Почему Америка и Россия не слышат друг друга? Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений
Шрифт:
Экономическая помощь: нет новому плану маршалла
Многие чиновники и сторонние наблюдатели критиковали администрацию Буша-старшего за недостаточную помощь постсоветской России в ее попытках вновь обрести почву под ногами. Егор Гайдар рассказывал, каково было проснуться утром 1 января 1992 года в новой стране: «Вокруг была жуткая, невероятная неразбериха. У нас не было ни денег, ни золота, ни зерна, чтобы дотянуть до следующего урожая. Это все равно что лететь на самолете и, зайдя в кабину пилотов, обнаружить, что за штурвалом никого нет» {32} . Сторонники более обширной помощи ссылались на действия США в период после Второй мировой войны. В январе 1947 года госсекретарь Джордж Маршалл выдвинул план, получивший потом его имя – план Маршалла. В рамках этого плана предполагалось выделить $13 млрд в помощь государствам Западной Европы, отчаянно пытавшимся заново отстроить разрушенные войной национальные экономики после суровой послевоенной зимы. Тогда в Америке опасались, что без такой помощи во Франции, Италии, а возможно, и в других странах к власти могут прийти коммунисты. Помощь, предоставленная в рамках плана Маршалла, сыграла решающую роль в обеспечении последующего благополучия – и политической стабильности – Западной Европы. Теперь, когда дело шло к развалу Советского Союза, его экономическое положение день
32
Интервью Егора Гайдара, приведено в книге: Daniel Yergin and Joseph Stanislaw, The Commanding Heights (New York: Simon and Shuster, 1998), pp. 280–281.
33
См., например, Angela Stent and Daniel Yergin, “Send Help before It’s Too Late,” New York Times, December 15, 1991.Статья Анджелы Стент и Дэниела Йергина посвящена выдвинутой ими Strategic Food Initiative (Стратегической продовольственной инициативе), призванной гарантировать, что в Россию и другие республики поступает достаточное количество продовольствия.
Споры вокруг этой темы стали частью предвыборной кампании. В 1992 году Буш испытывал давление со стороны кандидата в президенты США Билла Клинтона, который в рамках своей кампании предлагал подготовить пакет полноценной помощи для России, чья экономика с трудом оправлялась от коллапса и где в суровый зимний период существовала реальная угроза голода. Экс-президент США Ричард Никсон, вступив в довольно неожиданный альянс с Клинтоном [9] , призывал Буша больше делать для России {34} . В марте 1992 года в прессу просочилась «секретная» памятная записка Никсона, озаглавленная «Как проиграть холодную войну», где он предупреждал, что объем американской помощи России является «жалким и неадекватным ответом» {35} . Брент Скоукрофт полагал, что США могли бы предоставить России больше помощи, и объяснял скромный уровень поддержки жесткими бюджетными ограничениями {36} . Ричард Армитедж, первый координатор помощи США бывшему Советскому Союзу, тоже утверждал, что США следовало бы оказывать более щедрую помощь. Однако Конгресс не соглашался выделить больше изначально обещанных $480 млн {37} . В ходе «Операции “Дать надежду”» Соединенные Штаты предоставили 62 городам бывшего СССР гуманитарную помощь в виде продовольствия и медикаментов. Вместе с тем США отклонили идею нового плана Маршалла для России и ограничили ее участие в программах помощи {38} .
9
Республиканец Никсон, участник уотергейтского скандала, и левый демократ Клинтон должны были быть скорее политическими противниками, чем союзниками.
34
“Nixon Urges More Aid to Russia,” Associated Press, January 6, 1992.
35
Goldgeier and McFaul, p. 79.
36
Из интервью с Брентом Скоукрофтом.
37
Из интервью с Ричардом Армитеджем.
38
Angela Stent, “Russia’s Economic Revolution and the West,” Survival 37, no. 1 (Spring 1995): 121–143.
