Почему мужчины врут. Амазонки под черными парусами
Шрифт:
– Без пятнадцати два?
– М-м-м… Пожалуй, да. Что-то около того. Но перед тем как я с ним встретилась, он уже долго осаждал приемщицу в ломбарде. Когда я пришла, тетка была уже сильно злая. Думаю, что ваш племянник торговался с ней из-за серебряного петушка довольно давно.
– Странно. Надо будет поговорить с этой особой.
– А что вам кажется странным?
– От дома моего отца до ломбарда, о котором вы говорите, чистой ходьбы не меньше двадцати минут. Я в свое время засекал. После того как Ваня украл петушка, он должен был сразу же бежать к ломбарду,
– Нет, – покачала головой Мариша. – Я точно помню, что стрелка на часах на башне вокзала показывала без двадцати два, когда я подходила к ювелирному.
– И в этот момент Ваня был уже в ломбарде?
– Да. И он явно был там уже долго.
– М-м-м… Надо будет побеседовать с приемщицей, – повторил Николай задумчиво. – И заодно уточнить, точно ли идут часы на башне Московского вокзала.
Мариша пожала плечами. Это было личное дело дяди преступника – проверять и перепроверять. Но лично сама Мариша могла бы поставить сто против одного, что парнишка не убивал своего деда. Да, Ваня выглядел изможденным и нуждающимся в медицинской помощи, но ничего особенного в его поведении не было. Он держался вполне уверенно. И совсем не был похож на человека, несколько минут назад жестоко расправившегося со своим старым дедом.
– А как убили вашего отца?
– Ударом по голове, – глухо произнес Николай. – Его сначала связали по рукам и ногам, а потом ударили тяжелым предметом в затылочную область черепа. И оставили сидеть связанным.
– То есть убийца подкрался сзади?
– Да.
– И вы считаете, что это был Ваня?
– Он был единственным посетителем моего отца, которого зафиксировали камеры внутреннего наблюдения в квартире.
– И больше никто к вашему отцу в тот день не приходил?
Николай замялся. Но в конце концов все же ответил:
– Кража серебряного петушка была последним, что записали камеры. Потом они почему-то отключились.
– Все?
– Отец поставил у себя в квартире три камеры. Одну расположил непосредственно у входа в жилище. Еще одну поместил возле своего хранилища, чтобы просматривалась его дверь. И еще одну в своей спальне.
– А в спальне-то зачем? – удивилась Мариша.
Но Николай толком не смог ответить на этот ее вопрос.
– У отца были свои странности, – лишь суховато пояснил он. – Как и у всякого пожилого человека. Иногда ему казалось, что Саша до сих пор жив и скоро вернется к нам. Отца мучили галлюцинации. Думаю, поэтому он и поставил камеру у себя в спальне.
– Саша? Кто это такой?
– Александр – мой старший брат. Отец Вани. Он умер, я же вам рассказывал.
– Почему же в таком случае ваш отец считал, что его старший сын жив? – удивилась Мариша.
– Понимаете, Саша погиб при невыясненных обстоятельствах. Его тела так и не нашли. Но все указывало на то, что он мертв.
– Что указывало? Можно услышать об этом поподробнее?
Мариша заметила, что, когда она задала свой вопрос, Смайл взглянул на нее с упреком и вроде бы даже с неудовольствием. Мариша мимоходом удивилась, чего это с ним. Но долго раздумывать о причинах внезапно испортившегося настроения своего мужа у нее не было времени. Новая загадка уже будоражила ее кровь, заставляя ее быстрее бежать по жилам. А крошечные мозговые клеточки уже начали штурм очередной тайны.
Тем временем Николай Воронцов тяжело вздохнул и ответил:
– Мне тяжело вспоминать об этой истории. К тому же я не вижу никакой связи между тем, что случилось сейчас, и гибелью Саши. Это было очень давно. И совсем в другом месте.
– Как же? Но ведь вы подозреваете в совершенном преступлении своего племянника. Значит, мы должны все досконально выяснить про его отца.
Казалось, Николай удивился и хотел что-то возразить. Но в этот момент со своего места поднялся Смайл и, обращаясь к Марише, произнес:
– Дорогая, можно тебя на пару минут? Надеюсь, вы нас извините?
Последняя фраза была адресована уже Николаю. Тот кивнул. И Мариша, недоумевая, что могло понадобиться от нее мужу, пошла следом за Смайлом. Оказавшись наедине с женой, Смайл схватил ее за руку и жарко прошептал:
– Что происходит, Мариша?
– Происходит? Ничего не происходит. Мы отвечаем на вопросы следователя.
– Да? А мне показалось, что это ты учиняешь ему свой собственный допрос!
– Я?
– Да! Ты! Спрашиваешь его о членах его семьи! Об обстоятельствах преступления!
– Что же в этом странного? Так уж получилось, что я тоже оказалась в этом замешанной.
– Ты ничего не знаешь! И не должна соваться в это дело!
На какое-то мгновение Мариша онемела от возмущения. А затем воскликнула:
– Да что ты такое говоришь? Ты сам понимаешь?! Как это не соваться?
Но Смайл лишь устало покачал головой:
– Мариша, ты себе не представляешь, как ты дорога мне! Я так сильно тебя люблю! Я просто не переживу, если с тобой или с нашим ребенком что-нибудь случится.
– Да что может случиться? Все будет в порядке!
Но Смайл снова покачал головой:
– Если ты впутаешься в очередное расследование, я не буду иметь ни единой минуты спокойной. Я и раньше очень боялся за тебя, но теперь вас двое, и я боюсь в десять раз больше!
Мариша хотела указать мужу на некоторые странности в его математических расчетах, но внезапно почувствовала, как на глаза у нее наворачиваются слезы. Какой у нее милый муж! Какой заботливый! И как он ее любит! А она просто бессовестно его изводит. Конечно, она должна оставить все прочие дела и сосредоточиться на самом важном для нее деле – на появлении на свет новой жизни.
– Дорогой мой, я ничего не буду расследовать в этот раз! – горячо и искренне воскликнула Мариша.
Смайл моментально просиял:
– Обещаешь?
– Клянусь тебе! Твое спокойствие мне в тысячу раз дороже!
– Дорогая!
– Любимый!
Супруги бросились в объятия друг друга. А затем вернулись к Николаю и сухо проинформировали его, что больше сказать по поводу случившегося с его племянником ничего не могут. И просят оставить их в покое, потому что устали и нуждаются в отдыхе.