Поцеловать осиное гнездо
Шрифт:
Вероника собиралась вернуться поездом в Нью-Йорк, но спросила, не покажу ли я ей до отъезда Крейнс-Вью. Я бродил по Крейнс-Вью сначала с Касс, потом с Фрэнни, а теперь с Вероникой. Каждый раз все получалось по-разному, потому что городок видели всегда другими глазами. Касс знала его по моим рассказам; Фрэнни – поскольку жил здесь всю жизнь, а Вероника – из-за смерти Паулины. Она дала мне понять, что ее нисколько не интересует лавка Эла Сальвато или место, где пятнадцатилетний Маккейб поджег автомобиль. Ей хотелось увидеть город Паулины.
Мы проехали мимо школы, мимо пиццерии, мимо кинотеатра. Экскурсия закончилась
Первое – маленький безобидный вопросик – не содержало и намека на то, что последует:
– А что стало с отцом Эдварда Дюрана?
– Я собираюсь встретиться с ним на следующей неделе. Он на пенсии. Живет на том берегу, в Таппане. Я говорил с ним по телефону – вроде бы симпатичный старик.
К моему великому удивлению, в ее голосе послышался холодный упрек:
– Сэм, тебе не следовало спрашивать Островых, кто, по их мнению, убил Паулину. Я не ожидала от тебя такого.
– Что? Это же ты спросила.
– Потому что знала, что ты собираешься спросить. Я видела это по твоим глазам. Ты хочешь рассказать им про видеокассету и про то, как тебе подбросили записки. Все это их расстроит. Им потребовалось тридцать лет, чтобы смириться с ее смертью, а теперь ты пришел и снова ее выкапываешь. Думаю, чем меньше их тревожить, тем лучше. Чем меньше ты им расскажешь...
– Не читай мне нотаций, Вероника! Я не согласен. Если мы найдем настоящего убийцу, это их утешит. А единственный способ этого добиться – задавать всем много вопросов.
– Думаешь, на Фрэнни можно положиться? – Ее голос звучал довольно невинно, но выражение лица было иным.
– Почему бы и нет?
– Не знаю. Просто из-за его образа жизни. У него, очевидно, своя программа, и, возможно, не такая, как у тебя. В общем, тебе не нужна его помощь, Сэм. Помочь тебе могу я. Я буду делать все, что захочешь. Я умею брать интервью и разыскивать материалы. Это моя работа! Я снимаю документальные фильмы. Забудь про Фрэнни и этого мальчишку Ивана. Я помогу тебе во всем. Ты не представляешь, какие у меня связи! – Вероника шагнула ближе. Я почувствовал пряный запах ее дыхания. Прижавшись ко мне щекой, она прошептала: – Тебе никто не нужен, кроме меня. Я твое прибежище.
Ее тон и полная убежденность заставили меня поежиться.
Слава богу, поезд должен был прибыть с минуты на минуту. Я напомнил ей об этом, и мы двинулись к вокзалу. Вероника взяла меня под руку. Мне не хотелось, чтобы она до меня дотрагивалась.
Паулина Острова и Эдвард Дюран-младший были созданы друг для друга, и лучше было бы, если бы они никогда не встречались. Он был практичен и основателен, она – наоборот. Когда он впервые оскорбил ее, то сказал, что она запутанная и суматошная, как осиное гнездо. Так он ее отныне и называл. Она тогда рассмеялась ему в лицо и ответила, что лучше быть осиным гнездом, чем, как он, карандашом, который служит лишь для одной скучной цели, и потому его всегда забывают и теряют.
И парень, и девушка были незаурядные, и у обоих был скверный характер. Дюран прожил свою жизнь в тени важного и могущественного отца. Отец Паулины работал механиком.
Так они и встретились как-то под вечер, когда у Эдварда не заводился мотор. Он поднял капот и начал возиться со шлангами и прочим, что мог отвернуть пальцами. Он совершенно не разбирался в автомобильных двигателях, но, когда не заводится мотор, все мужчины откидывают капот и беспомощно копаются под ним – это заложено в генах.
Паулина только что прослушала первую лекцию по философии – и снова разочаровалась в колледже. Ее ровесники в основном интересовались тем, что для Паулины было – вчерашний день. Секс и выпивка, ночные бдения, спешная подготовка к экзаменам после занятий, которые она прогуляла из-за секса и выпивок.
А были и другие вещи, которые Паулине действительно хотелось знать, но которым никто не учил. Лекции были трудные, но бесполезные. Она чувствовала себя фаршированным гусем, только вместо пищи в Суортморе ее пичкали онтологией и Людвигом Больцманом, Потсдамской конференцией и прочей мурой. Несомненно, от всего этого пухла голова, но какой в этом смысл?
Она спорила с преподавателем философии, пока оба уже не собрались вцепиться друг другу в горло. В те дни она спорила со всеми, и все ожесточеннее. Ее переполняло разочарование.
Перед зданием колледжа стоял бежевый «фольксваген»-жучок с поднятым капотом, а рядом – симпатичный парень с отчаянием на лице. Паулина подошла, излучая ярость и компетентность, и починила мотор за пятнадцать минут. Эдвард Дюран пригласил ее пообедать в первоклассный ресторан, куда студенты не ходили. Они сидели в отдельном кабинете и долго беседовали.
Дюран ей не понравился. Он был слишком чопорный, слишком правильный, слишком много говорил о своем высокопоставленном отце и хотел стать юристом – о господи!
Дюрану Паулина показалась динамитом.
Потом они поехали к нему, где занялись сексом, отчего он ошибочно счел, что вскружил ей голову. Узнай Паулина об этом, она бы долго смеялась. Ей просто хотелось выпустить пар, а секс как нельзя лучше подходил для этой цели.
В последующие дни Дюран не мог поверить, что ей безразличен. Она починила ему машину. Они несколько часов разговаривали. Они переспали! Он рассказывал ей отличные истории и смешил ее, а теперь она его как будто и не замечает. Никогда не звонит, не ответила на любовное письмо, которое он сочинял всю субботу... Ноль. Что случилось? Он выследил ее после занятий и напрямик спросил об этом. Она ответила:
– Ничего. Ты очень мил. – И пошла дальше.
Он не давал ей проходу. Прошло три месяца, а они больше не спали вместе, но дело было не в том. Он любил дерзость, а Паулина не привыкла к ухаживаниям. Ей нравилось его нетерпение и льстила его наивная настойчивость.
Она всегда так легко отдавалась. С тех пор как ей стукнуло пятнадцать, секс уже не казался чем-то необыкновенным. Она обнаружила, что самый быстрый способ узнать мужчину – провести с ним несколько часов в постели. Таким образом узнаешь его истинное лицо, и часто он теряет осторожность.