По ту сторону
Шрифт:
…Костя вернулся совсем расстроенный. Эльза Карловна приказала ему сейчас же собираться и везти с ней молоко на строительство. Костя просто боялся сказать об этом товарищам. «Ребята останутся навоз вывозить, тяжёлую работу делать, — думал он, — а я поеду. Опять могут подумать, что я хитрю, выбираю себе полегче».
— Мне ехать приходится, — заранее оправдываясь, сказал он ребятам. — Уж вы тут орудуйте за меня.
— Это что — опять «задание»? — спросил Жора.
— Ну что вы, ребята, в самом деле! — взмолился Костя. —
Костя смотрел куда-то в стену, теребя выпачканную в навозе, истрёпанную куртку, мешком висевшую на его похудевшем туловище.
— Ясно, ясно! — подмигнул Жора. — Будь спокоен, всё исполним в точности. Приедешь — отлапартуем.
Последнее слово он умышленно исказил, чем рассмешил товарищей и окончательно обидел Костю.
Костя вышел из коровника со слезами на глазах.
Юре стало жаль товарища.
— Надо бы полегче с Костей, ему тоже несладко, — упрекнул он ребят.
— Выслуживается он, вот что, — отрубил Жора.
— Нет, Жорка, ты не прав, — возразил Вова и, помолчав, добавил: — Ты, смотри, не поддавайся на фашистскую удочку! Эльза рада была бы всех нас перессорить. Неужели ты не понимаешь, что тогда ей было бы легче с нами справиться? Во что бы то ни стало мы должны дружить! А Костя тут ни при чём, его заставили.
Но Жору трудно было убедить, он имел своё особое мнение.
— Пусть Костя откажется быть старшим, — доказывал он. — Тогда ведьма сама будет давать задания, сама наблюдать за нами. Ну, с месяц она, может быть, и будет это делать, а потом ей надоест. Вот тогда нам и станет легче.
— Ты, Жорка, плохо разбираешься и не понимаешь главного. Эльза Карловна смотрит на нас, как на рабов, и потому будет всегда одинакова. Ей ничего не стоит заморить нас голодом, замучить досмерти, — доказывал Вова, понявший раньше других, что работать им, хочешь не хочешь, а придётся. — Даже немца Макса она держит в чёрном теле. Мы стоим с ним вчера и разговариваем. Он, как будто ничего человек. Ну, и откуда ни возьмись — Эльза Карловна. Она как заорёт на него. Он улыбнулся мне, сказал: «Не бойся», а сам всё-таки отошёл… В самом деле, ребята, давайте крепче дружить. Ведь мы пионеры!
Вова торжественно поднял руку, словно для салюта. Мальчики на мгновение застыли, выпрямившись, как на линейке.
Но тут же опомнились и взялись за лопаты…
Однако поездка Эльзы Карловны на строительство в этот день не состоялась: разразилась гроза.
Ливень согнал всех со двора, и ребята рано забрались в свою каморку.
— Хоть бы немножко согреться, — жаловался Юра, вода ручейками стекала с его куцей курточки.
— Может, тебе тёплую баньку нужно, — пробовал пошутить Жора.
Но никто не поддержал шутки. Приунывшие ребята молча стягивали насквозь промокшие, облепленные грязью башмаки и едва шевелили онемевшими пальцами. Юра чувствовал себя особенно плохо. Дышал он тяжело и покашливал, а на щеках яркими пятнами горел румянец.
Все быстро улеглись и погасили свет. Жора лежал с открытыми глазами, чувствуя за спиной согревающее дыхание Вовы.
Мутные струйки текли по запылённому окну. Редкие отблески молнии освещали во тьме бледные лица мальчиков.
— Вот в такую ночь хорошо бежать! — шепнул Жора.
Вова не отозвался.
— Ты чего молчишь? — повернулся Жора к товарищу.
Отдалённый раскат грома прокатился над крышей и замер.
Вова сразу приподнялся и, стиснув пальцами Жорино плечо, горячо прошептал:
— На выстрелы похоже, правда? Повсюду сейчас бой идёт! А наши всё равно их побьют и придут сюда!
— Кто про нас вспомнит? — вздохнул Юра. Он тоже не спал и слышал, как говорили товарищи.
Разгорелся спор. Жора был возмущён неверием Юры. Прыгая босиком от кушетки к дивану, чтобы согреться, он размахивал руками и старался всех перекричать:
— Придёт сюда Красная Армия или не придёт, а всё-таки нас освободят и после войны отправят по домам. Я уверен!
— В суматохе нас могут не найти! — тревожился Юра.
Он часто беспокоился об этом. Сегодня он впервые решился высказать свои опасения товарищам. Но постоянно терзавшая его мысль, облечённая в простые слова «нас могут не найти», была так ужасна, что Юра содрогнулся. Как же жить тогда? Он тяжело закашлялся, жадно прислушиваясь к спору. Ему так хотелось, чтобы ребята успокоили и обнадёжили его!
Костя отмалчивался. Он верил, что Красная Армия за ними придёт. Но сейчас он старался сосредоточить свои мысли, всю изобретательность на одном: уберечь ребят до прихода Красной Армии. «Пусть Жора думает, что угодно, но я-то понимаю, как нам трудно уберечь друг друга», — думал он.
Прислушиваясь к шумному говору ребят, Костя твердил про себя: «Они считают меня плохим товарищем. Не понимают, что я душу готов за них отдать…»
Косте нравилась горячность Жоры, дерзкая независимость его и смелость. Как часто он сам еле сдерживал себя, чтобы не нагрубить ненавистной хозяйке! Но Косте казалось, что своей осторожностью он заслоняет ребят от лишней беды, и только ради этого он мирился с постоянными нападками и насмешками Жоры. Но всё-таки больше ему невмоготу, надо объясниться.
Костя наклонился к самому уху Вовы и заговорил быстро, захлебываясь и глотая слова:
— Ты не думай, Вова… Я в наших крепко верю! И никогда не испугаюсь, если надо что-нибудь сделать вместе со всеми. Но ведь надо же обдуманно поступать! А если будем свои головы сгоряча, как Жорка, под удары подставлять, то можем и Красной Армии не дождаться. Перережут нас всех, как цыплят, и всё.
— Я про тебя плохо и не думал! — Вова поглядел Косте прямо в глаза.
Юра и Жора даже не заметили их разговора, разгорячённые спором.