По встречной в любовь
Шрифт:
Прошел год. Неожиданная болезнь матери наложилась на сердечную рану, усиливая и так невыносимую боль. Были минуты, когда Насте казалось, что это она виновата в раке матери, потому что вела себя плохо… И хотя мать ничего не знала про Борьку, она обязана была чувствовать исходящий от дочери негатив. Но Настя ничего не могла с собой поделать. Внутри оставался полный вакуум. Тело умерло, и мозг включал стоп-сигнал при приближении любого парня. Зачем? А если будет то же самое…
Настя листала в сети романы, которые «восемнадцать-плюс» и которые читают те, кому пока «восемнадцать-минус»: откуда это все
Однако ж смертные хорошо видели ее. Ее тело. Некоторые пытались заполучить ее просто так, другие — за деньги. Она видела всех насквозь и в каждом сидел Борька. Настя больше не тешила себя надеждой, что у них действительно был роман. Нет, она врала себе — дома, в темноте, в обнимку с одеялом все еще плакала и шептала: а если бы…
И все же эти мысли мучили ее только в тишине, во время вынужденного ночного безделья. Днем была учеба, вечером работа. Она не просила у мамы денег на карманные расходы, понимая, что вообще хорошо, что ее до сих пор кормят. Работать на износ матери было нельзя, а копирайтеры редко выключают компьютер, чтобы поспать. А художник не успевает мыть кисти. Да и какой она художник: она же дизайнер, только интерьеров для нее нет и не будет. Надо быть парнем, чтобы пробиться, чтобы заказчик смотрел в портфолио, а не в глаза или куда ниже. Надо просто быть парнем. Быть девушкой плохо. И она не была девушкой. Она была богиней и, раздевшись, чувствовала гордость, но в ту ночь ей впервые стало стыдно…
Она ничего не планировала. Ксюша ушла сама. Он тоже пришел сам. И сам вожделенно смотрел на нее. Сам делал прямые намеки, возвращая все на круги своя, на их короткую перестрелку глазами в его офисе. Что ж, может, так тому и быть… Богини иногда нисходят ко смертным. И потом смертные исчезают, будто их и не было никогда. Она уйдёт — и даже если унесёт с собой боль, не получив ничего взамен, то смертный ничего об этом не узнает. Не позлорадствует. И она не обидится. Она сделает это сама. А вдруг… Вдруг романы не врут.
Она все ждала, когда же он от пиццы и взглядов перейдёт к делу. Потом, испугавшись, что упускает момент, предложила сама. А когда он в лоб отказался от совместного душа, вдруг поняла, что просто не нравится ему. Совсем. Не его круга, он даже в темноте видит оттенки в расцветке кошек. Но он ее единственный шанс. С другим не хватит смелости. И другой может не быть таким красивым. Его не портит даже шрам. С деньгами и такой внешностью у него точно полно любовниц, так почему бы не войти в их число на одну ночь? Да потому что он не хочет. Потому что она не такая. Сломанная, что ли… Он это чувствует, но как?
Да никак! Она просто ему не нравится. А все остальное ей приснилось. Ошибка раздутого самомнения. Но он нравится ей. И именно с ним она хочет попробовать первый раз заняться сексом по-книжному, по-взрослому… Он точно может. А как же иначе в его возрасте? И если раздеться, то мужская природа возьмет свое. Ведь возьмет же, правда?
Да и вообще, на ней было жуткое хлопковое белье, и, позволив Кеше снять его с себя, она испортила бы всю романтику, даже если б та имелась… Что ж, неужели она не сумеет побыть богиней без того, чтобы быть моделью?
Смогла, сработало… Только от его поцелуя тело не прогрелось, а заледенело. Снова эта грубость. За что… Но малодушно отступать назад нельзя, стыдно, по-детски. Она вынесла это девять раз. Десятый не станет катастрофой. Но он ей стал…
Какой же дурой она была, поверив, что сумеет соблазнить его… Он не мальчик, он взрослый мужчина, он умеет читать по глазам даже то, что не прочитала в них мать. И глаза не выдержали, взорвалась слезами… Она не сказала ему ничего, но при этом он стал первым, кто узнал про ее боль… И что теперь?
Он жалеет её, как пожалел после разговора со Славой деньгами и предложением работы? Зачем ему, такому ему, целоваться с ней у подъезда, точно он ее школьный приятель? Ему вдруг стало забавно. Ну, конечно, новый опыт… Она не смогла стать серой кошкой, потому что в его глазах она серая мышка — сколько раз он ей на это намекал. Да что там намекал, говорил прямым текстом! Она считала себя красивой… Ну да, на фоне Ксюхи, может, так оно и есть, но у такого, как Кеша, выбор куда больше… А у нее корни отросли… Выглядит, как дура. Зачем ему такая?
Для коллекции? Нет, он не коллекционер, это ж видно. У него действительно может никого и нет. Только он не решил пока, нужна ли ему такая, как она… Даже просто в постель. В которой она ничего не умеет. Он догадался об этом, небось, по поцелуям, хоть она и старалась изо всех сил воплощать в жизнь то, что показывают в фильмах и о чем пишут в книгах… Но видимо недостаточно хорошо.
Но зачем он тогда приезжает? Боится обидеть отказом? Или пытается убедить себя, что стоит попробовать?
Стоит, Кеша, стоит! Миленький… Иначе все, у нее не хватит смелости раздеться еще раз самой. И… ты все равно стал уже вторым. И если сейчас развернешься, то станешь еще одним кошмаром по имени «если бы». Если бы она ему нравилась, он бы не отталкивал ее… Если бы он не отталкивал, она могла бы ему понравиться. Она бы старалась, очень… Или пусть просто берет то, что положено ему за помощь.
Настя действительно шла за справкой. Она не хотела ничего большего. Она не ждала, что предложат помощь. Она не хотела принимать ее, боясь, что теперь ее желание близости он посчитает платой. Ну и пусть считает… Она готова платить. За ошибку с Борькой, за дурость брата, за то, что такой Кеша ей может только сниться…
Мать не права. Она не продает себя, она не бежит за ресторанами и внедорожником. Ей не нужны подарки и прочая, прочая, прочая… Ей нужен он. И как так получилось, непонятно. В один миг мир рухнул. Он теперь не средство излечиться от Борьки… А, может, никогда им и не был. Это она просто обманывала себя.
Стать его девушкой — зачем он все это так обставляет? Неужели серьезно хочет отношений с той, с которой даже не спал еще. А вдруг она ему не понравится? А вдруг он передумает еще до того, как попробует?