Побег
Шрифт:
— Ладно, Юра, сворачиваем. Спасибо тебе огромное, конечно. В должниках буду.
— Да ерунда. Ты твердо решил?
— Абсолютно. Ростоцкий Квачина отсюда уберет, это факт. Ему надо перекрыть мне дорогу к порталу, из Дугласа или Веннеса в другой мир не попадешь. Здесь встанет новый хозяин, согласный играть строго по правилам. Знаешь… Я, конечно, могу и поторчать месяц в ссылке. Только потом места себе не найду.
— Один отправишься? — с сомнением спросил радист.
— Пока не знаю, расскажу мужикам, а там как ляжет. И вот что. Ты мне ничего не говорил и вообще не в курсе дел. Ничего на себя не бери. Ни-че-го. Запомни
Он кивнул и поинтересовался напоследок:
— Как ты вообще?
Я попробовал честно оценить свое состояние. Нечем похвастаться: налицо срыв башни, вылет заклепок, мандраж в конечностях и отвар яиц. Поэтому и не ответил.
— Обращайся, если что, сегодня ночью спать не буду, — пообещал радист, на том мы и расстались.
Битый час мы сидели в сумраке мастерской.
Я, по глупости, думал, что даже в случае их искреннего желания мне необходимо будет убеждать остальных членов группы. И инициатива, в идеале, должна исходить не от меня. Или не только от меня.
Ничего этого не понадобилось.
— Капец! — воскликнул Алексей, помахивая монтировкой, и с нехорошей улыбкой оглядел нас. — Беспредел, за такое Герману в морду дать надо! Х-а-арош! Нормально, не? Человек ему верит, как родному, а тот обнадежил ровным базаром, а потом пробил за спиной и мутит! Не, пацаны, я считаю, что можно и разборки начать, в случае чего.
— Ты ведь его не хуже меня знаешь, — я махнул на парня рукой и повернулся к Винни. — На новую планету ему плевать. Деньги любит. Так ведь и там может быть ништяк.
Подбежав к двери заставленного разным железом помещения, в котором мы заперлись для беседы, Лешка осторожно высунулся, осмотрел двор словно вымершей на жаре крепости и вернулся, сообщив заговорщицким голосом:
— Он из ревности мог такую байду поднять! Видит, гад, что Квачин в перспективе, вот и забоялся.
— Почему тогда не грохнул в тишине? — поинтересовался я. А сам вспомнил, как Герман, якобы шутя, предположил, что я мог бы и вольницу объявить в Диксоне, назначив себя, любимого, князьком. Пазл складывался четко, в зазор иголку не просунешь.
— Ну, захотел тобой попользоваться напоследок, — то ли объяснил, то ли отмахнулся юный индеец.
— Что значит, попользоваться? Так, все ясно, тупо балаболишь, — я отошел от избитого молотком верстака и нервно заходил по мастерской, словно по ожидающей меня камере, поджав губы и засунув руки в накладные карманы штанов.
Сейчас хоть поспокойней стало. А вот полчаса назад…
— Только без шума. Как я понял, решение уже принято. Не о том мы сейчас говорим, не о том, — снова взял слово Винни. — Если Ростоцкого интересует только Дарий, то это одно. А вот если Герман Константинович и других собрался поставить у ноги на привязи… Не думаю, что мы с Алексеем удивимся. Могут пострадать и остальные, если попытаемся вовлечь в дело еще кого-то.
— Дар, да объясни ты ему наконец! — Леха прекратил воинственно размахивать монтировкой и вытянул руку в сторону вьетнамца. — Любой из наших в такую тему впишется, зуб даю!
— Болтун! — огрызнулся Винни. — Зубов не хватит.
— Кстати, да, — уныло поддержал я охотника. — Оказывается, еще и Войтенко на мое место метит.
— Ну, йе-о… — только и смог вымолвить Леха. — Ты утверждаешь?
— Я ничего
— Так и есть, — кивнул Винни, — со стороны видно.
— Что видно? — не успокоился Лимонов.
— Видно, что Игорь хочет получить должность старосты Диксона. И ты, Лимон, со временем научишься замечать такие вещи.
— Опять про молодость мою! Задолбали!
— Слышь, молодой, перестань орать! — прошипел я. — Не то точно долбану.
Парень насупился, но ненадолго, он вообще быстро отходит.
— И все-таки мое слово: ревность! — упрямо бросил он.
Винни поднял голову и с интересом посмотрел на меня.
— Ты не обижайся, Алексей, когда я тебе говорю о молодости, — начал он, обращаясь к индейцу, но глядя в мою сторону. — Здесь человек быстро взрослеет, начинает умные вещи говорить. Беден, так раскидывай умом… Допустим, ревность. Или разумное устранение возможной конкуренции. Ведь Дарий — человек особый.
Я удивленно вскинул брови.
— С чего бы?
— Молодой, а уже известен многим на реке, — принялся отгибать пальцы охотник. — Староста Диксона, уважаемый в поселке, и не только, человек. Женщины тебя любят. Общаешься с олигархами, в ресторанах с ними сидишь, удачливый добытчик и поисковик. Ты золото нашел! Кем только тебя не представляли… То строителем ученым, то руководителем от Бога. Везунчиком, повесой, баловнем судьбы. А скажи, Дарий, кто ты есть на самом деле?
— Что ты имеешь в виду, Винни? — растерялся я.
Он усмехнулся и показал рукой на места, где нам надлежало присесть.
— Послушайте-ка, мальчики, старую вьетнамскую притчу…
Когда Винь это предлагает, то лучше не спорить. Все равно придется выслушать, не сейчас, так позже.
— В давние-давние времена жил на свете один человек, и была у него кошка, которую он считал настолько умной и необыкновенной, что величал ее не иначе, как Небесной! Пришел к хозяину кошки как-то гость, услыхал прозвище, удивился и спросил: «Почему вы, любезный, называете обыкновенную кошку Небесной?» — «Эта кошка вовсе не обычная, — ответил хозяин. — Столь удивительных кошек свет еще не видывал. Поэтому только такое имя ей и подходит — именно Небесная, ведь на свете нет ничего могущественнее Неба!» — «Но разве вы не знаете, — удивился гость, — что облака могут закрыть небо?» Хозяин ответил так: «Вы, пожалуй, правы. Назову ее тогда Облаком!» — «Но ветер гонит облака, куда ему вздумается», — молвил гость. «Что ж, — ответил хозяин, — вы правы! Пусть моя кошка зовется Ветром». — «Вы забыли, видно, что путь ветру может преградить стена крепости?» — «Тогда назову я, пожалуй, кошку Крепостью». — «Но ведь крепостные стены не могут устоять перед мышами!» — «Тогда пусть мою кошку зовут Мышкой». — «Но ведь кошке ничего не стоит поймать эту Мышку!» — «Действительно. Тогда пусть мою кошку зовут Кошкой», — вздохнув, сказал хозяин.
Леха крякнул и почесал голову.
— Понял, Дарий, о чем я?
— В принципе…
— Скажи тогда, ты кем сюда прибыл?
— Вот сейчас точно не понял, — развел я руками. С ним всегда непросто. Особенно когда вьетнамец начинает рассказывать по-восточному образные притчи своего народа, тогда ни в чем нельзя быть уверенным.
— Может, ты зашел в Прорез с боевым знаменем полка? Или в тот момент ты работал над очередным проектом модернизации завода?
— Рудника, — машинально поправил я.