Победа в тайной войне. 1941-1945 годы
Шрифт:
Разведка противника стремилась координировать деятельность немецких поселенцев и колонистов, осевших в Западной Украине, в Румынии. Связи тянулись к немецким колониям, расположенным на территории Украины, в Одессу и Крым. Центром их деятельности, как оказалось, были Черновцы.
Большим достижением наших контрразведывательных органов было раскрытие так называемого «немецкого народного управления», занимавшегося шпионажем на территориях, освобожденных Красной Армией. Причем нам стали известны руководители отделений этого «народного управления». Наш новый сотрудник Ю. Колесников сообщал, что «Немецкий народный совет германцев в Бессарабии» возглавляет офицер абвера. Основное направление его работы – сельские колонисты-крестьяне, которыми заправлял спецагент немецкой
Нас особенно интересовал руководитель культурного отделения профессор Кох Герберт. Когда в этот германский совет прибыл немецкий консул из Черновцов, нами была командирована туда оперативная группа, в которую для усиления маскировки был включен негласный сотрудник советских органов безопасности, немец по происхождению, известный композитор Л. Книппер. При его участии деятельность немецкой агентуры в значительной степени была поставлена под наш контроль. Нам удалось добыть вопросники абвера, которые использовались при подготовке немецкой агентуры.
Ценные сведения о деятельности немецкой агентуры стали поступать по линии Транспортного управления. Переброски немецких войск по железной дороге из Западной Европы в Польшу, Венгрию, Румынию постоянно с 1940 года находились в поле нашего зрения.
Накануне войны также было зафиксировано стремление немецких разведывательных органов насадить свою агентуру в службах Киевского особого военного округа из числа местных жителей, особенно в сфере обслуживания войсковых частей, материально-технического снабжения наших войск, вступивших на территорию Западной Украины.
Достижение договоренностей с Германией о занятии территории Западной Украины, а потом и Молдавии усилило и такое явление, как массовый переход на нашу сторону агентов польской и румынской разведки, что значительно улучшило наши возможности по изучению противника. Крупные оперативные игры, проведенные накануне войны украинским и молдавским НКВД, базировались в значительной степени на перебежчиках, в число которых входили и агенты румынской разведки.
Один из таких перебежчиков в Бессарабии, некто Мельников, будучи связанным с румынской разведкой, перебросил на нашу территорию значительное количество агентуры. Он выдал нескольких связных, работавших на французские разведывательные службы. Причем один из агентов французской разведки «Гебров», захваченный нами, дал очень ценные показания о деятельности французских разведорганов. Он знал многих агентов польской и румынской разведок и опознавал их.
По ходатайству НКВД вынесенный ему смертный приговор был заменен двадцатилетним лишением свободы. Позже, даже в послевоенное время, «Гебров» использовался в качестве опознавателя агентуры немецкой, румынской и французской разведок, а также активно работал в лагерях немецких военнопленных.
В ходе польской кампании возникла еще одна проблема. Связана она была с обновлением и упорядочением взаимодействия разведывательных и контрразведывательных органов, поскольку вся разведывательная работа на новых территориях базировалась первоначально на старых контрразведывательных учетах.
Но этого было явно недостаточно. В сжатые сроки были проанализированы попавшие в наши руки исключительно ценные материалы из захваченных архивов польских, румынских, латышских, эстонских спецслужб.
Немцы проявляли большой интерес к вербовке советских граждан и перемещенных лиц. Главным критерием их вербовочных подходов был так называемый «принцип немецкой крови». Немецкая национальность считалась главным пропуском для установления связей с интеллигенцией, проживающей на территории Советского Союза.
Вскрытые нами центры по подготовке агентуры и для проведения операций против Красной Армии позволили сделать весьма интересный вывод о том, что немцы свое внимание концентрировали преимущественно на ведении
Однако мы тогда не понимали, что вся разведывательная деятельность абвера и гестапо была подчинена выполнению функций разведывательного и диверсионного характера для подготовки первого сокрушительного удара по Красной Армии. Теперь очевидно, что задача по добыванию экономической и политической информации противником в значительной мере нами недооценивалась. Мы же, фиксируя относительно слабую работу немецкой политической разведки, склонны были оценивать это обстоятельство как упущение нашей контрразведки, которая не обнаружила «выходов агентуры противника» на руководителей районного звена, колхозов, совхозов и получения информации в их среде. Как выяснилось позже, для этого немцы использовали агентуру из числа активистов националистического подполья.
Несколько слов о том, как комплектовался аппарат органов госбезопасности в западных областях Украины, Белоруссии и Прибалтики. Первоначально все штаты были укомплектованы оперативными группами, прибывшими либо из центрального аппарата, либо с периферии. Вопрос встал об укреплении взаимодействия наших резидентур, находившихся в Литве, Латвии и Польше, с местными органами особых отделов Красной Армии, которое было довольно слабым из-за нечеткого распределения между ними зон оперативной ответственности. При этом в оценке обстановки на местах существенную роль играли материалы, которые представлялись 5-м (разведывательным) управлением Генштаба.
Разведка НКВД и военная разведка вскрыли военные приготовления Германии уже в 1940 году. Мероприятия, проводившиеся немецким правительством на оккупированной территории в этот период до весны 1941 года, касались укрепления и освоения немецкой армией новых территорий. Осуществлялись они последовательно, и в них не усматривалось ничего такого, что говорило бы о создании мощных ударных группировок для ведения полномасштабной войны.
В руководстве разведки по линии НКВД и Генштаба недостаточно понимали, что активные действия немцев в Польше в 1939 году имели две стадии – закрепление на занятой территории и переброску войск для весеннего наступления на Западе. Но обстановка для них изменилась после того, как мы заняли Прибалтику, Бессарабию и вступили в Черновцы. В это время немцам стало ясно, что Красная Армия вышла на совершенно иные рубежи. На восточной границе Германии нами были развернуты три мощные группировки – в Прибалтике, в Белоруссии и на Украине, а также в районе Одессы. Для немцев, собственно, в этом ничего нового не было. Ведь занятие Прибалтики в ходе секретных советско-германских соглашений было оговорено. Однако мы не раскрывали подробно своих планов, и немцы считали, что советская сторона, согласно подписанным договорам, ограничится только вводом войск прикрытия на территорию Прибалтики. События же, произошедшие в июне – июле 1940 года, застали немцев врасплох, причем в то время, когда их военная машина была запущена на Запад, и переориентировать авиацию, сухопутные войска, флот, чтобы противодействовать нашему утверждению в Прибалтике и Бессарабии, было невозможно. Поэтому в то время Гитлер вынужден был сделать хорошую мину при довольно неудачной игре.
Немецкая сторона послала своим дипломатическим представителям телеграмму, которая была перехвачена нами. В ней говорилось, что беспрепятственное укрепление русских войск в Литве, Латвии и Эстонии и реорганизация правительств, произведенная советским руководством с намерением обеспечить тесное сотрудничество с этими странами, касается только России и Прибалтики. Делалось предупреждение: избегать какого-либо осложнения в российско-германских отношениях.
Получение информации об этой директиве было исключительно важным, поскольку давало нам дополнительные возможности чувствовать себя уверенно в проведении всех акций в Прибалтике. Информация, перехваченная из немецкого МИДа, подтверждалась и источником «Юна» в МИДе Германии, с которым держала связь возвратившаяся на оперативную работу весной 1940 года Е. Зарубина.