Побег в Зазеркалье
Шрифт:
Антон же по просьбе матери два года посещал вечернюю школу при храме Святого Николаса. Священники обучали грамоте и счёту, однако кроме этого читали ученикам лишь нравоучительные истории из жизни Первохода и о его пути к святости. Всё остальное мальчик узнавал от кузнеца. Днём тот учил махать молотом, а по вечерам Ант частенько засиживался с чашкой чая в комнатке за кузней. Напившись ароматного напитка, Трей набивал любимую трубку крепким табаком и начинал свои рассказы.
Сколько кузнец себя помнил, никогда в Даирии не было спокойно. На западе много лет не прекращался спор из-за пограничных земель с княжествами Грасс и Калеман. Княжества то вступали в военный союз, то отстаивали свои права поврозь, но вооружённые стычки случались регулярно,
Здесь же начинался судоходный путь в Поморье, отдалённую колонию, где на страже интересов столицы Даирии – блистательной Ксении – стоял Колониальный корпус. Поморье отделяла от республики огромная территория, почти сплошь поросшая тайгой – империя Цизе. Имперские интересы давно и прочно были связаны с этим забытым богом клочком земли. Столкновения с цизейцами и поддержание порядка в Поморье правительство называло «восточной проблемой», и та постоянно высасывала из республики оружие, боеприпасы, снаряжение, провиант – деньги. И людей – транспорты с волонтёрами уходят в море каждую неделю.
А там, где мы живём, продолжал рассказывать кузнец, пролегает южная граница. Тянется она по Великой Степи, бескрайнему, прокалённому солнцем простору, где на глинистой почве изредка встречаются колючие кусты, да гуляет ветер, гоняя вечных странников – перекати-поле. Лишь с дарийской стороны, близ течения реки Алтаны разливаются морем ковыли и степные травы.
Отсюда начинается Южный тракт, древняя дорога из тёсаного камня через Степь. Кто и когда проложил её, сейчас никто уже и не вспомнит. Как не помнят люди, кто перекинул мост через Алтану. И если отправиться по Тракту на лошадях, то к концу третьего дня пути покажутся на горизонте зубчатые стены крепости Хасан-Бад. Это уже Асхея, крупное и богатое ханство. Его столица – Терция – красивый южный город с дворцами и фонтанами. С древних времён в ханстве выращивали тутовые деревья и ткали тончайший щёлк, платья из которого были нарасхват у дарийских модниц. Изготавливали пряности и засахаренные сладости, что так ценились в ресторанах блистательной Ксении. А великолепные асхейские ковры и вино с тонким, необыкновенным букетом прославились на весь мир.
Соседствуют с Асхеей ханства Химея и Мигрия. Первая – по большей части бесплодная пустыня. Население малочисленно, живут химейцы в основном на границе с Асхеей, либо близ редких колодцев с водой. Сами же они нищи и невежественны, влачат жалкое существование, пытаясь выращивать на каменистой, не пригодной для сева земле хлопковые кусты. Мигрия, большая часть которой расположена в горах Наган-Таг, населена племенами дикими и необузданными, такими же, как и их скакуны. Мигрийцы грубы и неотесанны, обожают кожаные одежды и широкие кинжалы, но в схватке храбры до безрассудства, за что снискали славу отличных бойцов.
От века по Тракту шли караваны. Из Ханств на арбах везли шелка, ковры, пряности и вино в кувшинах. Обратно – лес, литой металл, инструменты, и многое другое, в чём нуждались асхеи. Но, это то, что лежит на поверхности, о чём пишут в книгах по истории. С некоторого времени по старой дороге стали перевозить контрабанду: сильный наркотик «чёс» и запрещённую в Даирии настойку «Большой дракон». И это в книгах уже не пишут. Поток отравы не на шутку обеспокоил жандармерию и таможню. Зелье не только оседало в Дубостане, оно растекалось по всей Даирии. Подобно чуме «чёс» поразил край лесорубов с окружным городом Крозеном, следом – индустриальный Астенгард. Наконец, волна наркомании докатилась до столицы, став нешуточной головной болью для Главного жандармского управления.