Опасения относительно России повлияли и на политику администрации Буша в области продвижения демократии. Армитедж вспоминает, как спросил у кого-то из высокопоставленных немецких чиновников, сколько, по их мнению, России потребуется времени на переход к демократии. Те ответили, что если у ГДР это займет 40 лет, то России потребуются все 70 {39} . Даже если в американских правительственных кругах кое-кто и страшился возвращения коммунизма, решимости и желания переделывать российское общество у этих людей не было. Зато очень утешало отсутствие эксцессов: в России не намечалось ни югославского сценария полномасштабной гражданской войны с этническими чистками, ни повального голода, ни экономического краха, ни ядерного конфликта с Украиной. Вашингтон проводил политику сдержанности. В тот выборный год Белый дом занимали совсем иные заботы.
39
Из интервью с Ричардом Армитеджем.
И все же администрация Буша предприняла ряд значительных шагов. В 1992 году была созвана международная конференция по вопросам помощи России, на которой было объявлено о подготовке пакета многосторонней помощи на сумму в $24 млрд. Были проведены еще три конференции доноров. Но многое из обещанного тогда России так и не дошло до нее. Один из ключевых советников Ельцина Анатолий Чубайс утверждал, что если бы те $24 млрд поступили в Россию, они весьма благотворно повлияли бы и на Россию, и на состояние российско-американских отношений: «Печально, что так получилось. Соединенные Штаты упустили шанс» {40} . Конгресс все же утвердил «Закон о поддержке свободы» [10] , который предусматривал выделение средств на демократизацию. Кроме того, США создали Совет североатлантического сотрудничества (возглавляемый НАТО форум, куда были включены все постсоветские государства) и выдвинули предложение заключить СНВ-2 (Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений) для дальнейшей ликвидации ядерных арсеналов. Однако о перспективах фундаментальных перемен в России в публичной риторике упоминалось мало и ожидания в отношении глубины этих перемен были весьма скромны.
40
Из интервью с Анатолием Чубайсом.
10
Полное название – Freedom for Russia and Emerging Eurasian Democracies and Open Markets Support Act (FREEDOM), или «О свободе для России и новых евразийских демократий и в поддержку открытых рынков».
Осмотрительная российская политика Джорджа Буша-старшего отличалась от политики пришедших ему на смену администраций Билла Клинтона и после – Джорджа Буша-младшего. На словах эти президенты выражали приверженность идее укрепления российско-американских отношений, поддерживали крупные политические инициативы в этой области, что породило надежды на возможность качественных изменений в двусторонних отношениях. Но надежды эти так и не оправдались.
Глава 1
Шоу Билла и Бориса
Незадолго до того, как принести президентскую присягу в январе 1993 года, Билл Клинтон провозгласил, что происходящее в России – «нечто самое фантастическое в истории. Это не просто конец коммунизма или конец холодной войны – это уже прошло, с этим уже покончено. Там начинается что-то, причем что-то новое. Понять, что это, как с этим работать и как нам действовать, чтобы все двигалось в нужном направлении, – вот что от нас требуется» {41} . В самом деле: трудная задача поддерживать трансформацию посткоммунистической России и определять ее новое место на международной арене все восемь лет, что Клинтон занимал президентский пост, требовала от его администрации массы внешнеполитических усилий. Все эти годы интенсивные и временами достаточно бурные личные взаимоотношения американского и российского президентов определяли характер двусторонних отношений США и России.
41
Цитата из книги Строуба Тэлботта, Strobe Talbott, The Russia Hand: A Memoir of Presidential Diplomacy (New York: Random House, 2002), p. 42.
Администрация Клинтона с самого начала дала повод для радужных надежд на восстановление американо-российских отношений в ходе второй – и более амбициозной по замыслу – перезагрузки со времен краха СССР. Однако к концу второго президентского срока Клинтона стало ясно, что эти ожидания не оправдались. Не исключено, что им и не суждено было оправдаться. Было очевидно, что отношения с Россией в лучшем случае можно назвать выборочным партнерством, в рамках которого уживались сотрудничество и конкуренция, пускай и всякий раз в иных пропорциях. Что бы ни случилось, Россия за это время ни при каких обстоятельствах не превратилась бы в демократию западного образца, а влияние Америки на внутреннее развитие России так и осталось бы ограниченным.
