, сколько дней уже провела в шаттле и сколько еще предстоит. Можно бы спросить у Эндо, но ей и не хотелось знать.
Либо дотянет, либо нет. От знания цифр ничего не изменится. И Кира боялась, что ей не хватит упорства продержаться, если она получит ответ. Другого варианта, как лететь до Шестьдесят первой Лебедя, не было, а волноваться о продолжительности пути – лишь добавлять себе огорчений.