Побег из «Школы искусств»
Шрифт:
– Заткнись, – посоветовала Наталья. – У тебя на лице все написано.
Черноусов понял, что преждевременно гордился своими актерскими способностями, и нехорошо подумал об уроках актерского мастерства в студенческом театре.
– Я просто хотела посмотреть, что же ты, в конце концов, придумаешь, – она поднялась с дивана. – Ничего путного тебе сочинить не удалось. Кстати, отрегулируй телефон, короткие гудки звучат слишком громко.
Подойдя к двери, Наташа повернулась к нему и добавила:
– Я думала, что ты просто свинья, Черноусов. А ты еще и дурак.
Что интересно: после ее ухода, он
5
С утра погода неожиданно испортилась. Моросил холодный мелкий дождь, скорее напоминавший позднюю осень, а не разгар летнего сезона. Черноусов прихватил зонтик, замок которого, конечно же, заел при первой же попытке его раскрыть. Троллейбус долго не шел, так что Виктор приехал в аэропорт порядком промокшим.
У выхода с летного поля, под большим брезентовым тентом стояла внушительная толпа. Это Черноусова немного приободрило, ему не хотелось оказаться в одиночестве. Он всегда думал, что тоскливо ожидающие выглядят промежуточным звеном между человеком и, например, собакой. Похожее выражение глаз. Тем более, в его случае, никаких приятных чувств предстоящая встреча не вызывала.
Он успел выкурить две сигареты, прежде чем сообщили о прибытии рейса из Москвы. Встречавшие начали подтягиваться к закрытым воротам. Кроме Черноусова у стены остались несколько пожилых семейных пар, ожидавших, видимо, следующий рейс и двое смуглых парней в спортивных костюмах, по виду – «леваков». Таксисты стояли чуть ближе к воротам.
Он вытащил из кармана лист ватмана, на котором заранее написал фломастером «Светлана Василенко», развернул его и поднял над головой.
Ворота перрона, наконец-то, распахнулись, вытолкнув первую партию прилетевших. Виктор вглядывался в лица проходивших мимо, пытаясь угадать Светлану до того, как она заметит призывный плакат. Толпа плыла мимо, люди равнодушно скользили взглядами по Черноусову и по надписи.
Перрон опустел. Кроме Виктора и «леваков» здесь никого больше не было. Он разочарованно посмотрел на них, они, столь же разочарованно, на него. Виктор свернул плакатик, сунул его в висевшую на плече спортивную сумку. И услышал над собою низкий грудной голос:
– Вы меня встречаете?
Он обернулся. Девушка смотрела на него хмуро и неприветливо. В одной руке держала дорожную сумку, в другой – букет цветов.
– Я Светлана Василенко, – сказала она. – У вас на листке было написано именно это имя? Или я ошиблась?
Прежде чем ответить, Черноусов окинул ее чуть обалделым взглядом с головы до ног. Это ей не понравилось.
– Что вы так смотрите? – спросила она. – У меня тушь поплыла?
– Удивляюсь, как это я вас не заметил, – пробормотал он, медленно приходя в себя. На улицах на нее должны были оборачиваться. «Вряд ли она просто так ходит по улицам, – подумал он. – Во всяком случае, наверняка нечасто. С таким-то папашей…»
Она продолжала смотреть на Черноусова с плохо скрытой неприязнью. Виктор оглянулся в поисках багажа. Светлана протянула ему сумку.
– Идемте, – сказала она. – Где ваша машина?
– Машина? – Черноусов удивился. – У меня нет никакой машины. Мы поедем на такси.
Она недовольно поморщилась.
– Где стоянка?
– Справа от выхода из перрона.
Девушка решительно пошла в указанном направлении. Черноусов с трудом догнал ее.
– Послушайте, – сердито сказал он. – Вы не могли бы демонстрировать свое недовольство чуть позже? Хотя бы не с первых минут знакомства?
– А мы и не знакомились, – отрезала она. – И я вовсе не горела желанием знакомиться. Григорий Николаевич дал вам поручение меня сопровождать – сопровождайте. Я согласилась, только потому что иначе он не желал меня отпускать.
Тут уж Черноусов разозлился по-настоящему.
«Кукла столичная, – мысленно выругался он, – мало того, что из-за тебя мой отпуск накрылся, мало того, что я поссорился с Натальей, так теперь я еще буду выслушивать вздорный тон какой-то московской девчонки…» Он остановился и поставил сумку. На этот раз она тоже остановилась и недовольно взглянула на сопровождающего.
– В чем дело?
– В том, уважаемая Светлана Григорьевна, что я вовсе не выполняю ничьих поручений, – сказал Виктор, с трудом удерживая на губах вежливую улыбку. – Ни вашего отца, ни кого-либо другого. Григорий Николаевич не поручил, а попросил меня. И я согласился пожертвовать своим собственным законным отпуском. Теперь думаю, что зря. Если вы собираетесь вести себя так же, как ведете, пойдемте в кассу, купим вам билет и вы сегодня же вернетесь в Москву. А я позвоню вашему отцу, извинюсь перед ним и скажу, что сломал себе ногу. За пять минут нашего знакомства вы ухитрились оскорбить меня примерно пятнадцать раз. То есть, каждой своей фразой.
Светлана смотрела на Черноусова несколько озадаченно.
– Вы инструктор обкома? – спросила она.
Теперь пришла очередь удивляться Черноусову:
– С чего вы так решили?
– А кто вы? Где работаете?
– Журналист. Работаю в газете корреспондентом. Кстати, меня зовут Виктор. Виктор Черноусов. Вы можете обращаться ко мне по имени-отчеству: Виктор Михайлович. Поскольку я собираюсь обращаться к вам только по имени-отчеству, – сообщил он с некоторой язвительностью в голосе. – И на брудершафт пить тоже не собираюсь, можете не беспокоиться…
«Чего это меня занесло? – подумал он. – Все-таки начальство, наверное, нельзя так…» На самом деле его просто уязвило то, что красивая девушка разговаривает с ним как… «Как с лакеем,» – решил он и разозлился окончательно. Но Светлана вдруг сменила гнев на милость.
– Ладно, не обижайтесь, – сказала она. – Я думала… Ну, неважно. Пойдемте. У меня немного болит голова, – правда, ее лицо сохранило недовольное выражение, но теперь она, по крайней мере, не убегала вперед, а шла рядом.
Когда они вышли на стоянку такси, там уже не было ни одной машины. Черноусов вспомнил о давешних леваках и завертел головой, надеясь увидеть их. Но и те, очевидно, отчаялись ждать пассажиров. Минуты через две к стоянке подкатило такси с желтой крышей. Пассажиры вышли, водитель скользнул взглядом по парочке.