Каркас двусторонних отношений, выстроенный в эти годы, во многих аспектах предопределил характер взаимоотношений между Вашингтоном и Москвой на годы вперед как по процедуре, так и по содержанию. Многие вопросы, по которым Клинтон и Ельцин вели споры, и по сей день не прояснены. И вообще за последние двадцать лет в отношениях между США и Россией наблюдалось гораздо больше преемственности, чем готовы были бы признать республиканцы или демократы. И это потому, что, как выразился один сотрудник президентских администраций Буша-старшего и Буша-младшего, «иметь дело приходится с тем, что тебе досталось от предшественника» {42} .
42
Из интервью с Ричардом Хаасом (Richard Haass).
Итоги политики Клинтона до сих пор остаются предметом жарких споров. Действительно ли администрация Клинтона стала тем решающим фактором, который обусловил приход в Россию демократии и рынка? Или, как утверждали в 2000 году республиканцы (в чем их поддерживают и некоторые левые), администрация Клинтона «подвела российский народ» и смотрела сквозь пальцы, как набирает силу коррупция? Не стоило бы Вашингтону поменьше продвигать «шок» и побольше ставить на «терапию» [11] экономики, как высказался однажды главный специалист по России в администрации Клинтона и бывший заместитель госсекретаря Строуб Тэлботт? Правильно ли было расширять НАТО на Восток, принимая в его состав бывших союзников СССР по Варшавскому договору и государства Балтии? Не следовало ли США вместо этого выстраивать систему евроатлантической безопасности нового формата, с включением России? И возможно ли это было в принципе?
11
Имеется в виду экономическая доктрина шоковой терапии, в основе которой лежит идея, что радикальные рыночные реформы приводят к быстрому оздоровлению и укреплению экономики. В разных формах шоковая терапия применялась в Аргентине, Польше, России и других странах.
«Знаток России»
После своего прихода в Белый дом Билл Клинтон сумел воспользоваться уникальной возможностью кардинально изменить ландшафт американо-российских взаимоотношений. Эта перестройка стала одним из лейтмотивов восьмилетнего президентства Клинтона, и хотя двусторонние отношения постоянно наталкивались на препятствия и разногласия, был достигнут существенный прогресс. Как пишет Тэлботт, президент быстро стал «главным знатоком России в правительстве США» и оставался таковым все свои президентские годы {43} . Клинтон учредил группу советников-специалистов по России во главе со своим однокашником, также стипендиатом Родса [12] Строубом Тэлботтом, много знавшим о России и ее культуре. Будущий президент Клинтон подливал ему чаю в их комнате в оксфордском общежитии, пока сам Тэлботт корпел над переводом мемуаров генсека Никиты Хрущева [13] . Именно Тэлботт надоумил Уоррена Кристофера, тогда исполнявшего обязанности госсекретаря, создать отдельное подразделение по делам постсоветских государств (за исключением прибалтийских), чтобы им уделялось надлежащее внимание во внешней политике США. Тэлботт был назначен первым послом по особым поручениям в так называемые новые независимые государства {44} . До этого делами Советского Союза ведало Европейское бюро Государственного департамента.
43
Talbott, p. 5.
12
Стипендия для обучения в Оксфордском университете, учрежденная в 1902 году политиком и предпринимателем Сесилем Родсом, одним из идеологов британской колониальной экспансии. Стипендия считается весьма престижной, поскольку к кандидатам, их академическим и лидерским качествам предъявляются высокие требования.
13
До этого назначения Тэлботт занимался главным образом профессиональной журналистикой и специализировался на Советском Союзе и советско-американских отношениях. Прим. авт.
44
Из интервью со Строубом Тэлботтом.