Поцелуй под дождем
Шрифт:
– Всему, что ты сказал про Карпову, верю, но выправить ситуацию – нельзя даже на ее дне рождения! – повысила голос Наташа, и щеки ее окрасил румянец. – Эта ваша Лариса… она… Я ей мешаю, а от нее в классе многое зависит.
– С чего ты взяла?
– Ну… во-первых, она необыкновенно красива. Во-вторых, с сильным волевым характером. Как она скажет, так и будет.
– Придумала тоже… – не слишком уверенно возразил Андрей.
– Ничего я не придумала. Так и есть, и ты сам это знаешь. Кроме того, я, кажется, догадываюсь, чем не угодила Ларисе.
– Чем же? – насторожился Андрей.
– По-моему, ты ей нравишься.
– Вот еще! – Андрей почувствовал, что теперь он совершенно некстати краснеет. – У нее любовь до гроба со школьным плейбоем Романенко из 9-го «В». Ты его видела вчера.
– Тот, с которым ты разговаривал возле школы? – поняла Наташа. – Такой высокий, красивый, итальянского типа?
– Вот-вот! Красивая Лариса гуляет с красивым Никитой итальянского типа! Я ей сто лет в обед не нужен! Ее просто злит, что я не ползаю у ее ног, как червяк, и не таю под ее знойными глазками, как сливочное масло!
– А ты действительно не таешь? – с легкой улыбкой спросила Наташа.
– Представь себе! – Андрей сел на диван, положил на колени Наташин полуисписанный листок и начал машинально чертить на нем какую-то остроугольную фигуру.
– Андрюшка! Что ты делаешь? Это же мой перевод! – Она выскочила из-за стола, отняла у него листок с ручкой и убежденно сказала: – Врешь ты все! Лариса не может не нравиться!
– Конечно, не может, – согласно кивнул Андрей. – Но нельзя же влюбиться во всех красивых девушек сразу. Все равно выберешь одну.
– И ты уже выбрал? – Наташа весело глядела ему в глаза.
Андрей пожал плечами:
– Мне кажется… да… И это не Лариса.
Наташа посмотрела на Андрея уже другим, очень серьезным взглядом и покачала головой:
– Не уверена…
Он с возмущенным лицом поднялся с дивана, но она не дала ему возразить:
– Все! Молчу! Считай, что ты меня уговорил. Пойдем. – И вытолкала его за дверь. – Мне надо переодеться.
Наташе действительно не хотелось обижать Андрея. Более того, ей хотелось сделать ему приятное, потому что он был ей очень симпатичен. Она сложила аккуратной стопочкой свои учебники с тетрадями, подошла к зеркалу и придирчиво оглядела себя. Все то же самое: вызывающая, раздражающая белизна. И ведь ничем ее не приглушишь! Ладно. Для начала стоит закрутить волосы в узел. Так. Уже лучше. По плечам не льются
– Наташа! – постучал в дверь Андрей. – Ты готова? Нам еще цветы надо купить.
– Готова. – Наташа распахнула дверь.
– Какая ты красивая! – Разумовский не смог сдержать восхищение. – Тебе так идет этот цвет! Глаза – прямо как озера!
– Не может быть! – испугалась Наташа. – Я сейчас переоденусь!
– Ты с ума сошла? – схватил ее за руку Андрей. – Может, еще пеплом голову посыплешь?
– Это тебе, – Наташа протянула Ольге нарядный букет розовых гербер.
Карпова смотрела на Андрея с Лазаревой таким диким взглядом, что Наташа поспешила сказать:
– Я поняла, что мне лучше уйти. Ты ведь меня не приглашала. Я Андрею говорила…
Ольга растерянно кивнула и промямлила, заслоняясь букетом:
– Может, и правда тебе лучше… уйти…
Взбешенный Андрей хотел сказать, что уйдет вместе с Наташей, но тут в коридор вышла Лариса. Оглядев девушек, которые явно были соперницами, Ольга в ужасе закрыла глаза. Наташа с Ларисой, будто сговорившись, оделись в одном стиле. На Ларисе были темно-коричневые брюки и золотистый джемпер без всяких украшений. Его теплый цвет подчеркивал глубину карих глаз и очень подходил к каштановым волосам, которые Лариса, как на грех, тоже собрала в узел на затылке. Две девушки, стоящие друг против друга, при одинаковости общего стиля, были полярны, как плюс и минус, как день и ночь, как солнце и луна. И кто из них лучше, определить было совершенно невозможно.
