Шрифт:
ГЛАВА 1
Небо было непростительно ясным. Алекс с обидой поднял глаза, всматриваясь в синеву. Обычно в фильмах в такие моменты идет противный дождь, поэтому в понимании ребенка яркие солнечные лучи совсем не соответствовали происходящему. Он перевел взгляд на собравшихся вокруг людей. Четыре человека в черных костюмах медленно продвигались сквозь толпу, неся на своих плечах тяжелый, блестящий коричневый гроб. Алекс не знал этих людей и почему несли именно они, но значит, так было нужно, рассудительно подумал он. Ребенок стоял вместе с матерью и братом у глубокой вырытой могилы и смотрел, как мужчины приблизились к яме и, опустившись на колени, поставили гроб на установленный на поверхности могилы подъемник. Один из них, довольно
Девятилетнего Алекса заинтересовала эта педаль, и он отвлекся на мысли о том, для чего же она здесь приделана, что даже не заметил, как священник начал обряд. Мальчик не переживал по поводу гроба. Он никак не верил, что его отец, которого он так любил, лежит сейчас там, в этом узком деревянном ящике. Ребенок был уверен, что когда вернется домой, отец будет ждать его в гостиной в своем любимом кресле. Когда вчера мама сообщила, что папы больше нет, Алекс не поверил. Отец часто уезжал в «важные деловые поездки», как он сам любил говорить, и мальчик привык к его частым разъездам. Да и мама выглядела довольно спокойной.
Стоя возле гроба на залитом солнечными лучами кладбище, Алекс еще не подозревал, как скоро судьба даст ему обидного пинка под зад. Исподтишка.
Священник закончил отпевание и, обойдя гроб с ладаном в руке, подал жест. Мужчина в черном костюме, тот, что шептал на ухо матери, надавил ногой на педаль. Деревянный ящик дрогнул и затем начал медленно опускаться вниз под еле слышимое жужжание.
Мужчины подошли к горке, прикрытой зеленой сеткой, благодаря которой создавалось впечатление, что это не куча вырытой земли, а небольшой зеленый холмик. Каждый из них наклонился и взял в руку землю, а затем высыпал горсть на крышку гроба. Мама подтолкнула задумавшегося Алекса к краю могилы, и он посмотрел вниз. Крышка была засыпана первыми горстями и, покрытая пылью, уже не блестела. Неожиданно беспокойство, что все происходит наяву и отец действительно там, внизу, охватило мальчика, и он пошатнулся. Рука матери легла на его плечо, удерживая от падения.
– Смотри под ноги! Не ставь меня в неловкое положение! – прошептала она ему на ухо. Он кивнул, подумав про себя: «Это выглядело бы жалко, а не неловко».
Мальчик бросил красную розу, подсунутую ему кем-то в руку, и щепотку земли на крышку гроба и отошел. Если бы его отец был действительно там, он бы принес сигару, которую так любил Дмитрий Ким.
Солнце припекало и, несмотря на раннюю весну, стоять в черном пиджаке было довольно жарко. Алекс расстегнул воротник рубашки, но это мало чем помогло. Его брат, Кристиан, держался за руку матери и пускал слюни. Он был уже взрослым, по мнению Алекса, все-таки семь лет, но всякий раз, когда жвачка оказывалась у него во рту, Кристиан пытался надуть пузырь, истекая слюнями по подбородку. Мама всегда ругала его за это, ведь такое поведение «не подобало семье Ким».
Небольшая толпа родственников и знакомых семьи, слетевшихся как мухи на кладбище, словно в ожидании, что за свое рвение смогут урвать кусок в большом наследстве и которых Александр Ким видел впервые, начала медленно таять и вскоре мама, уставшая выслушивать безразличные соболезнования, схватила братьев за руки и повела к поджидавшему их автомобилю. Впереди их ожидал долгий поминальный вечер.
– Можешь ехать, Антон, - сказала она водителю и откинулась на сиденье. Мужчина с сединой в висках кивнул и глухо произнес:
– Да, мадам.
Женщина и Кристиан сидели в обнимку. Мальчик положил голову ей на руки, и она нежно погладила его волосы. Алекс же уставился в окно, рассматривая проплывающие мимо витрины. Впереди показалась вывеска любимого кафе-мороженного, в котором хоть и редко, но так любил бывать с отцом мальчик. В последний раз они там были в прошлом месяце, и следующий поход был явно не за горами. Алекс уже представил, как потащит туда своего отца.
