По загадочным местам России
Шрифт:
Вечером Алла Александровна помогла нам с ночлегом, за что ей отдельное спасибо, а утром следующего дня, на этот раз как цивилизованные люди, с автостанции, мы отправились на Вепсскую возвышенность. Ехать в автобусе после автостопа с его интересными беседами и обзором через ветровое стекло было весьма скучно, однако, глядя в окно, я отметил практически полное отсутствие машин на этой «колхозной» дороге…
Впрочем, к интересовавшему нас озеру надо было добираться с пересадкой. К обеду мы доехали только до промежуточного пункта — довольно крупного поселка на границе вепсских земель, своеобразной столицы этого болотно-лесного края: здесь есть даже многоэтажные дома и сравнительно интенсивное локальное движение на несколько километров. Существует, как с гордостью поведали нам местные жители, даже местная автоколонна аж из трех автобусов. Один из них и повезет нас дальше, но до отправления было еще несколько часов… В общем-то, кстати: «убивая время», отправились в расположенный в отдельном здании возле школы Дом пионеров (то бишь Дом творчества юных) — Илья, готовясь к поездке, навел справки о предстоящем маршруте, и, по мнению всех краеведов, школьный этнографический музей заслуживал внимания.
Директор Дома Татьяна Сергеевна Озерова встретила гостей любезно и с удовольствием провела по занимающему весь первый этаж музею. Берестяные изделия, гончарные, бондарные, самовары, кустарная обувь… Думаю, что, если скажу, что там имелись расписные прялки с солярными знаками, — для понимающих людей уже этого факта будет достаточно, но это еще не все! В соседнем зале обнаружился натуральный резной идол!!! Озерова объяснила, что долго не могла понять, что это за фигура, зачем ее вырезали, но потом ей кто-то из местных объяснил: еще недавно вепсы ставили такие фигуры на перекрестках квартальных просек. Возможно, был он олицетворением лесного божества, хотя православие вепсы приняли давно и, вероятно, ставили божков просто по традиции.
Тут же мы получили и первое криптозоологическое сообщение: зашедшая зачем-то в музей секретарь сельсовета, не придавая особого значения своему наблюдению, поведала, что видела на заброшенных торфоразработках близ деревни змею зеленого цвета. Совсем недавно — года два назад.
Как помнят читатели, по результатам прошлой экспедиции «за змеями» мы выдвинули предположение, что «зеленые» и «гребнистые» змеи — самцы и самки одного и того же неизвестного вида. Памятуя о нем, я сказал Илье:
— Ну, если нам еще и про змею с гребешком здесь расскажут, это будет означать, что в зоологии я кое-что смыслю…
И — нарочно не придумаешь! — через час на остановке к нам подошел местный житель в лице мужика лет пятидесяти, с легким запахом алкоголя.
— По рюкзакам вижу, вы не местные. Если не секрет, зачем к нам, в поход?
Несмотря на обычный для сельчанина запашок, абориген оказался вполне здравомыслящим и, забегая вперед, скажу, не произвел и впечатления вруна. Даже не отказался упоминать свое имя — Николай Курилов — в печати, что вообще редкость. А в начале знакомства, узнав о наших интересах, усмехнулся.
— Чтобы в озерах какой-то особый зверь водился — никогда не слышал, хотя всю жизнь здесь живу. Щуки огромные там есть — это да. Я сам двухметровую видел и знаю точно (есть свидетели, рассказывали) — четырехметровые бывают. Такие рыбы запросто могут лодку перевернуть.
Забегая вперед, скажу — аналогичное мнение было ну всех других сельчан, беседовавших с нами, так что я склоняюсь к тому, что уважаемый Корчевский стал жертвой шутников или недоразумения. Даже если бы к настоящему времени его «змеи» в озерах вымерли, но существовали в прошлом — вряд ли бы воспоминания и предания о них не сохранились. Ведь мы беседовали со старожилами весьма почтенного возраста, и у всех вопрос о «водяных чудовищах» вызывал лишь недоумение. Однако разочарования у нас не было, Николай Николаевич продолжал:
— Змею с гребнем я видел единственный раз в жизни года 2–3 назад. Ранее о таких никогда не слышал, как и о летучих. Видел ее в мелколесье, в осиннике. Змея была серо-черная. Гребешок был на хребте, как оперение.