– О, «девушка с Севера»! Не ждали! – с издевкой проговорила Лариса.
Наташа рванулась к выходу. Лариса, увидев разгневанное лицо Андрея, поняла, что он сейчас тоже уйдет, и поспешила исправить положение:
– Нет-нет! Не надо уходить! Пришла, так пришла! Надо же когда-нибудь наконец влиться в коллектив. Андрей, проводи свою девушку в комнату.
Сказав это, Лариса прошла в кухню, а Разумовский в бешенстве никак не мог решить, уйти им с Наташей или остаться. Помогла Ольга.
– Ладно вам, – как-то устало сказала она. – Проходите, Андрюшка, в комнату. Все уже собрались.
У Наташи дрожали руки. Не зря она отказывалась идти на этот день рождения. Трудно одной противостоять всем, да еще за праздничным столом, а с Ларисой, похоже, вообще шутки плохи. Она оглядела присутствующих. У музыкального центра крутились Игорь Колесников и Макс Осипенко. Сидя на подоконнике, Стас Белявский с самым мрачным выражением лица курил в форточку. Таня с Ирой наводили салфетками глянец на фужеры. Четыре на четыре – тут же посчитала Наташа. Она явно лишняя. Словно в подтверждение этой мысли из коридора крикнула Ольга:
– Тань! Поставьте лишний прибор, для Наташи!
Конечно, она была лишней на этом дне рождения. И, как всегда, раздражающе белой.
Брайлович так стукнула о стол тарелкой, что Наташа вся подобралась, но почему-то вдруг тут же и успокоилась. Ну что ж! Хотите войны? Думаете, сломите? Не выйдет! Она выдержит. Ей не впервой. Тем более что она не чувствует себя ни в чем виноватой.
Напряжение, повисшее в комнате, разрядил, как всегда, весельчак Осипенко:
– Наталья! Как здорово, что Андрюха тебя привел! Сейчас я поставлю классный музон, и мы будем танцевать!
– Ну нет! Танцы потом! – провозгласила Ольга и поставила на стол бутылку шампанского. – Сначала за стол, и быстренько начинайте меня поздравлять! Забыли, чей сегодня день?!
– Yes! – поклонился Макс – За нами не заржавеет.
Одноклассники сели за стол. Наташа оказалась против Ларисы и спокойно выдержала ее пронзительный взгляд. Нитребина первой отвела глаза и стала накладывать в тарелку салат. Наташа видела, как резко двигаются ее руки и кривятся в презрительной усмешке яркие губы.
– О! Божественно! – завопил Осипенко, отправив в рот ложку салата. – Девчонки, вы превзошли все мои ожидания! И как же это чудо называется?
– Этот салат называется «Эгоист», – объявила Ольга.
– Почему у него такое невскусное название?
– Потому что больше всего в нем одного продукта, который, очевидно, и является эгоистом.
– И какого же?
– Угадайте?
Пока все наперебой выкрикивали названия продуктов, Наташа из-под белых ресниц осторожно разглядывала Нитребину, которая одна не участвовала в этом кулинарном поединке. Наташа первый раз видела ее так близко и еще раз убедилась в ее необыкновенной красоте. Такие лица нужно помещать на обложки журналов или на рекламные плакаты во всю стену какого-нибудь высотного дома. Выпуклый высокий лоб с бровями вразлет, длинные густые ресницы опущенных к тарелке глаз, тонкий нос с немножко хищно вырезанными ноздрями и яркие крупные губы – все это показалось Наташе совершенным и даже достойным кисти настоящего художника. Куда до нее Наташе с ее журналом «Русское фото»!
– Угадали! – очнулась она от громкого выкрика Ольги. – Это действительно всего лишь банальная курица, но с грибами и всякими другими разными добавками и пряностями.
– Вкуснятина! – еще раз похвалил салат Осипенко. – Ирка! Спиши рецепт. Будешь меня кормить, когда приду в гости. А приду я скоро, потому что салат мне здорово понравился!
– Щас! Может, мне прямо сейчас пойти в кухню и там потренироваться в его изготовлении? – отбрила его Лутовинова.
