Поцелуй северного ветра
Шрифт:
– Скорее, опаздывать на обед нельзя, – карла Сольхерд хлопнула в ладоши, и девушки подняли головы, построились вереницей и медленно пошли вперёд. По знаку одной из карл мы пристроились позади шеренги.
Идти долго, к счастью, не пришлось. Я старалась запоминать дорогу, да это было и несложно. Поворот направо, два пролёта и снова направо.
Не знаю, зачем мне это знание, ходить поодиночке фроннам не положено. Как не положено и многое другое: общаться свободно за исключением часов досуга, оторванных от занятий чтением Священной книги, рассказывающей легенды Севера и о происхождении местных Богов. Надо же, когда-то и Они были людьми, а потом обрели Силу, вознёсшую их над остальными смертными.
Я думала обо всём об этом за обедом, ужином, завтраком и работой. Нас заставляли убирать свои комнаты, карлы говорили, что это ненадолго и исключительно с целью смирения. Были фронны, живущие на втором, третьем этаже, мы видели их украдкой, их уже избрали придворные ярлы, и вскоре девушки отправятся навстречу своей судьбе.
– Какой? – жадно спрашивала у всех Виктория, и я только поражалась её воле к хорошей жизни. Моя бывшая подруга старалась завести новые знакомства среди фронн, угодить всем разом, включая суровых карл, строго следящих за порядком и обучением новому письму.
Запомнить все точки, завитушки, чёрточки и линии, образующие красивый, сложный и непонятный узор на плотной бумаге, стало для нас, не привыкшим пользоваться для письма золочёными кисточками, от которых чуть что, на бумаге расплывались жирные кляксы, сложной задачей.
Нерадивых и нестарательных наказывали и заставляли убирать клетки волков карлы Ильмы. Перестилать солому, помогать человеку, чья должность называлась «ловчий», осматривать зверей.
Касаться их нам не дозволялось, да никто из фронн не горел желанием добровольно протянуть к ним руку. Как бы мы ни были бесшумны, а нас учили и этому, волки оборачивались в нашу сторону, стоило кому-нибудь залюбоваться серебряными переливами густой шерсти.
Я попадала в помощницы к ловчему чаще остальных. Но не нерадению.
Письмо золотистыми чернилами давалось мне легче прочих занятий. Рука всегда была тверда, я слушала своё сердце, и оно направляло руку так, чтобы из-под неё расцветали узоры, за которые хвалили карлы и благосклонно позволяли мне оставаться с ними, когда прочих отправляли по комнатам.
Я слушала разговоры прислужниц, которые они вели, собравшись за дубовым столом, в конце дня. Никто не стеснялся моего присутствия, потому как карлы переходили на диковинное наречие, принятое на Севере для общения с ледяными великанами и Богами. И теми, кто достоин слушать и понимать его.
И снова я обнаружила, что понемногу улавливаю суть разговора. Чаще всего за ужином карлы говорили о текущих делах и сплетничали о скальдах, живших при дворе конунга.
С удивлением я узнала, что среди прислужниц попадались и те, кто сами в прошлом приехали из других земель. Они-то и красили волосы в светлый цвет и сильнее прочих старались усердствовать в строгости с нами, пришлыми, запуганными девами, брошенными своей землёй.
– Как считаешь, Ильма, этих всех заберут? – спросила как-то Сольхерд свою госпожу, когда остальные разошлись спать. Я прислуживала им за столом, но в основном, была распорядительницей ужина, показывая служанкам, скользившим тенями и не смевшими поднять глаза, куда что ставить и когда убирать.
Гораздо больше мне нравилось наблюдать за волками главной карлы, но перечить было бы неразумно. Леди-мать научила меня разумности, равно как и осторожности. И скрытности.
– Заберут, – кивнула Ильма и как бы невзначай посмотрела в мою сторону. – Хорошие девы, почти все с приличными способностями.
– Хорошо бы забрали, – поддакнула Сольхерд с привычной усмешкой и потянулась к глиняной кружке с элем.
Сделала жадный глоток и поставила её на стол, отодвинув так, чтобы я поняла: надо давать знак служанке. На столе не должно быть пустых кружек, примета плохая.
– Служанок уже достаточно. Разве что скальды по дальним владениям заберут.
Я не подавала виду, что понимаю большую часть сказанного. Стояла истуканом у дальнего края стола и ждала указаний с непроницаемым лицом.
Ильма пару раз взглянула в мою сторону, а потом, наклонившись к наперснице, зашептала:
– Мои волки недавно охотились у Чёрных пещер. И принесли немного немало, но бляшку скальда Хеннинга. Ту самую, которую подарила ему досточтимая Лив. Он ещё носил её на поясе.
– Он говорил, что чудом выжил в той схватке с великаном. Они давно не заходили так далеко от Вечного холода.
– Говорил, – Ильма выразительно подняла брови и облизала пересохшие губы. Потом сделала мне знак идти прочь.
Я склонила голову и медленно направилась к выходу из столовой, приказав служанкам убрать всё чуть позже, когда карлы закончат. Чуть замешкалась на пороге, сделав вид, будто споткнулась и теперь осматриваю подол платья, не порвался ли он.
– Я чую такие вещи, – продолжала Ильма. – От бляшки пахло умертвием. Точно говорю, но ты пока молчи.
– Не наше дело, – согласилась Сольхерд, и клянусь, я услышала в её голосе страх. – Славная Лив – потомок первого конунга, она почует, если её скальд вернулся другим. Да и возможно ли такое?
2
– Почитай чужих Богов там, где они сильнее всего. Под Небом другой страны нет места твоим прежним заступникам, – говорила Леди-мать, и снова её лицо омрачалось.
Она вспоминала о своей матери, о том, что поверженная принцесса, моя бабушка, стала жертвой победителя, соизволившего после того, как он насытил свою похоть, сделать её женой.
Бабушка верила своим Богам, молилась им, перед тем, как быть настигнутой захватчиком в разрушенном храме, но Они остались глухи к крикам отчаяния своей самой преданной последовательницы. Мама не рассказывала об этом, но в моменты её душевных волнений я могла читать канву давних событий так ясно, словно сама была их свидетельницей.
Я видела чуть больше, чем знала о том моя всесильная королева-мать. Например, то, что Боги прекрасно слышали мольбы и стоны жертвы, но не вмешивались не потому, что не могли, а потому, что не видели для себя пользы.