По воле судьбы. Без права на спасение
Шрифт:
– Да, я помогу. – Взгляд девушки опустился на каменный пол, вся её поза выдавала, что она волнуется. Это не укрылось от отца, он подозрительно и пристально посмотрел на дочь:
– Что с тобой?
– Всё хорошо, я просто хотела поговорить. Сегодня ведь начало фестиваля огней. – Ответила Ханна, не глядя в глаза.
– А-а. К которому весь город готовится. Мы приехали сюда позже прошлогоднего фестиваля и не застали дня празднества, говорят, это было то ещё событие.
– Да ничего себе событие, – оживилась Ханна, – да это самый крупный праздник за всё лето. Я бы хотела пойти сегодня на этот фестиваль, сначала будут моления в храмах, за тем люди зажгут огни и пройдут по центральным улицам…
– Подожди – подожди, если я не ошибаюсь это первое шествие проходит…
– Всё начнётся после заката, я смогу помогать
– Что? На закате? Ты хоть слушала меня? Говорю же, всё ещё проверять и перепроверять надо. А если что-то случится? – Говорил он спокойно, но всё равно, было видно, как он возбуждён. – А что если у тебя припадок случится посреди улицы?
– А что случиться, папа? Если бы ты верил в это, то не стал бы рисковать, оставляя меня спать в моей комнате. Что-то ты не боялся припадка и ушёл работать. Как только я стала принимать твоё лекарство, всё пришло в норму. – Она говорила твёрдо, но создавалось впечатление, что девушка решила побить все рекорды по скоростным монологам, тем самым выдав своё беспокойство.
– Я ушёл сразу как понял, что припадка не случится, и пик вероятности миновал. Я ушёл, когда понял, что тебе больше ничего не угрожает.
– Вот видишь, папа, ты сам говоришь, что мне ничего не угрожает. Пожалуйста, это самый грандиозный праздник за всё лето, тем более прошлогодний мы пропустили. – Ханна говорила и не смотрела в глаза, но, когда закончила, всё же взглянула, в ожидании реакции.
Отец молчал, сурово глядя на неё. Девушка чувствовала, исходившее от него напряжение. Казалось, что время остановило свой ход, а секунды растянулись до бесконечности:
«Неужели откажет?».
Что делать в таком случае, Ханна не знала. Когда она обдумывала этот разговор, то была полностью уверена в том, что отец её отпустит. А теперь, червь сомнения пробрался в её сознание, вгрызаясь, как в свежий грунт, в переполненные верой мысли девушки. Она конечно же, уже была достаточно взрослой, для того, чтобы не спрашивать разрешения, но всё равно сделала это. Маркос заботился о ней с детских лет, и она полностью доверяла ему. Ханна не знала сколько прошло времени, может десять секунд, а может целая минута, мысли отца для неё были закрыты, но вот суровое выражение лица сменилась задумчивым с тенью всё той же вселенской усталости.
– Ладно, иди на праздник. Мы оба устали, тебе необходимо передохнуть. Но днём ты помогаешь мне, и я всё ещё раз перепроверю, возьму анализ крови и проверю реакцию.
Рот Ханны в мгновение расплылся в счастливой улыбке. Радость нахлынула стремительной волной, затопила все остальные чувства и смыла их в бескрайние океаны. Она подбежала к отцу, и крепко обняла:
– Спасибо, папа!
– Не за что. – Он отстранился, и направился к одному из столов, продолжая говорить на ходу, – Раз уж так получилось, -мужчина в фартуке, немного порылся в одном из ящиков и извлёк оттуда четыре закрытые, маленькие склянки со светло-голубой жидкостью, – здесь на четыре дня, а точнее ночи. Если уж ты решила гулять по ночам, носи их с собой, не забывай пить по одной, перед закатом. Стоило бы пойти с тобой, но мне нужно доделать работу и дождаться заказчика, на исследование и ингредиенты тоже нужны деньги, к сожалению, даже джунгли не могут дать всего необходимого.
Ханна схватила, склянки и направилась, к выходу.
– Ты куда-то спешишь?
Она остановилась у самой двери:
– Да, хотела сходить на рынок, пока всё самое свежее не разобрали.
– Ладно, иди, но возвращайся скорее, у нас много дел.
Ханна вышла за дверь, и перед тем, как подняться по лестнице, тихо прошептала:
– Спасибо, мама.