– Не повредило бы, – расхохотался Макс.
– Вы не представляете, какой я выдержала бой с родителями! – разулыбалась довольная Ольга. – Мама мне говорила, что я неумеха и у меня ничего не получится. А этот салат, между прочим, делала я.
– Кстати, Оль, а где они, твои родители? – спросил Стас.
– Я же сказала, – Ольга обвела всех веселым взглядом, – целую битву выиграла: уломала, упросила, чтобы дали нам попраздновать одним! Мама ни за что не согласилась бы, но папуля… Он у меня классный! Вчера принес два билета в театр и сказал маме, что это ей подарок в честь дня рождения дочери. Так что они сейчас в ложе бенуара смотрят «Дон Кихота». У нас куча времени. До 12.00 точно: пока они в гардеробе постоят, потом еще на троллейбусе пилить примерно полчаса. Разливай, Стасик, шампанское!
– Мне не надо, – Наташа закрыла фужер ладонью.
Стас изумленно вскинул брови:
– Это всего лишь шампанское!
– Все равно. Я не буду, – помотала головой Наташа.
– Как скажешь, – пожал плечами Стас.
– У вас там… в вашем… медвежьем углу, может быть, и шампанского не бывает? – поигрывая фужером, спросила Брайлович.
– В магазинах нашего медвежьего угла, как ты изволила выразиться, есть все то же, что и у вас, а вот в людях гораздо больше доброты и деликатности.
Таня, не ожидавшая подобного ответа, чуть не выронила фужер, и Макс Осипенко поспешил спасти ситуацию:
– Предлагаю наконец поднять бокалы за виновницу торжества. – Он встал со своего места и жестом пригласил встать других. – Оленька! Расти большой на радость нам, родителям и… – Он выразительно подмигнул Колесникову. – И еще кому-нибудь…
Колесников улыбнулся и первым чокнулся с Ольгой. Обстановка несколько разрядилась. Все начали есть, негромко переговариваясь.
– Действительно, Оля, все очень вкусно, – решилась наконец подать голос Наташа и тут же поняла, что сделала это зря. Над праздничным столом опять повисла неловкая тишина, будто бы Наташа сказала какую-нибудь непристойность или положила салат мимо тарелки на белоснежную скатерть.
Андрей поспешил подхватить мысль Наташи и начал хвалить заливное мясо, которое даже не успел попробовать. Макс Осипенко, тут же уловивший тяжесть создавшейся обстановки, постучал вилкой по фужеру:
– Прошу всеобщего внимания! Предлагаю тост за Макароныча. Думаю, в ближайшее время ему придется несладко.
– В чем дело, Макс? – резко спросила Лариса, подняв наконец голову от тарелки. – Неужели ты в самом деле донес на него директрисе?
– Фу-у-у, Ларик! Что за слова? Ну почему «донес»? Не донес, а представил конспект с отсутствующей темой, за которую он влепил мне «лебедя»… или нет, кажется, даже «кол»…
– И много еще таких?
– Каких? – Осипенко, игриво улыбаясь, посмотрел на Ларису.
– Ну… таких, которые тоже представили?
– Достаточно, Ларик, достаточно. Макаронычу хватит. В самый раз.
– Я, между прочим, тоже представил, – вступил в разговор Стас. – Мне тоже нужен хороший аттестат.
– Кто ж тебе не дает выучить наизусть ОБЖ? – Лариса презрительно смерила Стаса взглядом.
– Ты прекрасно знаешь, что можно выучить том энциклопедии по этому вопросу, а от Макароныча все равно больше «трояка» не получишь!
– Знаешь, Лариса, я тоже переписала конспект и отдала Максу, – сказала Ира. – У меня единственная «тройка» намечается – именно по ОБЖ. Я уж и так и этак подъезжала к Макаронычу: и кокетничала, и по-серьезному просила разрешения пересдать и – ничего! «Вы, Лутовинова, не знаете э-ле-мен-тар-ных вещей, – передразнила она преподавателя, – а хотите „четверку“!»
– Но это же подло! – бросила Лариса. – Вы же ради собственной выгоды человека топите!