Возле дома их ждала огромная пробка из припаркованных автомобилей. Кристиан недовольно заворчал, когда им пришлось выйти из машины и пройтись несколько метров вдоль улицы, пока Антон искал бы возможность заехать на подземную стоянку, путь к которой был прегражден одной из машин.
Алекс воодушевленно шагал к дому, уверенный, что папа ждет его там. Он ловко взбежал по ступенькам и отворил массивную дверь. Запах цветов и плавленого воска ударил в нос. Отец всегда говорил, что цветы – это «бабье дело» и мальчик удивился, увидев огромные белые букеты в холле. Людей здесь было больше, чем на кладбище. Они сновали туда-сюда с тарелками с закусками на них. Кое-где была слышна оживленная беседа или подавляемый смешок. Но отца среди них не было. Мальчик пробежался по холлу и гостиной, всматриваясь в лица незнакомцев, он даже поднялся на верхний этаж, но вскоре спустился вниз. Он уже хотел спросить у кого-нибудь, где Дмитрий Ким, когда двое мужчин у стены отошли в сторону и большой портрет отца в черной рамке, висящий над столом, украшенном цветами и несколькими свечами, предстал его взору. Мальчик несколько минут смотрел на портрет, постепенно складывая головоломку воспоминаний последних дней в единую картину. Вот мать зашла в его комнату утром, непривычно рано для нее, и сообщила, что папа умер. Вот Нина, его няня, вытащила из шифоньера черный костюм, и, всхлипнув, сказала ему одеваться. Вот его привели на кладбище и сказали стоять у вырытой могилы. Сейчас он понял, что отца больше нет. Действительно нет. Он больше никогда не будет сидеть в кресле в гостиной, и читать утреннюю газету, наблюдая, как Алекс носится по дому. Он больше никогда не вернется домой и не погладит его по голове, спрашивая, был ли он сегодня хорошим мальчиком. Больше никогда. Ничего. Слишком страшные слова для девятилетнего ребенка. Боль разочарования, отчаяния, обиды и злости нахлынули на него. Обиды и злости на то, что папа ушел, не попрощавшись. Мальчик отвернулся от портрета и, вытерев запоздалые слезы, побежал в свою комнату. Плотно заперев дверь, он лег на кровать и расплакался.
***
Слезы все еще душили его внутри, но сил плакать уже не было, да и отец учил его быть мужчиной, а не тряпкой. В животе предательски заурчало. Алекс поднялся и на ощупь добрался до включателя. Яркий свет на мгновение ослепил его . Поморгав несколько раз, ребенок подошел к двери и открыл ее. В коридоре никого не было, да и шум внизу стих. «Закончилось», - с облегчением подумал он и стал спускаться по лестнице, когда вдруг услышал тихий голос матери:
– Так его огласят завтра в полдень?
– Да, - ответил знакомый мужской голос.
– Он ведь не переписывал его? – спросила она неуверенно.
Алекс прислушался, хоть и знал, что поступал некрасиво.
– Несколько недель назад он вызывал к себе адвоката Вейцмана, но я не уверен, по какому поводу…
– Но ведь не стоит исключать такую возможность, - задумчиво произнесла Амилия Ким и в ее голосе послышались нервные нотки.
– Лили, не волнуйся, - сказал мужчина и Алекс, наконец, узнал его голос. Поверенный семьи – Кирилл Долин. Мальчику он нравился.
Алекс на цыпочках спустился вниз и уже хотел спросить, о чем они говорят, когда увидел, как мужчина наклонился к матери и, обхватив ее рукой за талию, прижал к себе, впиваясь в губы поцелуем. Ребенок застыл на месте, затем перевел взгляд на портрет отца на стене. Неожиданно для самого себя, он подскочил к Кириллу и заколотил по его спине своими маленькими кулачками.
– Как ты можешь! Папа умер! Как вы можете?! – выкрикнул он.
Поверенный резко обернулся, а на лице матери застыло испуганно-удивленное выражение. Долин перехватил руки ребенка и злобно оттолкнул его в сторону, словно отмахиваясь от назойливого комара: