Побег в невозможное
Шрифт:
А ещё были камни.
Игорь заметил первый камень не сразу, хотя тот лежал совсем близко — примерно метрах в ста от края песчанной «арены». Никаких сомнений: белый, похожий на кусок грязного льда обломок, явно подобранный где-то среди развалин.
Так, а вон — ещё. Правда, уже значительно дальше. Максимально приближаем изображение — всё верно: ещё один такой же, близкий по размерам и цвету булыжник… Судя по траектории, Савелов решил идти не напрямик, а как бы по спирали, стараясь, видимо, избежать по возможности любых резких изменений…
Хорошо, смотрим
Он потратил на исследование поверхности около получаса, но дальнейшие поиски, к сожалению, так ничего и не дали, кроме первоначально найденных двух обломков.
К сожалению? Или, наоборот — к счастью?
Он опустил бинокль и, задрав голову, в который раз посмотрел на «бэта-солнце».
— Эй, может быть, ты знаешь? Что случилось с ним — первооткрывателем вашего чертового мира?
Молчание. Молчание и бесконечно яркий и жаркий свет равнодушной звезды. Звезды не умеют говорить.
Не дождавшись ответа, Игорь махнул рукой и, убрав бинокль в рюкзак, решительным шагом направился прочь от кратера. Что ж, если выбора не было у Ильи, то, значит, выбора нет и у него — единственного из «сталкеров», до сих пор сохранившего рассудок. А раз так, то ему нужно спешить.
До захода солнца он должен успеть вернуться в «каменную деревню».
42
— Тебе вовсе не обязательно было ходить туда, — наконец, вымолвил Лёха, поднимая голову. — Я знал об этом с самого начала…
При свете костра в ночной темноте он походил на шамана из древних фильмов: поблескивающая в свете пламени одежда, длинные растрепанные волосы, перепачканное сажей лицо… Игорь вынул из кармана капсулу и, вытряхнув на ладонь шарик, протянул его своему собеседнику.
— Вот, глотай ещё… О чем знал? О городе?
— Нет… О городе — нет. Но о Колоссе я знал всё. От отца… — молодой человек послушно взял таблетку и, не глядя, закинул себе в рот. — Вблизи башни создается вихрь. Не всегда, а только в определенные моменты…
— Ты говоришь про импульсы?
— Наверно… Но во время вихря идти напрямик нельзя — попадешь в эпицентр. «Окна» в эпицентре ведут не домой, они ведут в вечность…
— В смысле? Что значит — в вечность? На тот свет, что ли?
— Почти. В пространство, которое и не здесь и не там, либо же, наоборот — в другое время. Никто не знает.
— Но тогда — как уходить?
— Уходить можно только через обычное «окно». Вихрь генерирует их в огромном количестве — по окружности. Радиус бывает разный, но начинать нужно с самой дальней траектории…
— Интересно, — вслух подумал Игорь, — знал ли об этом Савелов или пошел по спирали чисто интуитивно, наугад?
— Причем «окна», — продолжал монотонно рассказывать Лёха, — будут открываться не впереди идущего, а — за его спиной. Вернее, открываться-то они могут везде, но чтобы войти в «портал», нужно сначала пройти сквозь него и затем сразу же шагнуть назад…
— Откуда такие подробности?
— Люди
— Это я знаю. Так что там ещё про вихрь?
— Да ничего. Чем дальше от Колосса ты входишь в портал, тем точнее попадаешь при перемещении назад, на Землю. Таким образом, желательно войти на самом дальнем круге — как только образуется очередной вихрь… Слушай, у меня почему-то начали дрожать пальцы…
— Не обращай внимания — побочный эффект дэз-проптизола… Но как узнать о том, что вихрь зарождается?
— Нужно смотреть наверх, по возможности — на самую вершину Колосса. Хотя самой вершины с земли практически и не видно… Но на большой высоте, при ярком дневном свете можно заметить марево от сильно колеблющегося воздуха: импульс идет сверху, и в какие-то моменты окна «мелькают» в атмосфере часто-часто, как прозрачные молнии. Это можно увидеть в бинокль…
— А ночью?
— Ночью импульсы случаются ещё чаще и сильнее, чем днем, но увидеть сигнал об их зарождении в темноте невозможно. Поэтому лучше не рисковать…
— Так… — протянул Игорь, приподнимаясь и подбрасывая в костер сухих веток. — Значит, выходит, с утра мы сможем убраться отсюда.
— Сможем, — безучастно кивнул Лёха. — Только вот зачем?
— Зачем?! А ты что, всю свою жизнь мечтал сдохнуть наркоманом? Или того, что я рассказал, тебе недостаточно?
— Знаешь… Даже если верить письму, которое написал Савелов, я не думаю, что существует такая уж большая разница…
Взгляд молодого человека внезапно стал сосредоточенным и резким: без сомнения, стимулятор уже сделал своё неизбежное дьявольское «дело».
— Да, действительно… Какая разница, Ван Гог? Между медленной, но яркой смертью здесь и долгой, но унылой жизнью там — в безумном, прогнившем и больном мире. Или, по-твоему, наш земной мир не умирает сейчас в медленной мучительной агонии, как грязный и вонючий наркоман? От перенаселения, нищеты и голода, всё новых и новых ужасных болезней, от постоянной угрозы полного своего уничтожения? Так, может, тогда лучше сдохнем здесь — молодыми и здоровыми, в объятьях тех, кого любим, чем вернемся назад, в зловонную дыру, называемую «планета Земля», с её эпидемиями, преступностью и стремительным вымиранием белого населения? Подумай, дэд крейзи мэн, подумай…
— Ты гляди, как запел, — усмехнулся Игорь, — сразу видно — ожил, сталкер-рецидивист. Только рассуждения твои — всего лишь типичный бред наркомана. А кроме того, мой юный друг, думать тут не над чем. Прежде чем, ты откинешь копыта от якобы райских видений, тебя ждёт здесь один маленький, но весьма неприятный сюрприз.
— Донт, мэн, донт, — прищурился Лёха. — Что ты имеешь в виду?
— То и имею. Тебя заживо сожрут.
Над ночным костром повисла тишина, прерываемая лишь потрескиванием сгорающих веток.