– Да что с твоим Макаронычем будет? – Макс сердито бросил на стол вилку, которая в полной тишине жалобно звякнула о тарелку. – Ну, пожурит его директриса – и все! Зато выпускникам – прямая выгода: аттестаты улучшим! Ты ведь тоже, Ларочка, по ОБЖ не блещешь! А если у нас дело выгорит, ягодки и тебе достанутся! – Он широко улыбнулся.
– Какой ты, Максик, сладенький, веселенький гад, – процедила Лариса.
Наташа замерла над тарелкой с салатом, ожидая взрыва со стороны Осипенко, но он, казалось, вовсе не обиделся.
– Зато неприкрытый, – ответил он Ларисе. – Вот он я – весь на виду! А что в ваших тихих омутах водится и когда наружу выскочит – никому не известно.
– Хватит! – встал со своего места Андрей. – Мне тоже отвратительна история с Макаронычем, и я думаю, что ее еще стоит обсудить, но не сейчас и не здесь. Сегодня у Ольги праздник, а мы уже битый час совершенно не занимаемся виновницей торжества. Ольга! – повернулся он к девушке. – Поскольку шампанское уже кончилось, этот бокал сока я поднимаю за тебя, самую добрую и справедливую в нашем классе!
Ольга растерянно и недоверчиво улыбнулась.
– Надеюсь, ни у кого на этот счет нет возражений? – оглядел друзей Андрей.
К Карповой со всех сторон потянули свои фужеры одноклассники, поддерживая Разумовского:
– За тебя, Оля!
– Андрюха прав!
– Ты – молоток!
– Отличная девчонка!
– Оставайся всегда такой!..
После салатов на столе появилась традиционная жареная курица.
– Теперь слово «эгоист» для меня всегда будет синонимом куриной породы, – заявил Осипенко, с аппетитом отгрызая кусок от сочной ножки, – и еще всего сказочно вкусного. Меня, между прочим, бабуля очень часто называет эгоистом. Я всегда на нее сердился, а теперь понимаю, что зря. Потому что, оказывается, она все время говорила мне комплименты!
После курицы решили потанцевать. Наташа не знала, куда себя деть, и жалась к Андрею, как к спасителю, хотя чувствовала, что именно этого и не должна делать. Когда зазвучала медленная мелодия, Осипенко провозгласил:
– Поскольку сегодня у нас женский день (ввиду дня рождения Ольги), первыми приглашают девушки. Объявляю белый танец.
Наташа ужаснулась. Что делать? Кого бы она ни попыталась пригласить, это будет тем самым нарушением сложившихся отношений, за которое ей уже выговаривала Лариса. А если не приглашать, то это тоже могут посчитать вызовом обществу. Она с большим удовольствием исчезла бы, испарилась из комнаты.
Очередной раз дело спас Макс Осипенко:
– Наталья! Ну, я прямо не могу терпеть! Пригласи меня! Ну что тебе стоит? А то смотри, ко мне идет Ирка, и вместо расслабухи под «Love story» мне придется в девяносто девятый раз объяснять ей, почему я вчера опоздал на свидание!
Наташа с испугом посмотрела на Лутовинову. Не хватало еще поссорить и эту пару. Но Ира почему-то рассмеялась и сказала:
– Потанцуй с ним, Наташа, а то ему действительно не поздоровится. Тем более, что опоздал он не только вчера, а и позавчера и вообще делает это регулярно.
Наташа благодарно улыбнулась и подала Максу руку, который заговорщически шепнул ей в ухо:
– Не верь врагам!
Под его нескончаемую болтовню она разглядывала своих новых одноклассников. Вот Ольга танцует с Колесниковым. Она действительно хорошая девчонка. Наташа сразу прониклась к ней симпатией. И Колесников приятный парень. Очень открытый. У него добрые глаза. Похоже, эти двое впервые танцуют вместе. У них такие взволнованные и вместе с тем счастливые лица! Даже завидно немножко. А в другом углу Брайлович с Белявским. Надо же! Таня все-таки пригласила Стаса. А ведь вроде бы поссорились чуть ли не на всю жизнь. У Стаса сейчас совсем не такое лицо, с каким он курил в начале вечера на подоконнике. Ира совершенно спокойно, не злясь, что одна не танцует, убирала со стола грязные тарелки.
