Победитель получает все

Грин Саймон

— Ну хорошо, — сказала Фишер наконец. — Ты всегда говорил, что не прочь ознакомиться с выборами поближе, посмотреть, как работает демократия. Судя по всему, у тебя появился шанс.

— Вот именно, — отозвался Хок. — Подожди, пока не увидишь Адаманта в деле, Изабель. Он и тебя обратит в свою веру.

— Все это кончится печально, — вздохнула Фишер.

Они шли по улице Нижнего Моста и находились уже недалеко от границ Хай-Степс, когда Хок, обратил внимание на то, как тихо вокруг. На первый взгляд ничего не изменилось. Вдоль улицы тянулись те же самые торговые ряды, слонялся народ, как в любой другой день. Но говор толпы был не громче шепота.

Торговцы стояли в дверях лавок, молча ожидая покупателей, вопреки своей привычке громко расхваливать товар. Люди двигались от лавки к лавке с опущенными головами и потупленными взглядами. Никто не возмущался высокими ценами и не пытался торговаться. И, что самое странное и непонятное, — никто не пытался заговорить с другими людьми. Казалось, все они изнурены тяжелой физической работой.

Хок застыл на месте, Фишер становилась рядом.

— Да, — сказала она. — Я тоже заметила. Что за чертовщина? На похоронах и то веселее.

Хок проворчал что-то нечленораздельное, и ею рука беспокойно схватилась за рукоятку топора. Ему явно не нравилось происходящее. Здесь не было ни уличных ораторов, ни певцов; немногие плакаты и флаги уныло развевались на легком ветерке, не привлекая внимания. Не видел здесь Хок фокусников и шпагоглотателей и прочего отребья. Только толпа, тихая и пассивная, неспешно двигалась от лавки к лавке, да пустые окна домов уставились на Хока глазами дебила.

— Что-то здесь случилось, — сказала Фишер — Что-то нехорошее.

— Не думаю, — ответил Хок. — Иначе мы знали бы. Новости быстро распространяются по Хейвену, а плохие новости — еще быстрее.

Фишер пожала плечами.

— Все равно, я чувствую — что-то не так.

Хок кивнул в так согласия. Они снова оглядели улицу, откинув плащи, чтобы было удобнее достать оружие. Прохожие отводили глаза. Движения их были медленны, вялы и странным образом синхронизированы, как будто все находившиеся на улице двигались в ногу друг с другом. У Хока по коже побежали мурашки. Он резко обернулся и испытал облегчение, заметив знакомое лицо.

Длинный Том был неизменным атрибутом на улице Нижнего Моста. Другие лавки появлялись и исчезали, но его находилась здесь постоянно, предлагая покупателям лучшие ножи, какие только можно было пожелать. Он мог продать вам любой нож, начиная от кухонных и кончая парными дуэльными кинжалами. Но специализировался Том на боевых ножах всех видов. Он потерял обе ноги в армии и теперь передвигался на грубых деревяшках, которые добавляли ему дюймов десять роста. Хоку пришлось много потрудиться, чтобы сойтись с ним, но дело того стоило. Длинный Том всегда был в курсе последних событий.

Хок приблизился к лавке с дружеской улыбкой, но приветствие замерло на губах, когда Длинный Том поднял голову и взглянул ему в глаза. Хок даже подумал, что лавка принадлежит новому владельцу. Неуверенность быстро прошла — он узнал лицо торговца, но все равно что-то было не так. Голубые глаза его, всегда такие спокойные и мирные, сейчас смотрели мрачно и пронзительно. Рот кривился в горькой, незнакомой усмешке. Он даже держался по-другому. Хок неуверенно кивнул Длинному Тому и двинулся дальше, не сказав ни слова.

— Что тут творится? — удивилась Фишер.

— Ты не заметила в нем ничего необычного? — спросил Хок, оглядываясь по сторонам.

Фишер нахмурилась.

— Он немного не в себе, ну и что? Может быть, у него тоже скверный день.

