По ту сторону.
Шрифт:
Она подошла к комоду и достала чашку с золотым рисунком.
– А что придумать-то? – Денис придержал соскользнувшее было с него махровое полотенце.
Настя усмехнулась, взмахом ресниц отметив его движение.
– Стесняешься? Да ничего, меня не вытошнит.
– Да, Ден у нас как с картины сошел… – Роман прищурился, оценивающе посмотрев в глаза Дену.
– Какой?
– Смерть Святого
– Вот она – эволюция представителей сексуальных меньшинств: Чайковский – гомосексуалист, Меркьюри – гей, Баксов – пидор, – Настя налила себе чая. Яркая лампа просветила насквозь тонкий австрийский фарфор, цвета слоновой кости, придав новый оттенок коньячной охры его наружным ребристым стенкам.
– А Ден кто? – рассмеялся Роман.
– Ты еще спрашиваешь…
– Послушай, ты, девочка с большой дороги… – Ден вдруг злобно сощурил глаза. – Сама-то ты что из себя представляешь?
– То же что и ты – простую неудачницу.
– Не рано ты нас всех записала в неудачники? Может вся неудача твоя в твоей простоте?!
– Ты хочешь оскорбить меня? Или цепляешься к словам? Обычная неудачница. Так лучше? Или ты меня за дуру держишь?
– За гуру, – рассмеялся Ден, смешно мотнув головой и сделав круг вокруг своей оси. – Мы студенты ВГИКА! Да за наше место многие отдали бы большие деньги!
– Но оставили их при себе, – слова Володина прозвучали резко.
Настя рассмеялась.
– Что, малышка, за дерьмо нас держишь? – Роман поднял ногу и дотронулся до старинного фарфора большим пальцем левой ноги.
– Ну хорошо, – Ден сдернул полотенце и остался в чем мать родила. – Сама-то ты о чем мечтаешь? Ты же учишься на актерском. Может станешь еще великой и… богатой, – он придержал свои гениталии всей пятерней, возможно инстинктивно, а может быть из позерства.
– Красивой, – перебил Роман и весело заржал.
– О славе, – спокойно ответила девушка.
– Это что, друг Сени? – хихикнул снова Роман.
– Так тебе 23 года, – вдруг ожил Арсений. – Будет у тебя слава.
– Ковровая дорожка к траппу? Сомневаюсь… Вертолет на крышу пентхауса… Клад…
– А что за клад?
– Так хотелось в детстве… Подходишь к какой-нибудь старинной стенке… пнул сапогом… и посыпались золотые монетки… золотые украшения… жемчуга…
– А почему не в пещере? И мстить… Мстить всем, кто хоть раз косо на тебя посмотрел. Граф Монтекристо будет сниматься заново! В роли графа – наша Настя, – Роман захлебывался словами, он хохотал. Его круглое лицо стало еще круглее, глазки сузились. Выражение покровительственной надменности усилилось. Молодое лицо покрылось складками, хорошо видными на загоревшей коже.
– Зря… ты так зациклилась на этих монетах… – Арсений не упускал нити разговора.
– А что? Думаешь слава Чекатилло меня устроит?
– Ковровую дорожку к трапу, цветы, оркестр, репортеров – все хотят. Это ж мечта каждого. Ты думаешь – почему это есть только у президентов и королей? И то, когда они уезжают, или приезжают… Не чаще… Чтобы крышу не сорвало… Это же воплощение мечты их подданных! – Ден дурачился как мог. Он встал на голову и на руках угрожающе ходил по напичканной техникой комнате.
– Боже мой! Женщина. Ты говорила о новых способах заработка… а свела все, как всегда… к пустой трескотне… А новое–то что?
– Ну как что…, – Настя вздохнула. – Новые способы.
– Да в инете тоже разнообразием не блещут! – Денис махнул рукой.
– А что ты так зациклился на паутине?
– Да, я тоже смотрел народное творчество, – сквозь зубы процедил оператор. Во рту его торчал кусок провода. – Дуло в рот и снимай штаны. Потом, не опуская оружия, трахают во все что попадется и, как апогей фантазии, пуля в рот, или нож в горло.
– Да я тоже видела, ничего больше нет. Без вариантов.
– Ну что ты хочешь от бесплатного снафа?! Наше кино отличается от их, как Спилберг от Тарковского.
– В смысле? Такие старые приемы?
– Да там все порно – постановочное! – Роман сладко вытянулся на кресле и протянул ноги. Голые пятки утонули в пушистом ковре. Снисходительный взгляд его серых с крапинкой глаз переходил с одного собеседника на другого.
– А Тарковский чем тебе не угодил? – Настя сделала глоток из дымящейся чашки и поморщилась. Ее маленький носик капризно дернулся, и она поставила чашку на стол.
– Во-первых, качество видеосжатия, то есть цифровой обработки, а во-вторых, представь, низкобюджетный фильм (обычный) и картину Спилберга.
– А Тарковский-то что?
– Достали им в институте. Как будто жизнь остановилась, и никто больше ничего не снял с тех пор, как он почил, великий и ужасный!
– Давайте не будем его трогать, он не снимал порно, – Денис лениво подошел к шкафу и раскрыл дверцы.
– Дурак ты, Ден. Ты хоть Солярис его смотрел? На занятиях не показывали вам? – Настя положила свои ножки на журнальный столик рядом со своей чашкой. Золотой рисунок удачно гармонировал с двумя золотыми перепонками итальянских сандалий. Высокая шпилька – вот все что связывало ее с грешной землей. Золотая змейка обвивала изящную лодыжку. Гладко выбритые щиколотки украшала маленькая татуировка в виде виртуозно прорисованной бабочки. Она посмотрела на ноги, потом на Арсения.