Побег из сказки

В средневековом королевстве Кукуй который день бушевали страсти. Крестьяне требовали повышения удоя и увеличения урожая. Аристократы жаждали любовных приключений и богатых невест. Даже король, и тот ожидал появления наследника и жаждал мира с мятежной Ассантой. И всем этим должна была заниматься она, официальная волшебница Кукуя!

– О времена, о нравы! – мрачно изрекла Кларисса, изучая очередь из роскошных карет, крестьянских повозок, породистых лошадей и тощих кляч, выстроившуюся от ворот замка до самого Ясеневого леса. Собравшихся не смущал ни дождь (вопреки чистому небу), зарядивший с утра, ни объявление на воротах, гласившее, что сегодня приема не будет. Народ жаждал чудес и отказывался подчиняться какому-либо расписанию.

– О небеса! – простонала Кларисса, отходя от окна.– За что мне это? Так больше работать нельзя! Решено, беру отпуск! А что? Имею

Волшебница выдвинула ящик стола и выудила из груды пожелтевших свитков, тонких пергаментов и смятых бумажных оберток от конфет «Мишка косолапый» паспорт на имя Вольской Ларисы Андреевны, 1983 года рождения, уроженки Москвы.

Решено. Надо бежать из этого бардака куда глаза глядят. А куда им еще глядеть, как не в родную Москву? Лариса скользнула взглядом по пустым оберткам. Тем более, запас сладостей иссяк и срочно нуждался в пополнении. Девушка нервно прошлась по кабинету. К тому же она на вредной работе. Не каждой современной волшебнице, окончившей Высшую школу магии, достается распределение в отсталое средневековье. Более того, она законопослушная чародейка и как честная труженица, согласно договору, имеет право на законный отпуск!.. Наверное… Надо бы как-нибудь все-таки почитать контракт. Хотя это не контракт, а какое-то многотомное издание романа «Война и мир», которое навевает скуку уже на первых пятидесяти страницах. А чего там читать? Одни обязанности и повинности, никаких тебе прав и премий. Нет, ну должно же у нее быть право на отдых?

Лариса щелкнула пальцами (совершенно бесполезный жест, не несущий никакой магической нагрузки, но ей нравился) и поменяла громоздкое платье из парчи на демократичные джинсы и короткую маечку с честной надписью «I’m a witch». И пусть потом не говорят, что она не предупреждала! Затем пошарила по карманам джинсов и обнаружила сторублевую купюру. Не густо. Девушка выгребла из шкатулки несколько золотых монет и драгоценных камней,– здешняя зарплата волшебницы,– бросила их в батистовый платок, который завязала в узел. Напоследок сунула в карман свой паспорт и сжала в ладони амулет перемещений. Сердце радостно ёкнуло, и волшебница приступила к последнему этапу ритуала. Теперь надо представить место в Москве, где бы она хотела немедленно оказаться. Живое воображение мигом нарисовало сияющие витрины ГУМа и лоток с самым вкусным в мире мороженым…

Тем временем неудачливая абитуриентка Глаша Коротоножко, только что с треском провалившаяся на вступительном экзамене в ГИТИС, забрела в ГУМ, чтобы заесть свою печаль ударной порцией пломбира и умереть в расцвете своих семнадцати лет, красоты и таланта назло привередливым преподавателям.

Вообще-то Гликерия мечтала о карьере журналистки, чтобы на полных основаниях иметь возможность совать свой любопытный нос в чужие дела, подслушивать, подсматривать, выискивать сенсации и собирать компромат. Она даже проштудировала на досуге несколько учебников и ознакомилась с правилами написания репортажей, проблемных статей и новостных заметок. Но с журналистикой у нее так и не сложилось. В одних вузах требовали от поступающих багаж из уже опубликованных статей («Странная логика! Если тебя уже печатают, зачем еще и учиться?» – недоумевала Глаша), в других – отличное знание иностранного, а с языками у мадемуазель Коротоножко тоже не заладилось. Так что Гликерия даже документы подавать не стала, решив попытать счастья на актерском поприще – уж что-что, а кривляться она всегда умела. Какие спектакли она закатывала перед учителями, чтобы отпроситься с контрольной, какие представления давала родителям, дабы избежать обязательной дачной повинности и провести выходные в городе, а не на пыльном огороде! Зрители не оставались равнодушными и принимали все за чистую монету. Глаша по праву могла собой гордиться. А вот комиссия актерского вуза ее старания не оценила. А она ведь едва лоб себе не отбила и все занозы на полу коленками собрала, когда читала монолог главной героини из пьесы Метерлинка «Принцесса Мален», соригинальничать хотела. Кто же знал, что профессора сплошь ненавистниками Метерлинка окажутся. Иной причиной их решение Глаша объяснить не могла, ведь игра ее была бесподобной, сегодня она превзошла саму себя! Ну да чего уж там…

Девушка протянула деньги, взяла вафельный стаканчик, лизнула шоколадное мороженое, передумала умирать и повернулась к витрине ювелирного, собираясь поглазеть на красивые безделушки. Вот только вместо бриллиантов от Тиффани и колье от Картье она уткнулась в глухую каменную стену, попахивающую сыростью и плесенью. Глаша повернулась к продавщице мороженого и с удивлением обнаружила пропажу белокурой толстухи и превращение современного прилавка в старинный кованый сундук…

