Поцелуй изгнанья
Шрифт:
Сама свадьба была смесью городских обычаев и традиций родной египетской деревушки Индихар. Она представляла собой потуги на бракосочетание юной девственницы и молодого многообещающего магрибинца. Фридландер-Бей заявил, что не обязательно звать на торжество семью Индихар, родственников могут заменить ее будайинские друзья.
— Конечно, нам придется обойтись без ритуального испытания, — сказала Индихар.
— Что это такое? — спросил я. Я все боялся, что в последнюю минуту мне придется пройти что-то вроде письменного теста, который я должен был знать еще со времени полового созревания.
— В
— Но мы же живем в семнадцатом веке Хиджры! — ошеломленно сказал я.
Индихар пожала плечами:
— Но это миг великой гордости для родителей невесты. Это доказательство того, что они вырастили дочь девственную и ценную. Когда я в первый раз выходила замуж, я плакала от унижения, пока не услышала поздравления и радостные крики гостей. Тогда я поняла, что брак мой благословен и что в глазах жителей деревни я стала женщиной.
— Как ты и сказала, дочь моя, — сказал Фридландер-Бей, — в данном случае такое испытание не понадобится.
Папа мог рассуждать здраво, когда ничего от этого не терял.
Я купил для Индихар прекрасный свадебный обруч из золота и традиционное золотое украшение. Чири, моя не слишком молчаливая подружка, помогла мне выбрать подарок в одном из дорогих магазинов в восточной части бульвара аль-Джамаль, где делают покупки европейцы. Это была брошь — золотая ящерка, инкрустированная изумрудами, с рубиновыми глазками. Она обошлась мне в двенадцать тысяч киамов, и это была самая дорогая вещица из тех, что я когда-либо покупал. Я подарил ее Индихар в утро нашей свадьбы. Она открыла атласную коробочку, несколько мгновений рассматривала изумрудную ящерку, затем сказала:
— Благодарю тебя, Марид.
Больше она никогда о ней не вспоминала, и я не видел, чтобы она ее носила.
Индихар была небогата даже до того, как ее муж был убит. Она принесла мне в приданое только скромный набор домашней утвари и немногие личные вещи. Ее вклад не имел большого значения, поскольку, работая совместно с Папой, я разбогател. Сумма, которая была записана в нашем брачном контракте как дар невесте, была такой, какую Индихар не видела во всю свою жизнь. Две трети этой суммы я выдал ей наличными. Третья часть перейдет ей в руки в случае нашего развода.
Во время свадьбы я просто оделся в свою лучшую белую галабейю, но Индихар пришлось перенести гораздо больше. Чири, ее лучшая подруга, помогла ей подготовиться к торжеству. Рано утром они удалили волосы с рук и ног Индихар, покрыв ее кожу смесью лимонного сока с сахаром. Когда смесь подсохла, Чири ее счистила. Никогда не забуду, как волшебно свежо и сладко пахла в тот вечер Индихар. Я до сих пор ловлю себя на том, что аромат лимона возбуждает меня.
Когда Индихар закончила одеваться и наложила скромный макияж, мы с ней сели, чтобы сделать
Церемония проходила в большом зале дома Отца. Там были сотни гостей: одни были нашими друзьями, другие — мрачные, молчаливые люди — стояли, сдерживая толпу, и бдительно наблюдали. Моим шафером был Полу-Хадж, который ради этого случая прибыл без единого модика, что для него было просто невероятно. Здесь было большинство владельцев клубов Будайина, а также наши знакомые девушки, сексобмены и гетеросеки, равно как и такие известные всему Будайину личности, как Лайла, Фуад и водила Билл. Это мог бы быть по-настоящему веселый праздник, если бы мы с Индихар любили друг друга и больше всего на свете хотели бы пожениться.
Мы сидели перед шейхом в голубом тюрбане, который вел мусульманскую брачную церемонию. Индихар, в своем белом атласном платье и белой вуали, с благоухающим букетом, была прелестна. Сначала шейх призвал благословение Аллаха и прочел выдержку из первой суры благородного Корана. Затем он спросил Индихар, согласна ли она выйти замуж. Тут наступила короткая пауза, и мне показалось, что ее глаза полны сожаления.
— Да, — спокойно ответила она.
Мы соединили наши правые руки, и шейх покрыл их белым платком. Индихар повторила вслед за шейхом слова, говорящие о том, что она выходит за меня замуж по доброй воле, за брачный дар в семьдесят пять тысяч киамов.
— Повторяй за мной, Марид Одран, — сказал шейх. — «Я принимаю твое согласие выйти за меня замуж и принимаю на себя заботу о тебе и обязуюсь защищать тебя. Да будут все присутствующие свидетелями сего».
Чтобы обряд считался совершенным, мне пришлось повторить это трижды. Шейх закончил обряд, прочитав еще немного из святого Корана. Он благословил нас и наш брак. В зале на миг воцарилось молчание, затем женщины издали пронзительный, возбужденный загарет.
Потом, конечно, была вечеринка, и я пил и делал вид, что счастлив. Было много угощения, много гостей, гости дарили нам деньги и подарки. Индихар ушла рано под предлогом того, что ей надо уложить детей, хотя для этого имелась Сенальда. Вскоре и я покинул торжество: вернулся в свои покои, заглотил семь таблеток соннеина и лег в постель, закрыв глаза.
Я был женат. Я стал мужем. Опиаты начали действовать, и я подумал, как прекрасна была Индихар. Мне захотелось хотя бы поцеловать ее.
Вот и все, что я помнил о нашей свадьбе. Теперь, когда я сидел в гостиной, я спрашивал себя о том, в чем же на самом деле состоят мои обязанности.
— Ты хорошо обходился со мной и с моими детьми, — сказала Индихар. — Ты был очень щедр, и мне следует быть тебе благодарной. Прости мое поведение, муж.
— Не за что, Индихар, — сказал я и встал. Она сказала о детях, и это напомнило мне, что они в любой момент могут влететь в гостиную с воплями и болтовней. Я хотел уйти, пока была такая возможность.