Может быть, все еще наладится? Может быть, они ее примут в свой круг? Наташа старательно отводила взгляд от Ларисы с Андреем, но все-таки не выдержала и подняла на них глаза. Они, без сомнения, были самой красивой и, похоже, самой несчастной парой. Они танцевали молча, с застывшими лицами. Огромные золотые глаза Ларисы подозрительно блестели. Наташе показалось, что она с трудом сдерживает слезы. Андрей смотрел перед собой, погрузившись в свои, похоже, не очень-то приятные мысли. Наташа еще раз оглядела Андрея. Он почувствовал ее взгляд, повернул к ней голову и виновато улыбнулся. Наташа понимала, что нравится ему. Он ей тоже нравился, но… и только. Она не горела таким огнем, как Лариса.
Наконец тягучая мелодия закончилась.
– Минуточку! – Макс посадил ее на стул. – Он подскочил к музыкальному центру и поменял диски. – Сейчас будет моя любимая песня. Про несчастную и где-то даже напрасно отвергнутую любовь.
Он бросился к Наташе, но ее уже перехватил Андрей.
– Та-а-ак! Ладно! Пролет! – не расстроился Осипенко и огляделся вокруг. – Ирка! Ты где? Лечу к тебе на крыльях любви!
– Смешной все-таки Макс, – шепнула Наташа Андрею. – Не понимаю, что между ним и Ирой. Странные такие отношения…
– Ничего странного, – отозвался Андрей. – Если и есть в этом мире что-нибудь постоянное, так это их отношения. Они как пришли из детского сада в первый класс, взявшись за руки, так и не разнимают их до сих пор.
– Надо же! А я думала, он у вас вроде Казановы!
– Этот балаболка-Макс к Ирке, видимо, поворачивается другой какой-то стороной, нам не ведомой. Видела, как спокойно Лутовинова разрешила тебе с ним танцевать и даже не смотрела в вашу сторону? Очевидно, уверена, что он никуда не денется. Да я и сам думаю, что они пойдут в загс сразу после одиннадцатого класса.
Наташа удивленно покачала головой, а потом сказала:
– До выпуска из школы столько еще воды утечет. Все еще может измениться.
– Вряд ли. Как говорится, скорее мир перевернется, чем разойдутся в стороны Макс с Ирой, – отозвался Андрей. – Представь, за все эти годы они ни разу даже не поссорились, хотя Макс – еще та штучка! Ирка как-то умеет видеть в нем главное и не обращает внимания на дурь, которая иногда так и прет из него.
– Я, пожалуй, понимаю Иру. На сегодняшнем вечере именно Макс несколько раз уводил в сторону неприятный для меня разговор. Я ему благодарна.
– Да, я тоже это заметил.Потом одноклассники пили чай с огромным тортом. За столом произошла некоторая перегруппировка: Игорь сел рядом с Ольгой, Стас с Таней. Лариса по-прежнему сидела напротив Наташи и была напряжена до предела. Наташа чувствовала исходящие от нее волны раздражения и уязвленного самолюбия. Она ждала, что Лариса не выдержит и сорвется. Все шло к тому. Ольга принесла бутылку вина:
– Вот! Это бабушка из Гурзуфа прислала. Она сама это вино делает. Виноградное. Очень легкое, почти как сок. Папа разрешил. Я обещала, что мы выпьем только шампанское и это. Открывайте.
Стас откупорил бутылку.
– Вина ты тоже не будешь? – спросил он Наташу.
– Не буду, – ответила она.
– Вера не позволяет или родители? – раздался из-под руки Стаса, разливающего вино, голос Ларисы.
– И то, и другое, и третье. Причин много. Мне не хотелось бы объяснять.
– Понимаю! Как говорится, это глубоко личное. – Лариса тяжелым взглядом оглядела Лазареву. – А краситься тебе тоже родители не велят?
– Мне не идет, – спокойно отреагировала Наташа. – При моих белых волосах и бледной коже с темными ресницами и накрашенными губами я выгляжу вульгарно.
– Волосы тоже можно перекрасить. Хочешь, подарю тебе краску? Нет проблем.
– Это у меня нет проблем. Меня вполне устраивает мой стиль.
Андрей накрыл своей ладонью подрагивающую руку Наташи. Это не укрылось от внимания Ларисы.
– А действительно… – Нитребина так громко расхохоталась, что за столом все замерли. – Это ваш стиль, «девочек с Севера», без макияжа, этаких бесхитростных простушек!
