Побежденные
Шрифт:
Наталья Павловна окликнула в эту минуту Лелю, та убежала, Елочка и Ася остались одни.
– Садитесь сюда, к камину, - сказала Ася, - жаль, он не топится, у нас почти нет дров. Расскажите немножко о себе. Ваши мама и папа живы?
– Нет. Родителей я потеряла еще в раннем детстве. Мой отец, земский врач, погиб при эпидемии холеры. Бабушка отдала меня в Смольный. Наш выпуск был последним. Теперь из родных у меня остался только дядя; он хирург, а я - операционная сестра. Иногда по воскресе-ньям у него обедаю. Вот и все. Говорить о себе я не умею.
– Но через минуту она прибавила тише и мягче: Я очень одинока.
Ася
– У вас тоже на войне погиб кто-нибудь? Муж, брат, жених?
– Нет. Когда все кончилось, мне было только девятнадцать лет. И с тех пор никто никогда мне не нравился. Я не была замужем.
– Когда все кончилось?
– переспросила Ася с недоумением в голосе.
– Ну, да. Когда они победили. С тех пор я уже не могла думать о счастье. Какое тут счастье, когда Россия в такой беде..
Большие невинные глаза Аси с недоумением взглянули на Елочку из-под длинных ресниц:
– Вы совсем особенная! Не думать о себе, потому что несчастна Родина! А я вот только о себе и думаю. Но мое счастье пока еще под покрывалом феи.
– Ну, вы - другое дело! Вы тогда еще были девочками и не могли пережить так, как я, трагическую муку тех дней. Вы почти не помните людей, которые тогда погибали. Россия взывала к своим героям: они шли, падали, вставали и снова шли. Вот и ваш отец был, очевидно, из числа таких же. Я работала в госпитале в те дни и видела, как эти люди умирали, - в бреду они говорили о России. А те, которые поправлялись, едва встав на ноги, снова бросались в бой. И этот героизм остался непрославленным - наградой были только расстрелы, лагеря... А теперь уже нет таких людей! В советской стране никто не любит Родину, нет рыцарского уважения к женщине, нет тонкости мысли, нет романтизма, ничего нет от Духа! Это - хищники, троглодиты, которые справляют хамское торжество - тризну на костях и на крови. Среди них мне никого и ничего не надо. Знаете, у Некрасова: "Нет, в этот вырубленный лес меня не заманят, где были дубы до небес, а нынче пни торчат!" - Говоря это, Елочка печально смотрела в холодную пустоту камина.
– Вы так говорите, как будто был кто-то, кто был вам бесконечно дорог и кого вы потеряли в те дни, - совсем тихо сказала Ася.
Eлочка вздрогнула.
– Я вам напомнила, простите! И все-таки скажите.., скажите мне - был такой человек, я угадала?
– Был, - тихо проговорила Елочка.
– Кто же он? Офицер, как мой папа?
– Да.
– Он был убит?
– Нет, ранен. Я в госпитале его узнала.
– Вы ухаживали за ним?
– Да, у него было тяжелое ранение. Никогда не забуду, как коротко и часто он дышал... Я все время боялась, что он задохнется.
– Эта рана была смертельная?
– О, нет! В том весь ужас. Ему только что стало лучше... и вот...
– Что же?
– Красные взяли город. Они окружили офицерские палаты и расправились с ранеными. А он ведь еще не вставал с постели. Я в это время болела тифом и ничем не могла помочь. Я даже не могу узнать, как это было. С тех пор все для меня кончилось. Все!
– Наступило молчание.
– Другие умеют забывать, а я - нет!
– сказала опять Елочка.
– Я видела его всего несколько дней и все-таки не могу забыть ни одного его слова, ни одного жеста! Я всегда о нем думаю, всегда.
– А он любил вас?
–
– Если попросил быть рядом - значит любил. А как его звали?
– Ну, нет! Имени и фамилии я вам не назову!
– живо возразила Елочка. Вам знать не для чего, а мне не так просто выговорить. Обещайте, что вы никому не расскажете того, что я рассказала. За все эти годы я не проговорилась никому - вам только.
– Обещаю. О, да - обещаю! Спасибо, что рассказали. А он был красивый?
– Нота наивного любопытства прозвучала в голосе Аси.
– Об этом я тогда не думала. Красивый.., но ведь я его видела перевязанным, в постели... И все-таки... по всему - по лицу, по разговору, по каждому жесту - было понятно, что этот человек очень тонко воспитанный. Храбрец с двумя Георгиями!
– Это было так давно...
– сказала задумчиво Ася.
– А он ведь не был вашим женихом... Неужели вам не хочется снова полюбить и быть счастливой?
Елочка быстро сделала отрицательный жест.
– Нет, не хочу. Не хочу и не могу, не сумею начать сначала. Я не вижу теперь таких людей, как он, а я могу полюбить только такого. Для меня в этом чувстве заключается все - моя любовь к России, моя любовь к героизму, мое преклонение перед человеком, который отдал жизнь Родине! Это все вошло в меня слишком глубоко. Тоска по нему - лучшая часть моей души. Я не хочу увидеть себя с другим, я бы тогда перестала себя уважать.
Ася смотрела на Елочку как завороженная, не смея пошевелиться.
– Я очень люблю стихотворения Блока, - заговорила опять Елочка. Когда я их читаю, мне приходят иногда странные мысли, очень странные... Возможность новой встречи и любовного единения там... после смерти... вне тела. У Блока в стихах о "Прекрасной даме" мысль эта высказана совершенно ясно: "Предчувствую тебя, года проходят мимо..." или "Ты идешь! Над храмом, над нами беззакатная глубь и высь". Вот тогда, при такой встрече, он увидит и оценит мою верность; тогда найдет свое оправдание мое одиночество. Понимаете ли вы, что значит для меня такая мысль и как много она мне дает?
Глаза Елочки ярко светились, каждый нерв дрожал в ее худом и смуглом лице. Ася почувствовала себя совсем маленькой рядом с ней.
– Какая я жалкая и пустая по сравнению с вами. Никакого отречения, никакой жертвеннос-ти во мне нет, ни капельки! Мне всегда хочется только счастья! Он на коленях передо мною, белые цветы... чудные разговоры... полная задушевность во всем. Мне счастье представляется таким светлым, захватывающим, обволакивающим, как туман. Я очень люблю детей; я воображаю себе иногда, как буду купать моего бэби в ванночке, где плавают игрушечные золотые рыбки и лебедки: или пеленать его в кружевные конвертики. В семь-восемь лет я очень любила укачивать кукол. Я пеленала свою Лили или плюшевого мишку и ходила с ними по комнате, убаюкивая. Я любила колыбельную "гули-гуленьки" и еще казачью лермонтовскую. И всегда мне грустно делалось, когда я пела. Я даже представить себе не могу жизнь без бэби. Это тоже очень большой секрет от всех.