Поцелуй холода
Шрифт:
Я смотрела на себя в зеркало. Вьющиеся, тёмно-каштановые волосы, белоснежная кожа, несколько веснушек на щеках, фиолетовые глаза и меч на бедре. Может, это и было странно, но сегодня мне казалось, что я сама на себя не похожа. В этот момент я скорее была похожа на кого-то ещё - кого-то, кто был сильным и уверенным в себе и только того и ждал, как поддать Жнецу под зад. Я покачала головой и ощущение пропало. Образ был заменен моим нормальным скучным лицом, за которым скрывались чувствительные нервы и глубокая неуверенность в себе.
Но я зашла уже так далеко, и не хотела сейчас отступать. У Оливера Гектор была тайна, и я выясню, что это была за тайна - и почему он пытался из-за неё убить меня.
– Как-нибудь всё получится, - прошептала я своему отражению в зеркале, потом я покинула комнату.
Я вернулась снова в лифт и поднялась на восьмой этаж. После того, как я вышла из кабины, я на мгновение остановилась, чтобы прислушаться. На всём этаже было спокойно, только гул закусочного автомата и машины для льда нарушал тишину. Все были либо уже на лыжных трассах, чтобы насладиться в последний день катанием на лыжах и сноубордах прежде, чем вернуться назад в академию. Или они отсыпались после перепоя. Независимо от того, что это было, лучшей возможности я не могла и желать. Я решительно зашагала вдоль коридора, как будто у меня было полное право находиться на этом этаже, хотя он был зарезервирован для парней. Это была тщетная попытка профессоров снизить возможности секса для студентов в эти выходные до минимума. Номер 822 находился на полпути коридора. Я сунула карточку-ключ в отверстие, подождала пока загорится зелёный свет, открыла дверь и вошла.
Номер Кензи и Оливера был точным отражением комнаты, которую делили между собой Дафна и я. Было по два экземпляра всего, от больших, мягких кроватей, прикроватных тумбочек, до зеркал на стене. Везде лежали вещи, обувь, и я не могла сказать, какая сторона комнаты принадлежала Кензи, а какая Оливеру. Джинсы, футболки, носки - выглядело так, как будто Спартанцы привезли достаточно одежды на всю неделю, а не только на выходные. А я, было, подумала, что Дафна притащила слишком много.
Так как я не могла распознать, кому что принадлежит, я опустилась у подножия одной из кроватей на корточки, протянула руку и дотронулась до чемодана, который там стоял. Мой цыганский дар сработал, и я увидела образ Кензи, который запихивал одежду в чемодан. Ладненько, значит, это была его сторона, что означало, что вещи Оливера были разложены вокруг кровати у окна.
Я осторожно проложила себе дорогу между разбросанной одеждой к этой стороне комнаты. Потом я наклонилась, чтобы перерыть чемодан Оливера. Я натянула на руку рукав пуловера, открыла крышку и заглянула внутрь. Одежда, одежда и ещё раз одежда наполняла его вместе с парой слегка воняющих сапог. Я обшарила чемодан, открыла все карманы и заглянула в них. Никакой записной книжки. Я встала и прошла в ванную комнату. Два косметических пакета с принадлежностями для бритья стояли на раковине. Но в них не было ничего интересного, кроме лосьона для бритья с запахом лимона, принадлежащего Оливеру. Он хорошо пах. Определённо лучше, чем сапоги Спартанца. После того, как я не нашла записную книжку в ванной и в чемодане, я подумала, что она должна была быть спрятана где-то в беспорядке в остальной части комнаты. Если он вообще привёз её с собой. Я надеялась на это. И был только один способ выяснить это.
Я шла от одной стороны номера к другой и рылась во всех кучах одежды принадлежащих как Кензи, так и Оливеру. Только с одной стороны комнаты было больше футболок, обуви и джинсов, чем во всём моём шкафу в академии.
– Мальчишки, - пробормотала я.
