По загадочным местам России
Шрифт:
Неожиданным для меня оказалось современное поверье — по всеобщему убеждению местных жителей, заповедник в их краях создан неспроста, а для… маскировки полигона по захоронениям радиоактивных отходов. Мало того, захоронения эти производятся оригинальнейшим способом.
— Говорят, над болотами временами летает странный самолет, с него и бросают контейнеры с отходами и топят в трясинах, — говорила вполне разумная женщина лет 30, — однажды я сама, когда ходила за клюквой, видела низколетящий самолет и слушала потом удар, как будто что-то сбросили, но наверняка связывать эти события не берусь. А вот то, что война с заповедником у нас идет из-за клюквы, — это уже чистая правда. Клюква нас всегда выручала — работы-то нет, сельское хозяйство в упадке. А тут все ближние клюквенники в охраняемую зону вошли… Мужики наши грозятся сжечь всех этих охранителей природы…
Надо сказать, что действительно в Псковской области поля зарастают, как и почти везде в средней полосе, — что поделаешь, зона неустойчивого земледелия… Но тем более очень неожиданно было видеть буквально во всех селах и деревнях области большие стада коров — в соседних регионах, даже южнее, скотину эту держат хорошо если в одном доме из пяти — десяти…
Наконец, выхожу из населенных мест… Дорога на всем протяжении хоть и заросла, но вопреки моим опасениям отлично читается. Мосты целы, комаров, мошки, слепней сравнительно немного, так что шагалось приятно. Вот только лужи в глубоких вездеходных колеях были глубоченные — почти по колено. Одну, особенно глубокую, попытался обойти и забрел в итоге за параллельную проселку мелиоративную канаву. Назад пришлось выбираться уже почти по пояс в воде, едва рюкзак не намочил… После этого мне было уже все равно, и следующие лужи я не обходил, а пересекал по прямой. Хорошо, вода была теплая — за 20 градусов, да и солнце жарило. По обеим сторонам виднелись озерца в камышах, с воды то и дело взлетали утки с утятами, при этом забавно было наблюдать, как утки прикидывались ранеными. Вокруг цвели желтые ирисы, а в одном месте впервые в жизни я увидел редчайшие дикие гладиолусы — шпажник болотный. Словом, у меня сложилось впечатление, что организация заповедника в Рдейских болотах вполне оправдана.
Добравшись до рыбацкого домика, среди многочисленных, развешанных для просушки сетей и вялящейся на солнце рыбы увидел пожилого человека, назвавшегося просто Женей…
По его словам, всего рыбаков в бригаде трое, коллеги уехали на другое озеро, а он вялит рыбу и сторожит. Похоже, любой новый человек здесь в радость, так что пообщаться рыбак был рад и интересами моими проникся, хотя ничего по «аномальным делам» и не знал.
— Сейчас поеду сетки проверять и тебя подвезу к бывшей деревне. А вот как обратно…
Думаю, по старой дороге аккуратно все же пройти можно.
Еще вариант: краем озера, по пояс в воде — дно твердое, не затянет. Можно еще в единственную жилую деревню Ручьи наведаться, может быть, мужики на лодке подвезут. Это еще дальше по берегу…
Плавание на лодке здесь, оказывается, имеет свою специфику — озеро на километр от берега заросло камышом, а в зарослях своеобразные «улицы»-протоки, похоже на южные плавни, хотя камыш все же пониже и открытых участков больше. Попробовал управлять лодкой — не просто: дощанка — не байдарка, имеет куда большую инерцию и так и норовит заехать в камыши… А вот гребет Женя часто «по-байдарочному» — сидя лицом вперед, иначе невозможно маневрировать в камышах. Говорят, еще недавно на многих псковских озерах в ходу были «камейки» — связанные попарно долбленки, настоящие катамараны.