Маркос стоял, и рассматривал подёрнутою ржавчиной обшивку, двери, которая только что закрылась за его дочерью. Решение отпустить Ханну далось тяжело, не взирая на то, что её состояние улучшилось за последние дни. Лекарство, которое он изобрёл, лишь убирало симптомы, но не могло избавить от самой болезни которая была похожа… да не на что она была не похожа в пределах изученного мира. Научные работы, что он прочёл, все изученные феномены и даже запретные и опасные знания, которые люди усердно пытаются стереть с лица истории, не смогли дать не то, что ответов, но даже малейшего совпадения с болезнью, павшей проклятием и испытанием, на его семью. Маркос
Сначала заболела Урсула. Когда он впервые столкнулся с этим кошмаром, то голову его не посетили предательские мысли, вызванные сильнейшим страхом и потрясением. Любой другой бы на его месте бежал без оглядки от увиденного ужаса, осеняя себя знаком созидателя, но Маркос оказался не таким впечатлительным. Он всегда старался докопаться до сути вещей, известный учёный, профессор кафедры алхимии при большом имперском университете, решил побороть свой страх и использовать научный подход. Конечно не только наука подстегнула алхимика. Маленькая Ханна любила свою мать, а он любил их обеих. Ещё тогда учёный начал работать над лекарством, но не успел.
Отчаяние всё больше укреплялось в его сознании, каждый раз, когда он терпел очередную неудачу, и смотрел на то, во что превращалась его любимая по ночам. Страшные припадки что одолевали бедную женщину с наступлением ночи, сначала слабые, но с каждым днём, они всё усиливались, превращая человека в жуткий кошмар. Чёрные, злобные глаза, перекошенное от ярости лицо и исходящий пеной рот могли напугать любого, но не смогли устрашить искушённого алхимика, и любящего мужа. Он в тайне от всего мира наблюдал и изучал, скручивал жену по рукам и ногам, что бы она не могла навредить себе во время долгого приступа. В первые несколько недель он смог узнать о болезни многое и был преисполнен оптимизма и решимости. Прежде всего стало ясно, что припадок проходит, как только восходит солнце, чтобы повториться снова после заката. Так же было понятно, что это не заразно и Маркос мог работать без опасности для себя и окружающих, но болезнь прогрессировала гораздо быстрее, чем работа по изготовлению лекарства. Со временем организм больной женщины сильно измотался, мышцы напрягались до предела, пока Урсула бесновалось в своих путах. Позже, к приступам прибавилось кое-что ещё, вены на голове женщины стали чернеть, как будто их заполняла не кровь, а совсем иной гумор. Через два месяца, расписываясь в своем бессилии, учёный был готов обратиться к целителям светлых волшебников, из храма созидания, но вовремя остановился. Болезнь захватывала не только физическое тело, но и поражала человеческую суть, на уровне ментальных энергий и имела схожую природу с магией, творимой тёмными колдунами, как показал анализ взятого образца чёрной жидкости, а у созидателей к любым проявлениям силы разрушителей был только один подход – уничтожение. Если они не смогут излечить её, то убьют. Поэтому от этой идеи пришлось отказаться.
В одну из ночей, деревянный кляп не выдержал, Урсула перекусила его вместе с языком и долго умирала, истекая кровью, а его не было рядом в последние минуты её медленно угасающей жизни. Но несмотря на сильное потрясение он продолжал жить и работать ради дочери. Исследования неизвестной болезни привели его к мнению, что это может передаваться по наследству. Алхимик не был уверен в этом наверняка, но жизнь научила его, готовиться к худшему. Боязнь за благополучие дочери и страх потерять ещё одного любимого человека, заставили его продолжить исследования с оставшимися образцами крови покойной жены. Чувство потери, тяготило душу. Смерть Урсулы он объяснил эпилепсией, но некоторые соседи и коллеги, всё равно, начали косо посматривать в его сторону. Жизнь на прежнем месте, угнетала и становилась невыносимой, поэтому, когда Ханна подросла, Маркос продал всё, что у него было и они уехали в Синдарию, на другой континент.
Будучи человеком прагматичным, он не прогадал с местом. Во-первых, западные, алхимические практики, являлись редкостью в Синдарии, он смог открыть свою лавку. Во-вторых, страна, являла собой кладезь самых редких и разнообразных алхимических ингредиентов, благодаря своему соседству с ядовитыми джунглями. Маркос прекрасно это знал. И в-третьих, дочке очень понравилось это место. Она быстро освоилась, вступив в одну из охотничьих гильдий, или как их называли местные, шикари. Ханне с детства не хватало усидчивости, чтобы пойти по стопам отца, за то было полным-полно энергии, чтобы учиться фехтовать на рапирах и стрелять из лука. В этом она не плохо преуспела и не редко участвовала в ярморочных состязаниях. Здесь дочь была счастлива, пока и её не постигло это семейное проклятье. Тогда он и рассказал ей о том, почему умерла её мать.