Ольга теребила Ларису за рукав, призывая остановиться, но та уже ничего не хотела понимать.
– Так легче запудрить всем мозги… чистенькой, беленькой и пушистенькой влезть в чужой город, в чужой класс, в институт и… может быть… уже и… еще кое-куда?
Наташа с Андреем вскочили из-за стола одновременно. Наташа, не удостоив Ларису ответом, резко развернувшись, пошла к выходу. Разумовский, тяжело дыша, окинул Ларису ненавидящим взглядом.
– Ты… ты… перед ней извинишься, – сказал он Нитребиной и вслед за Наташей выбежал из комнаты.
Лариса, опрокинув стул, вышла из-за стола. Сдернула с вешалки свою куртку и, сбежав с лестницы, стремительно пошла в сторону своего дома. Ей очень хотелось заплакать, но напряженное струной тело не позволяло расслабиться. Она вошла в квартиру с прямой гордой осанкой победительницы, которая на самом деле означала вовсе не победу, а лишь невозможность расправить скованные нервным напряжением мышцы. Она так и легла в постель – с несгибающейся спиной и сжатыми кулаками. Уснуть долго не могла и впервые была рада тому, что за стенкой ссорятся родители. Это означало, что никто не будет приставать к ней с расспросами.Глава 9 Лариса
Лариса не могла себе простить, что так сорвалась на дне рождения Ольги. Дура! Выставила себя на посмешище! Прилюдно практически призналась Разумовскому, что сходит по нему с ума. А он так ничего и не понял. Как у него подрагивали крылья носа, когда он говорил, что ей придется извиняться перед Лазаревой! Да ни за что на свете она не станет перед ней извиняться! Еще чего… Она, Лариса, правду сказала – Андрей с Лазаревой живут в одной квартире! Постоянно вместе! Наверняка без конца целуются… Лариса закусила губу. Да что же это такое? У нее никак не получается заплакать! Никаких слез и никакого облегчения! Она так долго не протянет. И в голове огонь. Надо что-то делать… Но что же? Что?
Лариса нервно скомкала листок рекламной газетенки, в которой, чтобы отвлечься, пыталась разгадывать кроссворд. Потом замерла, глаза ее сверкнули, и она аккуратно разгладила на столе газетный лист. Вот же! Вот оно, объявление: «Приворот. Раз и навсегда верну любимого. Совершу обряд против разлучницы. Заговор на удачу. Золотой обряд. Ясновидящая Линда. Запись по телефону…» Это, наверное, дорого… Ничего! Надо будет поклянчить у отца, будто бы на сапоги. Даст. Сколько надо, столько и даст. Не теряя времени, Лариса набрала номер Линды.
Когда на следующий день в классе Лариса села за стол к Ольге, та сразу взяла ее в оборот:
– Ты, Лариска, совсем сдурела! Что за безобразие устроила у меня на дне рождения? Я от злости даже не стала тебе вечером звонить. Боялась наговорить чего-нибудь ужасного. Ты мне весь праздник поломала!
– Я очень сожалею об этом, Оля, честное слово! Прости! А что случилось, когда я ушла?
– Ничего не случилось, если не считать того, что все остальные гости тоже моментально испарились. Даже бабулино вино не допили, представляешь? Папа в это поверить никак не мог. Пробубнил что-то вроде «ну и молодежь пошла…», и они с мамой выпили за мое и бабушкино здоровье.
– Ну… хоть им повезло, – невесело усмехнулась Лариса и обняла Ольгу за плечи. – Прости меня, ладно?
– Я тебя прощаю только потому, что для меня в конце концов все кончилось очень даже хорошо, – проворковала Карпова, глаза которой при этом счастливо светились.
Лариса с интересом посмотрела в лицо подруге:
– Неужели Колесников…
– Да! Да! Да! Когда все ушли, он остался…
– И что?
– Все тебе скажи! Ишь чего захотела!
– Ну, Ольга! Так нечестно! Я своим безобразным поведением, можно сказать, расчистила тебе территорию, а ты теперь от меня скрываешь самое интересное!
– Ну… в общем… мы целовались. Вот!
– Да ну?
– Да! Да! Да!
– Поздравляю!
– Спасибо. А тебя мне очень жаль. Зря ты так разбушевалась. Я уж тебя дергала, дергала за рукав, но разве Ларису Нитребину остановишь!
