Поцелуй темного принца
Шрифт:
Вот и сейчас сдаваться я не собиралась. Но то, что я услышала дальше, повергло меня в такой шок, что на некоторое время просто выпала из реальности происходящего.
Наше поселение отделял от остального мира хвойный лес. Мужчины дорогу знали: они часто ездили в город за продуктами или вещами, которые приобретались на вырученные деньги от продажи молока, сыра, яиц, мяса, деревянных и кованных поделок. Мы отказались от всего мирского, женщины стирали на руках, готовили в печи. Электричества не было, и мы не могли смотреть телевизор или как-то узнавать новости. В школе детей обучали
Радио было только в доме старосты, и если он считал, что услышал важные новости, то мог сообщить остальным.
Поселение образовалось еще в прошлом веке и только разрасталось, пришлось строить новые дома. Избранных юношей отправляли учиться в большой мир, и порой они возвращались женатыми. Староста такое поощрял, «новая кровь» иногда была необходима.
Примерно раз в пять или десять лет пропадала красивая девушка. Причины смерти были разные: потерялась в лесу, убило дикое животное. Раньше я никогда не задумывалась об этом, а сейчас с ужасом слушала, как мужчины представят мое исчезновение:
– Скажешь, что решил выпустить Милантэ из погреба, а она, как дикая кошка, рванула в лес. Ты ее не догнал, завтра утром объявим розыск и отправимся искать беглянку. Жена твоя путь тоже идет, – рассуждал староста. – Отиса я не пущу, а вот на ритуале он будет присутствовать: пусть убедится, что темный бог существует. Хватит ему сказки рассказывать, взрослый уже, скоро сам станет принимать решения, кого приводить в храм.
– Смотри, как бы твой пацан не сорвался, все серьезно у Отиса, раз хотел жениться на ней, – приемный отец кивнул в мою сторону.
Взгляд, полный злобы. Казалось, дай ему волю – прожжет меня насквозь. Я тоже сейчас их ненавидела. За всех погубленных девушек.
– Прежде чем отдадим Милантэ темному богу, я попрошу его вытащить рубин…
– Может, мы сами сначала его вытащим? – отец прервал старосту. – А то тела бог не оставляет, только окровавленную сорочку.
Прикрыла глаза. Лучше бы они заткнули мне еще и уши, чтобы не знать, что со мной скоро произойдет. «Всегда есть выход. Нужно только подумать», – моя любимая поговорка, которая выручала не раз. Что же делать? Ответ пришел сам: прикинуться смирившейся дурочкой, чтобы развязали руки и ноги, а потом… Мне бы только вцепиться хоть в кого, прокусить кожу зубами или расцарапать ногтями, лишь бы ощутить на языке каплю чужой крови, и тогда…
Машина резко остановилась, и староста ласково произнес:
– Приехали.
Я обмякла, показывая покорность.
– Правильно, девочка, – довольно произнес староста, когда приемный отец закинул меня, как куль, на плечо. – Изменить ты ничего не сможешь, остается принять свою судьбу.
На улице была такая темень, что я не понимала, куда мужчины привезли меня. Где-то ухала сова, раздавался шорох листвы. Мы были в лесу или недалеко от него. Староста шел впереди и освещал дорогу, вскоре я поняла, что мы в пещере. Нам строго-настрого было запрещено приближаться к горам, теперь ясно почему: негодяи творили здесь зло.
Вскоре узкий коридор закончился, и мы оказались в более просторном месте с множеством входов.
В один из них мужчины и повернули. Холод, сырость, полумрак и два хладнокровных убийцы, которые спокойно говорили о моей смерти… Не так я представляла свою жизнь, сейчас судьба старой девы была больше по душе. Тем более я почти смирилась, что замуж меня никто не возьмет, и вдруг нарисовался Отис, а потом…
Отец остановился, раздался шум открывающего засова, заскрипела дверь, и кузнец внес меня внутрь. Сделал пару шагов и положил меня на что-то мягкое. Кляп наконец-то вытащили, а я ждала, когда же мне развяжут руки и ноги. Мышцы ужасно затекли, и я понимала, что не смогу сейчас сопротивляться. «А если они меня так оставят до жертвоприношения?» – мелькнула мысль, и страх с новой силой сжал мое сердце, да так сильно, что я начала задыхаться.
Словно сквозь толстый слой ваты раздался голос старосты:
– Здесь ты пробудешь до вечера, а после начнут готовить для встречи с темным богом. Утром тебя придут покормить и проведать. Здесь есть кровать, теплые вещи, в углу уборная – там стоит ведро. Оставим свечей, чтобы не совсем в темноте сидела.
Какие заботливые, надо же! Чиркнула спичка, и я ощутила запах дыма. Отец снял с меня путы, и я попыталась подняться, но застонав, осталась лежать, ощущая, как по коже рассыпаются бисером мурашки. Неприятное чувство.
– До завтра, Милантэ, – вежливый голос старосты пугал больше, чем тяжелое молчание отца.
– Я хочу… знать, – тихо прохрипела, но мужчины меня услышали.
Кузнец хмыкнул. Понятно, он бы ничего объяснять не стал.
– Что ты хочешь знать? – заботливо поинтересовался староста, склонившись надо мной.
Вот бы сейчас вцепиться ему в лицо, но сил не было.
– Почему? Зачем эта… жертва?
Была какая-то тайна, и я считала, что имела право ее узнать.
– Завтра, девочка, я все тебе расскажу. Сейчас уже слишком поздно. Завтра ты поймешь, какую неоценимую услугу оказываешь всем нам.
– Я не… хочу…
– Это твоя судьба, – рука старосты ласково погладила меня по волосам. – У каждого из нас свой путь, и не всегда мы можем выбрать тот, что нам нравится.
Лицемер! Не выдержала, резко повернула голову, пытаясь схватить зубами пальцы негодяя, но тот успел их отдернуть.
– Дикая кошечка, ты ему понравишься. Идем, Тим.
Мужчины вышли, хлопнула дверь, засов издал противный звук, когда его задвинули – и наступила тишина. Одинокая свеча, оставленная милостиво старостой, плохо освещала пещеру, и тени лишь еще больше пугали.
Я села на кровати, потрогав пуховое одеяло. Сколько до меня здесь лежало девушек? Я вдруг вспомнила рыжеволосую красавицу Эстер. Мне тогда было десять лет. Многие парни пытались за ней ухаживать, просили ее руки у отца, но конюх всем отказывал. А потом девушки за грибами в лес отправились, вернулись все, кроме Эстер. Долго ее искали, неделю, но так и не нашли. Мать девушки, тогда повеситься хотела, да вовремя ее из петли вытащили. А конюх? Вспомнились черные глаза, которые злобно смотрели из-под кустистых бровей. Неужели сам отдал дочь в жертву темному богу?