Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты
Шрифт:
2. Следует учредить два законодательных органа, Верхнюю и Нижнюю палату, и все меры правительства должны быть основаны на их согласном решении.
3. Членами совета должны стать уважаемые представители землевладельцев, знати и народа, а прошлые традиционные должности, потерявшие значимость и смысл, следует отменить.
4. Иностранные отношения должны регулироваться на основе согласного решения совета.
5. Законы и нормы прошлых лет следует отменить и принять новые.
Сёгун Токугава Ёсинобу согласился подписать эту программу, и 3 января 1868 года была провозглашена Реставрация Мейдзи. Император Мейдзи был вновь облечен всей полнотой власти. Хотя силы княжеств Сацума и Тёсю заняли столицу сёгуната Эдо и императорскую столицу Киото, их предводители опасались, что клан Токугава попытается взять реванш и восстановить сёгунат.
Следствием Реставрации Мейдзи стало начало институциональных реформ в Японии. В 1869 году феодальная система была отменена и триста феодальных владений поступили в ведение правительства и были превращены в префектуры, которыми управляли назначаемые правительством губернаторы. Налогообложение было централизовано, и новое бюрократическое государство заняло место старого феодального. В 1869 году было провозглашено равенство всех социальных групп перед законом и отменены все ограничения на внутренние перемещения и торговлю. Класс самураев был упразднен (хотя это и вызвало несколько мятежей). Введено было право частной собственности на землю, и любой подданный императора мог отныне свободно выбирать себе профессию.
Государство всерьез озаботилось постройкой современной инфраструктуры. В отличие от некоторых абсолютистских режимов Восточной Европы, японское правительство осознавало важность железнодорожного сообщения и в 1868 году принялось за постройку первой железнодорожной линии Токио — Иокогама. Было открыто и пароходное сообщение между Токио и Осакой. Правительство также поощряло развитие мануфактурного производства, а Окубо Тосимити, ставший к тому времени министром финансов, приложил много сил к индустриализации японской экономики. Пионером этого процесса был бывший правитель княжества Сацума, который еще в эпоху сёгуната построил в своих владениях фабрики по производству посуды, пушек и хлопковой пряжи, закупал английские прядильные станки и уже в 1861 году наладил первое современное хлопкопрядильное производство в Японии. Кроме того, он построил две современные судоверфи.
К 1890 году Япония была первой азиатской страной, имеющей письменную конституцию, которая предусматривала конституционную монархию, выборный парламент и независимую судебную систему. Эти перемены стали решающим фактором в превращении Японии в первую азиатскую страну, сумевшую поставить себе на службу преимущества промышленной революции.
В середине XIX столетия и Китай, и Япония были бедными государствами, находившимся под властью абсолютистских режимов. Китайские правители в течение столетий с подозрением относились ко всяческим переменам. И хотя между Китаем и Японией того времени есть много сходства — сёгунат Токугавы так же запрещал заморскую торговлю в XVII веке, как это ранее делали китайские императоры, и так же противился любым политическим и экономическим новшествам, — имелись также и заметные отличия. Китай был централизованной бюрократической империей, которой управлял император, наделенный абсолютной властью. Конечно, и у императорской власти были ограничения, и самым действенным из них был страх перед возможным бунтом. В 1850–1864 годах весь Южный Китай был охвачен Тайпинским восстанием, в ходе которого погибли миллионы людей — как в результате военных действий, так и от возникшего как следствие войны массового голода. Однако никакой институционализированной оппозиции императору не существовало.
Структура японских политических институтов была иной. Сёгунат отодвинул на задний план императора, однако, как мы видели, власть сёгунов Токугава не была абсолютной, и такие княжества, как Сацума, сохраняли определенную независимость и даже имели возможность самостоятельно вести внешнюю торговлю.
