Поцелуй незнакомца
Шрифт:
Перед дверью хозяйской спальни граф задержался, подождал Картера и, распахнув двери, они вошли в спальню, оба с пистолетами в руках. Леди Граттон издала вопль ужаса. Граф позволил виконту одеться и хозяйке тоже приказал привести себя в пристойный вид. Она рыдала и взывала к нему, но он даже не смотрел в ее сторону. Только когда виконт с почерневшим от злобы и страха лицом был одет, граф резко сказал:
– Я оставляю вашу милость одеваться одну, но из этой комнаты нет другого выхода, и мой помощник будет ждать за дверью, так что не затевайте никаких глупостей.
– Куда вы меня увозите? Что вам надо? Как можете вы – вы! – так бессердечно со мной обращаться? – кричала Люсиль.
Но граф не снизошел до ответа.
Он заставил виконта идти вперед, толкая его в спину дулом пистолета, и так свел его вниз по лестнице. Внизу ждали два лакея. Пр знаку графа они связали виконту руки за спиной и спутали ему ноги. Граф выглянул на улицу, убедился, что его карета уже, как он и рассчитал, подоспела к крыльцу. На козлах сидели его кучер и ливрейный лакей, у обоих на лицах было написано живейшее любопытство. Зная, что виконт, если только ему позволить, непременно попытается подкупить его слуг, граф распорядился, чтобы французу запихнули в рот кляп, лишив его возможности говорить. Потом его усадили в карету на заднее сиденье, а против него граф посадил одного из своих вооруженных людей, приказав стрелять при первой попытке к бегству.
Покончив с этим, граф вернулся в дом за Люсиль. Она в слезах спускалась ему навстречу. При виде его она принялась умолять и оправдываться, но он жестом прервал ее и твердо произнес:
– Сожалею, миледи, но я должен связать вам руки, чтобы вы не помогли своему сообщнику бежать.
– Он мне не сообщник! – рыдала Люсиль. – Он силой заставил меня исполнять его желания. Как я могла ему противиться? Я ненавижу французов! Они наши враги! Но на его стороне сила, а я слабая женщина!
Однако граф не счел нужным ей ответить. Он только проследил, чтобы ее запястья были крепко связаны, а затем велел своим людям посадить ее в карету. Дошла очередь до кучера и ливрейного лакея виконта. Их он велел запереть в карету, которую они сторожили, и дал для охраны двоих своих людей. А на козлы посадил своего кучера и велел ему ехать за графской каретой, которой он будет править сам. Все удивились, но разместились, как он сказал, и граф тронул лошадей.
Рядом с ним сидел только один Картер, все же остальные взгромоздились, на козлы второй кареты, в которой везли слуг виконта.
Ночные улицы были пустынны, но на небе сияла луна, освещая путь, и до лондонского Тауэра они доехали в рекордно короткое время. Остановив карету, граф послал за смотрителем Тауэра. Поднятый среди ночи, тот вышел и оказался почтенным престарелым джентльменом, некогда отличившимся на поле брани в чине генерала. Внимательно выслушав графа Эрроу, он сказал:
– Лорд Барэм, мой старый добрый друг, бесспорно, будет весьма вам благодарен, милорд. Шпионы Бонапарта сумели проникнуть повсюду, и чем скорее состоится праведный суд и казнь предателя, тем лучше.
– Я и сам такого же мнения, – ответил граф.
Смотритель замялся.
– А как поступить с леди Граттон?
– Я полагаю, для острастки другим, ее после суда надо поместить под стражу до окончания войны.
– Совершенно с вами согласен! – воскликнул смотритель. – Как ни велико французское коварство, англичанину все же не по душе лишать женщину жизни.
– В данном случае, – сказал граф, – для нее это было бы милосердием, ведь иначе она остаток жизни проведет отверженной. – И так как говорить об этой женщине ему было неприятно, он поспешил переменить тему: – Я еще привез двоих слуг виконта, кучера и лакея.
– Вы полагаете, что они участвовали в его темных делах? – спросил смотритель Тауэра.
– Едва ли, – ответил граф. – Но они смогут указать людей, которых он посещал, женщин, с которыми он был в связи. Быть может, нам удастся узнать адреса других шпионов, действующих в Лондоне, подобно виконту, и главное-выяснить, кто переправлял добытые им сведения в Париж.
Смотритель кивнул. – Вы, без сомнения, правы, милорд, – сказал он. – Оба они будут немедленно допрошены, покуда те, кто сотрудничает с виконтом, его не хватились.
Собеседники обменялись рукопожатием, и стража увела виконта в одну сторону, а леди Граттон – в другую.
Экипаж француза граф велел отогнать на каретный двор. Затем приказал всем своим людям забраться в карету и тронул лошадей. К этому времени звезды уже померкли и по небу разлился! первый свет зари.
Граф подкатил к Адмиралтейству. Стражники с недоумением оглядели карету, но не препятствовали Картеру соскочить с козел и подняться на крыльцо. Двое дежурных, услышав, что граф желает видеть лорда Барэма, вызвали сначала старшего офицера. Но нескольких отрывистых слов графа оказалось достаточно, чтобы этот служака бросился со всех ног вверх по лестнице будить первого лорда.
Через несколько минут лорд Барэм вышел к графу Эрроу, дожидавшемуся в гостиной. Он был в долгополом халате поверх ночной рубахи, но совсем не казался заспанным, а напротив, несмотря на возраст, излучал энергию, как бывало на капитанском мостике.
– Добрые вести или дурные, Эрроу? – задал он вопрос, едва переступив порог. – Я знаю, что в такой час вас могло привести сюда лишь нечто выходящее из ряда вон.
Граф выждал, чтобы произвести больший эффект, а затем сказал:
– Милорд, я только что доставил в Тауэр вашего второго секретаря виконта Жака де Бовэ!
Сердце графа рвалось к Шенде, поэтому он не задержался в Адмиралтействе, а кратко пересказав лорду Барэ-му недавние события и пообещав возвратиться позже, погнал лошадей на Беркли-сквер.
Когда граф со своими людьми оказался в холле Эрроу-Хауса, он им сказал:
– Нынче ночью мы нанесли императору Франции чувствительный удар, но поскольку в наших рядах еще имеются, как это ни прискорбно, и другие шпионы, приказываю никому ничего не рассказывать. И вообще поменьше об этом разговаривайте, даже друг с другом. – Он увидел, что они разочарованы, и тихим голосом добавил: – Вы все отличились и выполнили все, что от вас требовалось, но если нам придется когда-нибудь еще повторить эту операцию, нельзя допустить, чтобы жертва, благодаря своей змеиной хитрости, об этом заранее проведала и сумела ускользнуть из наших рук. – Удостоверившись, что его поняли, граф продолжал: – Я знаю, что на вас можно положиться, вы будете держать рот на замке, а глаза открытыми во имя нашей Англии.
Их лица яснее одобрительных возгласов сказали ему, что его просьба будет выполнена.
После этого граф быстро взбежал ввер^Д по лестнице. У двери в спальню, как он и ожидал, сидел недремлющий Хокинс с пистолетом в руке. Граф, не сказав ни слова, улыбнулся ему и тихонько приоткрыл дверь. При свете дня, просачивающегося из-за штор, он увидел, что Шенда спит. Юная и невинная, волосы разметались по подушке, кажется, она совсем потерялась в огромной кровати.
Граф несколько минут стоял и смотрел на нее, а потом, осторожно ступая, вышел и затворил за собой дверь.