Как обычно, поинтересовался я и камнями-следовиками. Собеседник явно не понял вопрос и решил, что мы интересуемся следами реальных редких животных, ответив так:
— Где Наволок, я видел след босой ноги на грязной дороге. Как человеческая, но шесть пальцев! А знакомый мужик говорил, что кого-то вроде «снежного человека» видел на болотах. Но это в сумерках было, и он ясно не рассмотрел. А еще у нас было в том же районе несколько странных случаев: раз в два-три года пропадали в болотах мужики, каковые уходили в одиночку, например, по ягоды. Потом их находили мертвых, полностью раздетых, причем одежда была свернута или разбросана, но всегда рядом с трупом[14].
На этом мы распрощались — подошел автобус. Сидя в нем, еще находились под впечатлением слышанного и, пытаясь оценить искренность информатора, тщательно вспоминали весь разговор.
— Со «снежными людьми» он ведь таинственные убийства на болотах не связывает? Это может свидетельствовать в его пользу… — рассуждал я.
— А ты считаешь, что людей убивал и раздевал реликтовый гоминоид? — Илье эта версия казалась чересчур смелой.
— По-моему, предполагать наличие в этой глуши маньяка, раз в несколько лет охотящегося на здоровых мужиков, еще более фантастично. Да и обрати внимание на чисто обезьянью повадку — сорвать с человека одежду, чтобы внимательно ее рассмотреть. Как мы, так и наши изделия являются для любопытных приматов чрезвычайно занимательными игрушками, в устройстве которых они, как дети, пытаются разобраться… Подобная любознательность неоднократно описывалась натуралистами, изучавшими человекообразных. Другое дело — не читал ли наш собеседник их статьи?
— Ну, это сомнительно — рассудил Илья. — Все же «Юный натуралист» и даже «Вокруг света» вряд ли пользуются у сельских мужиков популярностью…
Убеждая друга в «обезьяньей» версии, я внутренне сам чувствовал, что что-то в ней не то. Реликтовые гоминоиды встречаются на огромной территории, однако о голых трупах мы слышали только здесь. Чуть позже в этой же поездке мы получим новую информацию, которая позволит выдвинуть более убедительную версию таинственных смертей — об этом в свое время…
Благодаря подобным разговорам «тупое» дорожное время пролетело почти незаметно, и вскоре мы достигли особенно интересовавшей нас Алексеевской волости, объединяющей несколько небольших сел и деревень, живописно раскинутых на холмах среди озер. Автобус к этому моменту почти опустел…
— А до волостного центра он вообще не доходит — нет проходимой для него дороги.
Впрочем, возле конечной остановки деревня также имелась, крыш виднелось много, но мы уже знали: постоянные жители имеются всего в шести домах, остальные, в лучшем случае, обитаемы только летом, а то и вовсе пустуют! При этом на дороге стоит знак «пешеходный переход»!
Понятно, мы прошли по всем домам — и не услышали ничего интересного! Причем, если вопрос о «змее в озере» респонденты еще слушали, то, едва заслышав о «змее с гребнем», быстро говорили (с незначительными вариациями): «Ничего не знаю, ничего!» Подумал, прежде чем отвечать, только смотритель рыбоводческого хозяйства, переехавший, как он сказал, несколько лет назад сюда из Архангельской области. Вместе с тем народ в деревне приветливый и для Ленинградской области удивительно гостеприимный. Чуть ли не в первом же дом бабулька угостила чаем, даже предложила покушать, да и остальные жители вели себя весьма доброжелательно. Конечно, как обычно в вымирающей деревне, были все они пожилого, запенсионного возраста. Кстати, когда в разговоре собеседник называл число своих лет, всегда оказывалось, что, оценивая его возраст «на глаз», мы ошибались лет на двадцать. Говоришь с дедушкой лет семидесяти на вид — а ему девяносто! Причем выглядят моложе не только ветераны. Часто бывало: думаешь, что общаешься с ровесником, «тычешь», а оказывается — ему за пятьдесят! И, что самое интересное, нигде я об этой особенности региона не читал и не слышал — в число «официальных» краев долгожителей, вроде Абхазии или Якутии, Вепсская возвышенность не входит…