Как и в случае с Францией, важным следствием британской промышленной революции с точки зрения Китая и Японии стала их собственная военная уязвимость. Китай потерпел унизительное поражение от Британии в первой «опиумной» войне (1839–1842), подобная же перспектива стала весьма реальной и для Японии, когда американская эскадра под командованием коммодора Мэттью Перри вошла в залив Эдо в 1853 году. Осознание того факта, что экономическая отсталость влечет за собой отставание в военной области, стало главной причиной возникновения программы Симадзу Нариакуры. Властители княжества Сацума понимали, что экономический рост — а возможно, и само выживание Японии — могут быть достигнуты только путем институциональных реформ, однако сёгун будет противиться,
Ситуация в Японии середины XIX века была похожа на китайскую, однако различия в исходных политических институтах привели к тому, что в Китае совершить политический переворот оказалось значительно труднее — императорская власть была свергнута лишь в 1911 году. Вместо того чтобы проводить реформы, китайцы пытались противостоять британской военной мощи, ввозя в страну современное оружие. Японцы же строили собственную оружейную промышленность. В результате первоначальных различий в институтах каждая из этих стран по-своему реагировала на вызовы, которые ставило перед ними XIX столетие, и в конце концов судьбы Китая и Японии оказались драматически различными в точке перелома, созданной промышленной революцией. Японцы реформировали свои институты, и их экономика встала на путь быстрого роста, но в Китае силы, желавшие институциональных перемен, оказались недостаточно влиятельными. Экстрактивные институты в этой стране продолжали действовать вплоть до 1949 года, когда власть захватили коммунисты под руководством Мао Цзэдуна, после чего эти институты сменились на еще более реакционные.
Корни мирового неравенства
В этой и в трех предыдущих главах мы рассказывали о том, как инклюзивные политические и экономические институты, возникшие в Англии, открыли дорогу промышленной революции и почему одни страны извлекли из промышленной революции пользу и смогли начать экономический рост, а другие или вовсе отказались начать индустриализацию экономики, или усиленно сопротивлялись ей. Вступит ли страна на путь индустриализации, оказалось следствием работы ее институтов. Соединенные Штаты, претерпевшие трансформацию, подобную английской Славной революции, к концу XVIII века уже развили свою собственную систему инклюзивных политических и экономических институтов. Таким образом они стали первым государством, способным перенять новые технологии, родившиеся на Британских островах, а вскоре и превзойти в этом Британию, став локомотивом индустриализации и технологической революции. Австралия проделала схожий путь в развитии своих институтов, хотя и несколько позже. После зарождения относительно инклюзивных институтов Австралия вступила на путь экономического роста. Австралия и США смогли провести индустриализацию и добиться экономического прогресса, потому что их относительно инклюзивные институты не мешали развитию новых технологий, инновациям и созидательному разрушению.
Иначе обстояли дела в большинстве других колоний европейских держав. Если сравнить с Австралией и Соединенными Штатами, то направление их развития было прямо противоположным. Недостаточная плотность коренного населения или недостаток природных ресурсов в Австралии и США привели к тому, что колониализм там принял совсем иные формы, чем в других колониях, хотя и здесь населению пришлось вести тяжелую борьбу за свои политические права и за построение инклюзивных институтов. Однако на Молуккских островах, как и в других регионах, колонизированных европейцами в Азии, на Карибах и в Южной Америке, у населения было мало шансов победить в подобной борьбе. В этих местах колониальные власти либо ввели в обиход новые типы экстрактивных институтов, либо переняли и поддерживали местные, уже существовавшие здесь экстрактивные институты, чтобы выкачивать из колоний ценные ресурсы — от пряностей и сахара до серебра и золота. Во многих таких регионах были приведены в действие такие институциональные изменения, которые делали практически невозможным развитие инклюзивных институтов. Во многих случаях власти явным образом подавляли любое промышленное развитие и зачатки инклюзивных экономических институтов. У большинства этих регионов не было никакой возможности воспользоваться преимуществами индустриализации в течение XIX, а иногда даже XX века.
Пути развития самих европейских стран также отличались от динамики роста в Австралии и США. В то время как в Британии в конце XVIII века набирала обороты промышленная революция, большинство европейских государств оставались под властью абсолютистских режимов, под властью монархов и аристократии, главным источником доходов которых были земельные поместья или торговые привилегии, которыми они пользовались благодаря запретительным барьерам. Созидательное разрушение, которое неизбежно проявилось бы в ходе процесса индустриализации, могло свести на нет привилегии высших классов и лишить их ресурсов и рабочей силы. Аристократия экономически проигрывала от индустриализации. Что еще важнее, она проигрывала от нее и политически, так как процесс индустриализации, без сомнения, несет с собой угрозу стабильности и политические перемены, разрушает монополии и власть элиты.