Если добавить к этому постоянные войны между ханствами – ситуация пороховой бочки с подожжённым фитилём – становится понятным, что потребовалось укрепление южных пределов. Но чёткой границы там никогда не было. Великая Степь существовала как бы сама по себе и не принадлежала ни одному государству. Никто не претендовал на дикие, безжизненные пространства. Выгуливают асхеи на своей стороне табуны лошадей, пасут химейцы коз – и бог с ними. Блистательной Ксении всё это было неинтересно. Главное, не лезут в наши пределы, не рвутся через Степь в Даирию. Поэтому ставить пограничную заставу в такой глуши, налаживать снабжение и связь, казалось заседателям Верхней палаты и президенту непозволительной роскошью. Хватит и гарнизона в Дубостане.
И тогда в Государственном Совете родился проект: территорию, прилегающую к озеру Зеркальному (так назвали его геологоразведчики), и зону лесостепи к востоку от русла Алтаны, объявить специальным указом свободной безналоговой зоной – Приозёрьем.
Теперь любой желающий мог поехать в Дубостан, получить необходимые на первое время инструменты, продукты, семена для посева и скот, и отправиться осваивать новые земли. Желающие нашлись, называли их колонистами. Среди них встречались люди честные и трудолюбивые, решившие построить своё будущее собственными руками. Были неудачники и фантазёры, мечтавшие найти на границе со Степью молочные реки с кисельными берегами. Наконец, направились в дальние края и личности откровенно преступные: душегубы в розыске, проворовавшиеся чиновники, жулики и авантюристы всех мастей.
Ходили даже слухи, что жандармы Дубостана, воспользовавшись ситуацией, выслали в Приозёрье большую часть своих неблагонадёжных граждан принудительно. Провели облаву перед отправкой и поставили условие – или едешь на необжитые земли колонистом, или посадим в тюрьму. А преступление, дружок, мы тебе всегда подыщем.
Можно себе представить, какое пёстрое общество отправилось к озеру Зеркальному. Голоса людей тонули в скрипе телег, мычании коров, гонимых стадами, и похрюкивании свиней, вывозимых в клетях на колёсах. С ними смешивались пьяный хохот и заунывное пение о покинутых родных краях, пальба в воздух и ругань. И непрекращающиеся споры пионеров, как лучше устроить будущее житьё-бытьё. Дорожная пыль густо покрывала сапоги людей и конские копыта.
Посёлок начали ставить у лесного массива, вырубая деревья на строительство бараков и землянок. Но вскоре фермеры отмежевались. Привычные к труду крестьяне быстро отыскали землицу получше, поближе к реке, и принялись нарезать участки под поля и пастбища. Первым правительственным учреждением, появившимся в нарождающемся посёлке, была кадастровая кантора. Некоторые переселенцы сразу двинулись к озеру, но нарвались на сунгов и повернули.
Первую зиму в посёлке пережили кое-как. Настоящих столяров и плотников среди пионеров было мало, строителей тоже. Романтическая молодёжь да уголовники ставить избы не умели. Рыть землянки в глинистой почве тоже оказалось делом непростым, а зима уже стучала в дверь. Ночами подмораживало, пожелтели и облетели листья в лесу, что тянулся к озеру. А там и первый снег выпал – сразу глубокий, – а землю сковало морозом. И так – на все три зимних месяца.
Встречать холода пришлось в наскоро построенных лачугах, едва укрывавших от непогоды, и стылых землянках. Лишь некоторые новосёлы успели оборудовать себе добротное жильё и, экономя продукты, чувствовали себя в относительной безопасности. Но в лачугах процветало пьянство, игра в карты, воровство. Именно этот район впоследствии получит название Задворки.
Переселенцы-крестьяне отделились от общей массы сразу по приезду. Они отошли восточнее, ближе к реке, и сразу взялись за работу. Строили неказистые, но надёжные избы, хлева для скота, обработали землю под озимые, и к весеннему севу были готовы. У многих городских, которым скот достался по разнарядке, и которые не представляли, что с ним делать, хитрые фермеры выменяли скотину на консервы и спирт.