– Мне самой хотелось бы, чтобы этого не было. Но ничего ведь не исправишь.
– А я тебе говорила… Вместо того чтобы нападать на Лазареву, тебе надо было признаться Андрюхе в любви. Еще неизвестно, кого бы он выбрал.
– Все известно. Разве ты не видишь, как он на нее смотрит? Да и она на него… Но ничего! Недолго уж!
– Ларка, что ты задумала? Колись! – испугалась Ольга. – Опять отмочишь что-нибудь, чего потом не расхлебаешь.
– Не бойся, – погладила ее по руке Лариса. – Все будет нормально, вот увидишь. Обещаю.
В этот момент в класс вошла завуч Людмила Константиновна и объявила:
– 9-й «Б»! Сегодня ОБЖ у вас не будет. Заменить, к сожалению, ничем не могу, поэтому прошу посидеть спокойно, позаниматься своими делами и не мешать занятиям в школе.
– У нас теперь никогда не будет ОБЖ или только сегодня? – осторожно спросил Осипенко.
– Не знаю… Марк Аронович заболел. Сколько будет отсутствовать, неизвестно.
– С ним что-нибудь серьезное? – продолжал расспрашивать Макс.
– Да, сердечный приступ. И я думаю, что ты со своей стопкой идеальных тетрадей, – Людмила Константиновна ткнула в грудь Осипенко длинным перламутровым ногтем, – сыграл здесь не последнюю роль.
Завуч вышла из класса, а Макс растерянно присвистнул.
– Доигрались! – рявкнула Лариса.
– В конце концов, если ты такая благородная, могла бы возглавить оппозицию моему движению, – ответил ей Макс. – И, может быть, сейчас вместо Макароныча я бы валялся с каким-нибудь приступом. Все делалось с вашего молчаливого согласия, царица Лариса!
– Вообще-то я не молчала, но ты прав. Все мы сволочи!
– Может быть, стоит его навестить? – предложила Наташа.
– Зачем? – подлетел к ней Осипенко. – Скажем: здрасте, Макароныч, а вот и мы, те самые, которые вам подлянку устроили! Неужели ты пойдешь?
– Я не могу. Мы с ним почти не знакомы. Я всего один раз была у него на уроке.
– Послушайте, а с чего вы решили, что Макароныч из-за нас с рельсов сошел? – продолжал ораторствовать Осипенко. – Мало ли что там Людмила Константиновна думает! Я вот…
– Сядь, Макс, на место, – осадила его Ира. – От тебя оглохнешь. Может, еще все обойдется… Ну… у кого в его возрасте с сердцем неприятностей не бывает…
Одноклассники продолжали перебрасываться репликами, но Лариса их не слушала. Она смотрела в окно и думала о том, что Осипенко прав: Макароныч и на ее совести тоже. Как гадок мир! Каждый пытается урвать что-нибудь для себя, не стесняясь ни с методами, ни со средствами. Вот возьмем, к примеру, Лазареву! Притащилась со своей периферии в их школу, чтобы пролезть в институт. По договору. На общих основаниях ее, видите ли, не устраивает! Ей, может быть, и Андрей-то нужен только для питерской прописки! Дурачок. Ну, ничего! Скоро все станет на свои места. Очень скоро. Завтра.С утра Ларисе было не по себе. На 17.00 она была записана на сеанс к ясновидящей Линде. Ни о чем другом, кроме этого, она даже думать не могла. В полубессознательном состоянии Лариса отсиживала уроки и до того невпопад отвечала на вопросы и реплики Ольги, что та даже обиделась:
– Знаешь, Лариска, я тебе все-таки подруга! И мне бы хотелось, чтобы ты меня слушала, когда я говорю тебе серьезные вещи!
– Извини, Оля, – слабым голосом произнесла Нитребина. – У меня сегодня что-то голова болит.
– Так иди домой! Нечего тут изображать из себя умирающего лебедя.
Лариса отрицательно помотала головой, так как понимала, что дома наедине со своими мыслями и страхами совсем сойдет с ума. Тут хоть что-то отвлекает от горьких раздумий и не дает ей совсем упасть духом. Ей обязательно надо выдержать. Надо заставить себя пойти к этой Линде. Другого способа привлечь к себе внимание Разумовского у нее не осталось.