Валентина Бабахина, работающая продавщицей мороженого, за пять лет своей сладкой службы видала всякое. К тому же зрением она была слабовата, да и давление скакало будь здоров. Поэтому, когда высокая рыжая девчонка, только что расплатившаяся за шоколадный пломбир, сделав несколько шагов к витрине ювелирного бутика, растворилась в воздухе, Валентина не особенно удивилась, сославшись на томительную духоту и разыгравшееся давление. Оглядевшись по сторонам и с удовлетворением заметив, что посетителей вокруг нет, Бабахина положила руку на пульс и собралась произвести нехитрые расчеты, как вдруг откуда ни возьмись на лоток налетела странная девица с взлохмаченными черными волосами и с узелком в руках.

– Куда прешь? – возмутилась Валентина, ухватившись за лоток и уткнувшись взглядом в голый живот смутьянки, который бесстыдно приоткрывала игривая маечка с надписью на другом языке. Иностранка что ли?

– Вау! – взвизгнула девица на чистом русском и впилась глазищами в лоток с мороженым.– Хочу крем-брюле, пломбир и вот это, зелененькое!

Рассчитавшись мятой сторублевкой, покупательница поочередно вгрызлась в мороженое разных сортов, блаженно закатывая глаза, и зашагала по коридору между бутиками, вертя головой то направо, то налево.

– Ненормальная,– покачала головой Валентина и положила руку на пульс.

В дверь тем временем активно ломились. Осторожно приоткрыв тяжелый засов, Глаша чуть не отлетела в противоположный угол комнаты. В тот же момент внутрь ввалились трое чумазых бродяг и пятеро разодетых франтов. Все они в замешательстве вытаращились на Гликерью. Та потрясенно уставилась на странных туристов и нервно лизнула мороженое. Уж не в трагедию ли Метерлинка она попала? Что, если ее прочувствованный монолог так тронул дух великого драматурга, что тот принял ее за подлинную принцессу Мален и перенес во времена действия своей пьесы?

– Мериталь вандербру Кларисса? [1] – обалдело молвил низенький и круглый как колобок щеголь со смешным кружевным воротничком.

– Ду ю спик инглиш? – наивно поинтересовалась Глаша.

Ее рука дрогнула, шарик шоколадного мороженого скатился с вафельного рожка и плюхнулся вниз, оставив на пушистом белом ковре мокрое кофейное пятно.

Посетители попятились назад и с воплями исчезли в темном проеме коридора.

Лариса летела по коридору между магазинов, и душа ее пела. Она покинула Москву три года назад и все это время скучала по шуму и огням родного города. Но только сейчас, забегая в бутики главного универмага столицы, примеряя диковинные беретки и безумные браслеты, вдыхая ароматы модных духов и перебирая пробники с помадой, глядя на загорелые тела столичных красоток и скользя в толпе праздношатающихся граждан, Лариса поняла, как же сильно ей всего этого не хватало. Нежных духов, а не едкого одеколона с примесью фиалковой воды. Золотистого загара, а не бледной от густых белил кожи. Смешных береток, а не вычурных шляп, каждая из которых по виду может смело претендовать на предмет искусства, а по весу – на орудие пытки. Дешевых пластмассовых браслетов, а не дорогих антикварных украшений. Ведь она еще совсем молодая девушка, а не зрелая дама! В какой-то момент волшебнице захотелось закричать: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» и больше никогда-никогда-никогда не возвращаться в скучный, безнадежно отставший от жизни сонный и провинциальный Кукуй.

Лариса перебирала вешалки с одеждой и стопки маечек, выхватывала с полок флакончики и разглядывала косметику, но не сделала ни одной покупки. Она могла бы купить весь магазин на один лишь камешек из тех, что лежали в ее узелке. Но зачем? В Кукуе ей негде носить короткие сарафаны и цветные чулки, а здесь всегда достаточно щелкнуть пальцами, представив образ желаемой вещи, и она тут же появится у нее в руках. Правда, коллегия магов такие фокусы не одобряет, потому что у подобного волшебства есть какой-то побочный эффект, который Лариса, как всегда, не помнила, предпочитая не забивать голову ненужной информацией. Но не так уж часто она к этому прибегает, чтобы вызвать нарекания у начальства.

Пожелав еще раз полакомиться мороженым, девушка вышла из магазина на Красную площадь с двумя стаканчиками пломбира в руках.

На противоположном конце универмага Валентина Бабахина ахнула, заметив пропажу двух порций крем-брюле. Продавщица завертела головой в поисках вора, но никому из посетителей не было дела до ее лотка, а последний покупатель подходил минут десять назад, аккуратно расплатившись за шарик ванильного, и Валентина точно помнила, что после его ухода крем-брюле было на месте. Бабахина на всякий случай ущипнула себя за локоть, но исчезнувшее мороженое не появилось. Тогда продавщица потрогала лоб, пробормотала: «Опять давление разыгралось!» и положила руку на пульс…