– И почему они всегда такие не аккуратные?
Минуты шли, а я просто никак не могла найти записную книжку. Постепенно я начинала верить в то, что Оливер оставил её в академии. Потом я в последней попытке распутала одеяло в подножии кровати, потому что надеялась, что, может быть, он сделал запись, прежде, чем лечь спать. И, на самом деле, красная записная книжка выскользнула из простыни и упала на пол.
– Бинго, - прошептала я.
Я использовала рукав пуловера, чтобы подобрать записную книжку, потом я села на кровать и положила её себе на колени. Она выглядела точно так же, как я помнила - просто обыкновенная, красная записная книжка, на краю которой были согнуты пару металлических колец. Она не выглядела так, как будто я найду там что-то особенно злое или дьявольское. Но Оливер что-то скрывал, и сейчас был мой лучший шанс выяснить, что это было, прежде, чем он попытается снова убить меня. Так что я сделала глубокий вдох, закатила рукава вверх и обхватила книгу голыми руками.
Так я оставалась сидеть и ждала того, чтобы образы и чувства заполнили мой разум.
Глава 19
Одну долю секунды ничего не происходило, но потом моя психометрия сработала, и образы от Оливера наполнили мой разум. В основном, это были те же образы, которые я видела в среду утром во время тренировки с оружием. Оливер, который сидел в своей комнате в общежитие и писал на страницах, как он склонился над записной книжкой и рисовал картинки, в то время как его профессора читали лекции. Я так же уловила чувства, как и в последний раз: скуку и чувство пресыщения при выполнении домашнего задания, смешанного с кратковременными чувствами гнева и страха. Потом глубоко в моем животе начало покалывать. Я сосредоточилась на этой конкретной волне и попыталась извлечь все образы, которые были с ней связаны. Все, что Оливер ассоциировал с этими определенными ощущениями. В моем сознании образовался расплывчатый образ человека с черными волосами. Я вытеснила все остальное, чтобы настроить резкость изображения и точно рассмотреть, кто Оливеру так сильно нравится. И в моем сознании всплыло лицо Кензи. Я ахнула от удивления, но это еще было не все. Было так, будто прорвалась плотина. Чувства просто захлестнули меня. Я видела и чувствовала все, что Оливер чувствовал по отношению к своему другу. Вспомнила проведенные вместе славные времена, когда они росли. Почувствовала все восхищение и преданность между ними. Все те небольшие события, из-за которых чувства Оливера возросли и превратились во что-то, что было намного больше, чем дружба. Головокружительную радость, которую он чувствовал, когда был вместе с Кензи. Гнев и раздражающее душу отчаяние, потому что Кензи никогда не будет любить его таким же образом. И потом, в самом конце, все это недовольство и страх, что я расскажу Кензи, что на самом деле чувствовал Оливер, и этим разрушу их дружбу – все хорошее, что у них было. Снова и снова мое сердце замирало, чтобы потом снова начать биться, в то время как я переживала перепады настроения Оливера. Это продолжалось, пока мне не стало казаться, что оно выпрыгнет из груди. В конце концов, чувства утихли, чтобы потом совсем исчезнуть. Я знала, что увидела все, что записная книжка могла показать мне. Я снова открыла глаза. Книжечка выскользнула у меня из рук, и я опустилась на кровать, потому что все эти чувства немного потрясли меня. Я сделала несколько глубоких вдохов и стала ждать, чтобы эти интенсивные ощущения покинули мня.
