Поцелуй ведьмы

Шуравин Александр

Я сел в кресло и просмотрел бумаги.

— Устраивает? — спросила Наташа.

— Вполне. Теперь меня интересует заключение экспертов-криминалистов, которые исследовали место преступления.

Наташа дала мне другую папку. Я с интересом принялся читать документы. Судя по заключению экспертов, со стороны произошедшее выглядело примерно так: Маша подцепила в баре мужчину, привела его домой. Не снимая обуви, они оба прошли в спальню и начали заниматься сексом. Потом между ними случилась ссора, в результате которой гость кинул в девушку стоящую на трюмо статуэтку, при чем умудрился не оставить

ни следов возле трюмо, ни отпечатков пальцев на самой статуэтке. Но это еще что. Согласно заключению экспертизы первый удар был не смертельный. Поэтому преступник нанес второй удар тупым предметом, который обнаружить не удалось. И этот удар оказался уже смертельный, так как проломил череп. Этим предметом не могла быть статуэтка, так как на ней не обнаружили пятна крови. Посему выходило, что орудие убийство преступник предусмотрительно унес с собой. Не слишком ли сложно для пьяного субъекта, подцепленного в баре?

Еще, используя осознанные сновидения, я «заглянул в мозги» экспертов, делавших данное заключение. Если честно, они были просто в недоумении, поэтому кое о каких фактах просто умолчали, что бы исключить совсем уж невероятную картину: типа убийство совершил летающий по воздуху человек.

Ну, и напоследок, узнал некоторые факты, которые показались мне важными. Например то, что аудиозапись моего звонка в скорую куда-то таинственным образом потерялась.

Утром, прежде чем меня отвели на допрос, я встретился с самим адвокатом. Выглядел он точно так же, как и во сне.

— В этом деле много неясностей, — сказал он, — но думаю, есть какая-то вероятность, что я смогу убедить судью отпустить вас под подписку о невыезде или, на худой конец, под залог. Разумеется, ты должен рассказать мне, что там у вас произошло на самом деле.

— Если честно, — ответил я, — то я плохо помню события того вечера. Был слишком пьян.

— Но все же, попытайтесь вспомнить. Это в ваших же интересах.

— А что собственно, произошло. Да ничего особенного. Надрался в баре, подцепил там эту Машу. Мы поехали к ней домой, позажигали немножко. А потом я ушел. Все, больше ничего не помню.

— Как ссорились с ней тоже не помните?

— Нет, не помню.

— Обувь снимали?

— Не помню.

— Лучше вам помнить, что не снимали. Понятно?

— Да.

— И еще. Скажите следователю, что пьяны были не сильно, поэтому помните, что не ссорились с потерпевшей.

— Да, я понял.

— Вот и отлично. Сейчас я вынужден вас покинуть, немного позже вас вызовут на допрос.

— Ну что, рассказывайте, как было дело, — произнес Проскурин, когда менты привели меня к нему.

Адвокат, звали его Иванов Андрей Андреевич, сидел за соседним стулом и наблюдал за ходом допроса.

Я повторил следователю ранее скорректированную адвокатом легенду.

— Значит, говорите, не ссорились с потерпевшей, — задумчиво произнес Проскурин, — ну, это легко проверить. Достаточно опросить соседей, слышали ли они что-нибудь.

— Проверяйте, это ваша работа, — сказал Иванов следователю.

Дмитрий Петрович закурил сигарету, порылся в своем компьютере, затем изрек очередной вопрос:

— «Скорую» вызывали, когда покидали

квартиру Князевой?

— Простите, я не понимаю, о чем речь?

— Я задал вам вопрос. Будьте добры ответить.

— Нет, никакой «скорой» я не вызывал.

— Это ваш официальный ответ и я могу внести его в протокол? — спросил следователь.

— Разумеется.

— Да, но должен вас предупредить: если ваши показания будут расходиться с фактами, то это только усугубит ваше положение.

— Протестую, вы оказываете давление на моего подзащитного, — вмешался адвокат.

— Хорошо, так и запишем: скорой он не вызывал, — сказал Проскурин.

Затем он задавал еще кучу разных вопросов, уточнял время, когда я пришел, ушел и другие подробности. При этом постоянно пытался давить психологический, на что мой адвокат не раз делал ему замечания.

— Ладно, — произнес наконец Дмитрий Петрович, — у меня к вам больше нет вопросов, а вот какую применить меру пресечения это уже будет решать судья. Чуть позже.

Только к вечеру меня привели к судье. Он был слегка пьян, на столе стояла початая бутылка коньяка. Спиртного в ней оставалось буквально на донышке.

— Ничего себе. Уже бухаешь? — спросил следователь.

— Дык день рожденья же у Ленки, — произнес он, листая материалы дела.

А Иванов тем временем пытался что-то говорить по то, что меня задержали с нарушением уголовно процессуального кодекса, и что криминалистическая экспертиза содержит ошибки и никуда не годиться.

— Молчи, сам вижу, — гаркнул на него судья, а потом посмотрел на Проскурина и изрек:

— И что же ты мне тут за фуфло подсунул?! Твоих экспертов уволить надо, а тебя послать улицы патрулировать, а не преступления распутывать. Ладно, скажи спасибо, что я сегодня добрый. Напишу, что твой арестант справлял нужду под памятником Пушкину и оштрафую за мелкое хулиганство.

— Подожди, Толян, — сказал следователь, — этот человек подозревается в убийстве. Если его отпустить, он может еще кого-нибудь убить.

— Этот? — судья указал на меня пальцем, — да не смеши. И правильно сказал его адвокат, накосячил ты с задержанием. Так что самое больше, что тут можно сделать, это из подозреваемого переименовать его в свидетеля и вызывать по повестке.

Человек, ранее названный Толяном, взял в руки бутылку, потряс ее, а потом произнес:

— В общем, путь этот твой арестант сбегает за бухлом, а я пока оформлю подписку о невыезде.

— А ты, молодой человек, — он обратился ко мне, — не вздумай сбежать, потому что кое- какие бумажки надо будет еще подписать. А если не вернешься, тогда уже придется ловить тебя и садить в тюрьму. Ясно?

На улице я встретил Вику.

— О! Тебя отпустили? — радостно воскликнула она и бросилась мне на шею.

— Нет еще, — ответил я, целуя ее, — послали за спиртным. Судья пьянствует.

— Так может, тебе не нужно возвращаться? Вдруг они передумают?

— Хороший вопрос, — ответил я, — действительно, как то не вериться в то, что меня вот так просто взяли да отпустили. Как бы судья не очухался. С другой стороны, он же меня и предупредил, что если сбегу, то будут искать и, поймав, точно посадят.