По закону перелетных птиц
Шрифт:
Плохо. Очень плохо работать в паре с черт знает кем, особенно если у тебя в ауре нет ни капли магической силы, чтобы вовремя стереть из его памяти то, чего в ней по твоему мнению лучше быть не должно.
Потому что тогда у тебя нет возможности самой по-тихому разобраться в ситуации, а потом уже решить, стоит ли выносить её на суд общественности - или, заговорщически подмигнув, закрыть навеки в пыльном сундуке памяти.
Разумеется, ставший свидетелем возмутительнейшей с его точки зрения сцены, молодой колдун и не подумал молчать - как бы не так!
– Может, мне хоть поговорить с ним дадут?
–
– Может быть, - тем же тоном отозвался маг.
И оба грустно улыбнулись.
Ибо знали: не дадут.
– Да будет так!
– глухо возвестил голос судьи - и звонко ударил молоток по деревянной подставке.
В глазах потемнело. Толпа вокруг недовольно заворчала, разгневанная, что не оправдались её бережно лелеемые ожидания на зрелищную казнь. Впрочем, ей и без того теперь будет на что посмотреть.
Люмен усилием воли заставил себя кивнуть судье и королю с точно отмеренным почтением, щедро приправленным презрением - и тряхнул волосами, направляясь к конюшне.
Двадцать четыре часа.
Существование братской любви хотя бы как понятия Люмен и до того ставил под сомнение, а уж теперь вообще воспринимал как изощренное издевательство.
Хорошо придумал братец, ничего не скажешь.
Открытый суд, честный приговор…
Да вот беда: особа королевской крови, в прошлом - безупречно верный Отечеству подданный… Такого казнить на позорной площади нельзя. Во избежание народного возмущения. А вот изгнать из королевства - очень даже можно. Без права возвращения, да ещё запретив всем жителям оказывать ему любую помощь и гостеприимство. Теперь о жизни в Митьессе и речи, разумеется, не шло, а как жить в чужой стране, будучи изгоем-чужеземцем, Люмен понятия не имел.
Лучше бы его казнили сразу, честное слово.
– Давай, Кося, - ласково потрепал он по холке привычно потянувшегося к нему в конюшне жеребца.
– Тебя мне взять с собой разрешили, так что, уж извини, а вляпался ты в…хм… ничуть не меньше, чем твой хозяин. То есть по самую макушку.
Конь, не желая ничего понимать, торопливо и ловко обнюхал карманы любимого наездника, разочарованно фыркнул и ласково ткнулся мордой ему в плечо. Чего мол, стоишь? Поехали!
– Поехали, - удрученно кивнул Люмен, наскоро приторачивая к боку скакуна сумки и вскакивая в седло. Конь, не дожидаясь приказа, послушно отправился к белеющему в темноте конюшни тонкой вертикальной полосой выходу.
И не подумавшая никуда разойтись после оглашения приговора толпа сменила диспозицию, теперь выстроившись в две неровные колышущиеся шеренги по обе стороны дороги, и с хищным ожиданием наблюдала за неторопливо выезжающим верхом на неразлучном Къелде принцем. Жеребец, опешивший от такого внимания, подался было назад, но Люмен твердо удержал его уздой. В толпе послышались острые шуточки и ехидные смешки.
Словно ничего не слыша и не замечая, принц легко стукнул Къелда каблуками по бокам - и тот, спохватившись и виновато понурив голову, послушно взял легкую трусцу, направляясь к прощально распахнутым деревянным воротам наскоро сколоченного для королевского лагеря забора.
Только за несколько саженей до них Люмен нашел в себе силы повернуть голову и в последний раз обозреть вчерашних подданных.
Чтобы встретиться с презрением, ненавистью и суеверным ужасом во взглядах, обращенных ему вслед. Женщины держали поближе не отцеплявшихся от их юбок детей, мужчины гневно плевались и украдкой грозили кулаками. Люмен горько усмехнулся и покачал головой.
Впрочем, был и ещё один взгляд. Не обвиняющий, не возмущенный и не презрительный. Мучительно ищущий и не находящий ответа. Отчаянно вопрошающий о чем-то, что могло быть известно только ему, а понято только ею. Хозяйка терпко-золотистого взгляда неотрывно смотрела на него до самых ворот, не обернувшись даже к положившему руку на её плечо черноволосому типу с возмутительно правильными чертами лица и бледной кожей.
Люмен запоздало припомнил, что кто-то упорно спорил со стражниками у входа в его палатку, но к смыслу слов он тогда не прислушивался - мир выцвел раз и навсегда, потушив всякий интерес к клокочущей вокруг жизни.
Впрочем, к черту. Едва оказавшись за границей ворот, Люмен с трудом сдержал облегченный вздох и пришпорил радостно сорвавшегося чуть ни в галоп жеребца.
К черту.
Если кто-то в королевстве и радовался тому, что король, забросив все дела и оставив столицу, пропадает где-то на западной окраине владений, то это был корчмарь в близлежащем селении Подгорье. Заведение у него было небольшое - всего столов на десять, но обычно и те пустовали, наполняясь народом разве что по праздникам или после какого-нибудь грандиозного события - надо же где-то посплетничать.
А теперь от гостей отбоя не было. Несмотря на скудность обстановки и незатейливое меню из пяти-двенадцати блюд, воины с королевского лагеря сюда по вечерам ломились буквально силой. Потому что первые счастливчики успевали занять места за столами, чуть опоздавшие довольствовались притащенными из соседних домов лавками, а последние рассаживались прямо на полу и забивали щитами дверь, дабы все остальные уже не могли войти и окончательно превратить корчму в подобие бочки с пряно засоленной селедкой, пользовавшейся таким спросом под вышибающий слезу самогон.
Одной ленивой девки-разносчицы корчмарю стало не хватать, так что он торопливо пристроил к делу и своих спелых дочерей, и парочку торопливо нанятых селянок. Позорной такая работа не считалась: воины в столь непосредственной близости от королевского ока старались вести себя пристойно и нахальных шлепков вкупе с сальными шуточками себе не позволяли. А если, захмелев, переставали отдавать себе отчет в происходящем, то друзья, извинившись, торопливо выводили бедолагу на свежий воздух.
Продлись нападения тагров на мирных жителей ещё пару лет - корчмарь был бы только рад.
– Сволочь себялюбивая, - вполголоса выругалась Лойнна, смерив его долгим испытующим взглядом через всю корчму.
– Сволочь, - охотно согласился сидящий рядом Райдас.
– Но сволочь, умеющая казаться хотя бы чуть-чуть лучше, чем она есть на самом деле. Во всяком случае, никого из ребят он ни разу за все время не обсчитал.
– Полагаете, это его красит?
– скептично фыркнула ведьма.
– Нет, но значит, что он не дурак. Обсчитай он сегодня одного - и завтра к нему пришли бы за объяснениями пятеро. А если не одного?.. Ваше здоровье!