Значит, Оливер был влюблен - или, по крайней мере, серьезно увлечен, - точно так, как я и подозревала, но вместо того, чтобы быть влюбленным в девушку, чувства Оливера были обращены к Кензи, его лучшему другу спартанцу. И это было все? Это была большая тайна Оливера? Да, это была довольно интересная тайна, и все-таки, я не смогла ничего другого, как только испытать разочарование. Мне было до лампочки, кто нравился Оливеру. И считала, что не надо раздувать из этого проблему. Играло роль лишь то, был ли ты удовлетворен самим собой. Но то, что я теперь знала тайну Оливера, не отвечало, ни на какие вопросы. У меня было такое чувство, что мне еще чего-то не хватало, поэтому я снова взяла в руки записную книжку. В этот раз я пролистывала страницу за страницей и пыталась разобрать каракули Оливера. Но там не стояло ничего, чего бы я уже не видела или не чувствовала. Много записей по урокам, много уроков, много действительно классных портретов Кензи. Независимо от того, кем Оливер был, еще он был определенно художником с довольно большим талантом. Но то, чего я не нашла, была информация о том, являлся ли Оливер Жнецом, который охотился за мной. Из книги я узнала все, что могла, поэтому засунула ее снова под простынь, где и нашла ее. Потом я встала посредине комнаты и огляделась, потому что подумала, может есть еще что-то, что могло бы мне показать, были ли мои подозрения в отношении Оливера верными. Мой ищущий взгляд остановился на связке ключей, лежащей на прикроватной тумбочке Оливера. Я подошла к ней, наклонилась и посмотрела на него. Много я не знала об автомобильных ключах, но узнала символ Cadillac, когда увидела его. Такой сорт ключей я видела уже сотни раз, а в миф-академии десятки раз находила их для кого-то. Многие студенты академии имели большие роскошные машины, на которых они выезжали на выходные – как, например, Cadillac Escalade. У меня перехватило дыхание, и я подумала о том дне, когда находилась перед домом моей бабушки. Внедорожник, который меня почти задавил, был большим, черным и дорогим. Что-то еще важное я не запомнила. Это могла быть Escalade, а может быть и что-то другое. Существовал лишь один путь, чтобы выяснить это. Со стучащим сердцем я подняла ключи и обхватила пальцами тот, что принадлежал Кадиллаку. Металлический ключ был холодным и гладким, и образы наполнили меня почти сразу же. Мерцающие, быстро сменяющие друг друга образы о различных поездках, которые предпринял Оливер, в основном с Кензи на пассажирском сиденье. Я увидела, как оба слушали музыку по радио. Иногда Логан развалившись на заднем сиденье, зависал со своими друзьями. Я сосредоточилась, погрузилась глубже и призвала все воспоминания, которые были связаны с ключом. Через несколько минут образы изменились, и место действия поменялось.
Оливер сидел в своем припаркованном внедорожнике на жилой улице. У меня было такое чувство, что он нервничал и чего-то ждал – или кого-то. Он смотрел через тонированное стекло и его взгляд был направлен на дом цвета лаванды в конце квартала. Было так, будто я смотрю фильм ужаса с перспективы убийцы, как я сама открыла дверь дома бабушки Фрост и вышла на улицу, чтобы дойти до автобусной остановки. Оливер завел мотор, и колеса оторвались от обочины дороги. Я вышла на дорогу, а он разогнался, сильно нажимая ногой на педаль газа.
Я снова открыла глаза, и мне пришлось во второй раз сесть на кровать. Я знала, что случилось потом. Оливер почти задавил меня. Я была готова держать пари, что, если только дотронусь до лука спартанца, где бы он ни был, увижу образ, как он в библиотеке древностей целился в меня. Конечно, я подозревала, что Оливер пытался убить меня, но теперь, когда я точно знала, мой желудок сжался и горький привкус образовался во рту. Оливер Гектор пытался убить меня. Ну, или, по крайней мере, пытался задавить меня своим внедорожником. Но почему? Потому что боялся, что я расскажу Кензи о его влюбленности в него? Или потому, что Оливер был Жнецом? Я этого не знала и моя голова начала болеть, а мои мысли сильно путались. Был ли он Жнецом или нет, Оливер хотел, чтобы я была мертва. И решающий вопрос был: что мне по этому поводу предпринять.