— Все гораздо хуже, — сказал Хок. — Оглянись. Посмотри на их лица.

Они медленно пробирались сквозь молчаливую

толпу, и Фишер почувствовала странное ощущение нереальности, поняв, на что намекает Хок. Откуда эти незнакомые глаза на лицах знакомых людей? Почему у всех один и тот же мрачный, пронзительный взгляд, одна и та же горькая улыбка? Все они даже двигаются в одном ритме, будто прислушиваясь к одной и той же загадочной песне.

Это было похоже на кошмарный сон, когда знакомые лица друзей внезапно становятся чужими. Хок тайком нащупал на груди амулет на серебряной цепочке. Стандартный амулет, который все Стражи носили во время выборов. Он реагировал на магическую силу и мог привести к ее источнику. Правда, радиус действия амулета ограничен, но он никогда не ошибался. Хок сжал в ладони кусочек кости, украшенной резьбой, и тот завибрировал, как звенящий гонг. Хок выругался про себя и убрал руку. Теперь ясно, почему у всех людей одинаковые глаза.

— Они заколдованы, — произнес он чуть слышно. — Все до единого.

— Прекрасно. А ты сумеешь их расколдовать?

— Я никогда не знал ни одного заклятия.

— Потрясающе!

Они переговаривались тихо, почти шепотом, но толпа уже почувствовала что-то необычное и решительно двинулась к ним. Из своей лавки вышел Длинный Том с кинжалами в обеих руках. Хок и Фишер начали отступать, но обнаружили, что окружены. Фишер вытащила меч, но Хок схватил ее за руку.

— Мы не можем применять оружие, Изабель. Эти люди ни в чем не виноваты. Они просто жертвы заклятия.

— Хорошо. Но что нам делать?

— Не знаю! Надо придумать!

— Думай побыстрее. Они приближаются.

— Слушай, это не работа демона. Амулеты давно бы предупредили нас, если бы какая-нибудь могущественная тварь оказалась на свободе. Нет, должно быть, тут действует какой-то заезжий чародей, который хочет повлиять на результаты голосования.

— Думаю, нам плохо придется, Хок. Нас окружили.

— Мы не можем сражаться, Изабель.

— Черта с два!

Толпа смыкалась вокруг них. На лицах горели темные глаза, руки сжимали оружие. Хок неохотно вытащил топор, отчаянно пытаясь придумать какой-нибудь выход. Колдун должен находиться где-то поблизости, чтобы управлять таким множеством людей. Хок нащупал свободной рукой амулет: кусочек кости обжег ладонь. На мгновение амулет стал еще горячее. Хок усмехнулся. Амулет выслеживал колдунов и реагировал на их чары. Все, что оставалось, — идти туда, куда указывает амулет. Хок повернулся еще раз, чтобы уловить нужное направление, а затем бросился в толпу, топором сбивая с ног мужчин и женщин. Фишер поспешила за ним.

Толпа встретила их ножами, дубинками и разбитыми бутылками. Хок отразил большинство ударов, но все же зашипел от боли, когда между ребер ему вонзили нож, нанеся рваную рану. На лицах людей, окружавших его, он видел ту же кривую улыбку, те же темные и злые глаза. Бесконечный поток одержимых, наполненных злобой, накатывался на Хока и Фишер, подобно волнам, обрушивающимся на неподатливую скалу. Ножи и дубинки кололи и били, и утренний воздух пропитался запахом крови.

Наконец, вырвавшись из толпы, Хок побежал по улице с амулетом в руке, обжигающим его ладонь, а затем внезапно нырнул в боковой проулок. Фишер последовала за ним, по пути развалив штабель бочек, чтобы загородить вход в проулок. Прислонившись к холодной кирпичной стене и переведя дыхание, Хок дрожащей рукой вытер пот и кровь с лица. Потом взглянул на Изабель и ужаснулся, увидев множество царапин и синяков, которыми ее наградила толпа.