По законам Преисподней
Шрифт:
Пасть шэдоу распахнулась, и ядовитый язык взбуравил воздух вокруг меня. Горячая волна сбила с ног, белые стены манпарана закружились, – и я вновь оказался на алебастровом постаменте, в самом центре залы.
– Мы решили, что без тебя будет проще, – пояснил Ледовик.
Книга Отчаяния переливалась в его руке черными молниями.
– Решай, эльф, как ты хочешь умереть. Можешь попробовать выйти из манпарана. Но тебе не удастся снова обмануть охранные руны… Во второй раз твой трюк уже не сработает.
Я ждал.
Колдовство рун молчало, – и стало ясно, что ничто мне не угрожает, пока я стою на алебастровом постаменте.
Вот только оставаться здесь я не мог.
– Уильям, – позвал я. – Это слегка нечестно, тебе не кажется? Не хочешь вмешаться?
Но Шекспир молчал.
Он даже не появился, чтобы увидеть мою смерть.
Думаю, ему было все равно, – раз Книга Отчаяния теперь так близко.
– Ладно, джентльмены, – сказал я. – Сами напросились.
Одна из прозрачных рун по-прежнему светилась на мраморном возвышении, – у самых ног Ледового. Ни дэв, ни Мастер Теней ее не заметили, – пока магический якорь не взорвался, обдавая их каплями Мрака.
– НЕТ! – закричал чародей Холода.
Книга вырвалась из его рук, и устремилась ко мне.
Мастер Теней рванулся наперерез, и его когтистые пальцы сомкнулись на переплете.
Но даже его сил было недостаточно, чтобы одолеть власть астрального якоря. Книга Отчаяния потащила шэдоу за собой, прочь с мраморного возвышения, – прямо на плиты, усеянные ловушками.
В последний момент, Мастер успел выхватить вакидзаси, – короткий меч, – и отрубить себе руку.
Вращаясь все быстрее, Книга Отчаяния рванулась через мантапан, а мертвые пальцы по-прежнему сжимали ее.
Черное трехгранное лезвие вылетело из пола, и единым махом срезало отсеченную руку шэдоу, – даже не поцарапав корешка Книги.
Я поймал ее, и широко улыбнулся.
– Не пытайся обмануть эльфа, – сказал я. – Народная пословица.
– Безумец! – заревел Ледовик. – Ты разбудил стражей мантапана.
– Не знаю, как тебе сказать об этом, – заметил я. – Но мне плевать.
Шепот умерших рун пролетел над плитами.
Я вспомнил, как впервые вступил под своды Мертвого Храма, и глаза мумий коснулись моей души. Там, в мантапане, – это жуткое чувство было еще сильнее.
Хотелось кричать и плакать, забиться в самую глубокую щель, и даже не дышать, чтобы никто меня не услышал.
А еще – встать и идти вперед, ибо я сильнее всех страхов мира.
Ну, если бы рядом оказалась норка поглубже, – я выбрал бы ее.
Хлопанье крыльев.
Я обернулся, поднимая в руках эльфийскую трость.
Ничего другого у меня не было; а сотворить новое оружие я не решился. Это могло пробудить новых Стражей, – и тогда я наверняка потеряю даже тот призрачный шанс, за который сейчас цепляюсь.
Мой взгляд терялся в мраморной белизне мантапана.
А еще я знал, что они появятся и нападут раньше, чем я их увижу.
Так и случилось.
Спину мне обжег горячий огонь.
Четыре острых крюка полоснули по коже, раздодрав магическую защиту. Я обернулся, поднимая посох, – и увидел их.
Три майаранга кружились над моей головой.
Их огромные крылья были невидимы, – они оставались в другом измерении, и ни острый меч, ни заклятие не могли бы причинить им вреда.
Пять длинных хвостов, затянутых в прочную чешую, змеились вокруг шипастого тела, – круглого, как у рыбы-шар.
У каждого на конце изгибался острый ядовитый крюк, из проклятого адамантина, а в центре него мерцала проклятая звезда, – то были души тех, кто погиб в клыках майаранга.
Чародей, создавший этих чудовищ в безднах Невозвратья, не дал им головы; лишь алые глаза, и три огромные лапы, похожие на орлиные.
Острые зубы росли на их пальцах, а в центре ладони распахивалась жадная пасть.
– Ты убил нас всех, – прошептал Ледовик.
Клекочущий майаранг обрушился на меня.
Я вскинул эльфийский шест, и успел закрыться от удара крюка. Но в тот же момент второе чудовище врезалось мне в спину.
Ноги подогнулись, я едва не упал.
Мифриловая плита в полу приоткрылась, и острое лезвие показалось из нее, словно жало. Охранные руны ждали, когда я упаду с постамента, – чтобы сразу же растерзать меня.
Я напряг все силы, чтобы удержаться на ногах, – и тут же понял, что падаю. Второй майоранг набросился на меня слева.
Мой шест врезался в него, отскочил, – и этого хватило, чтобы сохранить равновесие. Так удар ракетки удерживает мяч в воздухе, – только на этот раз я был мячом.
Я развернулся, и резко полоснул тварь шестом.
Удар прошел мимо.
Чешуйчатый хвост майаранга хлестнул меня по ноге, – обвился змеей и дернул, обрушив меня на алебастровый постамент.
Моя рука качнулась над полом, – и вопящее лезвие циркулярной пилы рванулось навстречу. Я отдернул пальцы, но страх уже глубоко погрузился в них.
Мне казалось, что я никогда не освобожусь от него, – а впрочем, если так дело пойдет и дальше, это мое «никогда» будет очень, очень коротким.
Я перевернулся на спину, и выставил перед собой шест.
Клекочущее чудовище напоролось на него, и отлетело в сторону.
Я понял, что долго не выстою.
Эльфийский шест не мог причинить вреда майарангам. Создать новое оружие уже не было времени.
Оставалось одно – сдаться.
И я спрыгнул вниз.
Плавно, словно ворота смерти, раскрылась передо мной мифриловая плита. Шесть зазубренных лезвий выстрелили в меня, а рядом безумным смехом зашлась кружащаяся пила.