Несмотря на весь опыт, протиснуться к берегу через камыши по вездеходной колее (весной ее пробил ГТС заповедника) у Жени не получилось, так что он высадил меня прямо в воду. Метров пятьсот идти пришлось через камыши и бурелом (образовавшийся при лесном пожаре — прибрежные деревья падали в воду) почти по пояс, а потом еще долго лазать по траве, которая уже не просто по пояс, а доходит до шеи, — искать деревню. Оказалось, что от костровского «дома со светелкой» ничего не осталось да и вообще в деревне сохранился единственный дом, к моему удовольствию, оказавшийся достаточно добротным.
Вот только слуховые окна его чердака ориентированы совсем «неправильно», так что для ночных наблюдений я облюбовал крышу террасы. Низковато, конечно — озеро видно с нее лишь в виде узкой полоски. Попытался влезть на крышу туалета (единственное здание, помимо дома), но она оказалась еще ниже.
В водоеме, как говорили и егеря, и Женя, вода питьевая, однако ломиться к ней приходится сквозь камыши, поднимая при этом со дна муть, да и вообще — по крайней мере у берега — цветом вода, как зеленый чай. Так что не просто ее сырой не пил, а еще и кипятил долго… Решив бытовые проблемы, приступил к наблюдениям. Намазавшись с головы до ног антикомарином (кровопийц появилось необычайно много), честно караулил сияние — и… ничего аномального не видел. Я не исключаю, что с уровня второго этажа что-то и увидел бы (сияние, может быть, заметно только со второго этажа именно потому, что берег очень пологий и с уровня крыльца озеро, как уже говорилось, выглядит узкой полосой). Хотя вряд ли: уж игра-то цветов видна должна была быть? Да и «вздохов», упомянутых Костровым, я тоже не слышал.
После бессонной ночи пошел было назад… Увы, куда ни ткнусь, упираюсь в озеро и камыши. Следов ни дороги, ни зимника просто не видно. Подумав, решил идти в Ручьи: может быть, кто-то из рыбаков подвезет, да и поговорить с ними не мешало.
Вопреки моим опасениям оторванная от ближайшего населенного пункта на двадцать километров деревня выглядела вполне обустроенной. Имелось даже электричество — чудом пожар, погубивший зимник, не затронул проложенной по самому берегу линии электропередач.
Из крайнего дома навстречу редкому здесь туристу вышел мужик лет шестидесяти, как принято в здешних, краях, запросто назвавшийся Петей. Впрочем, познакомились мы чуть позже, а начался разговор с того, что собеседник с ходу повел меня в дом, тут же поставив на стол рыбные котлеты и блины… Чуть позже к посиделкам присоединился живущий в соседнем доме Тимофей.
Мужики охотно рассказывали о своем житье-бытье, оказавшемся просто удивительным.
Сухопутного пути в деревню летом нет, все сообщение — по воде. Самое интересное, что лодок с мотором ни у кого из ручьевцев не имеется, а до ближайшего села — более двадцати километров, не очень-то погребешь… Вот и получается, что гости в деревне редки: рыбозаготовители приплывают — меняют по бартеру рыбу на продукты, да моторка заповедника иногда заходит. Впрочем, еще забираются сюда на личных моторах особо фанатичные рыболовы-любители — рыбалка на озере отменная.
Никогда бы не поверил, что в Европейской России остались такие отрезанные от цивилизации селения, если бы сам не видел. Впрочем, это только летом. По словам собеседников, оживление в их краях наступает зимой: по проложенной по льду «дороге жизни» едут поклонники зимней рыбалки даже из Москвы и Питера, иногда и на «Жигулях» проезжают…
Но что думают в деревне о свечении в озере? Мнение и здесь было единодушным: не бывает такого! Да и к Кострову отношение у всех было опять скептическим.
— Он много чего о наших местах понаписал и понаговорил. Как-то слушаю по местному радио, о «загадочном» Русском озере рассказывает — дескать, найти его почти невозможно… Когда услышал, аж захохотал: на это озеро в то время дорога была, я Марку сам предлагал — выбирай время, отведу тебя туда…
Увы, довезти меня на лодке хотя бы до дома рыбаков никто не брался, даже за гонорар, — ветер поднял волну с «барашками», выходить в озеро было рискованно.
Пришлось все же выбираться пешком…