Почему он выбрал Путина?
Шрифт:
Весьма лестную оценку Степашину Борис Немцов давал и в своих выступлениях за рубежом, поднимая тем самым авторитет нового премьера на международной арене. Так, выступая 3 июня в Лондоне на открытии международной конференции «Россия на пороге нового тысячелетия», он сказал, что новое правительство Сергея Степашина «более прогрессивно и более современно», чем правительство Примакова. По словам Немцова, Сергей Степашин «современный, либеральный политик, который близок по своим взглядам к социал-демократам Запада».
Немцов также заметил, что формирование правительства Степашина проходит в острой борьбе между влиятельными группами олигархов и что вообще главная задача нового премьера «избежать давления олигархических групп на Кремль и Белый дом».
Одобрительно отнеслись к первым шагам нового правительства и предприниматели. Так, президент компании «Интеррос» Владимир Потанин заявил 26 июня в Лондоне, что при правительстве Степашина исчезла опасная тенденция к закрытости российской экономики, сокращению ее взаимодействия с внешним миром. По словам Потанина, при предыдущем правительстве эта тревожная тенденция стала проявляться весьма отчетливо, Примаков и его коллеги поощряли призывы «вариться в собственном соку». Кроме того, как сказал Потанин, при предыдущем правительстве была «исключительно сильна» тяга к административному вмешательству в экономику, к командному регулированию происходящих в ней процессов «сейчас эта тенденция ослабла, хотя полностью и не ликвидирована».
Словно бы отвечая на эти лестные характеристики, которые давали ему демократы и представители бизнеса, Степашин старался укрепить свою публичную репутацию деятеля, приверженного демократическим и либеральным принципам. Одним из его девизов было: «Величие России должно строиться не на силе, не на пушках, а на культуре и интеллекте».
Позже от этого гуманистического девиза, как мы знаем, отказались, вернувшись к советской практике упования на силу в разнообразных ее проявлениях, в том числе на силу оружия.
Был ли в действительности Степашин «современным либеральным политиком»? Вряд ли он полностью заслуживал такой характеристики. Один из моих собеседников, близко знавший Сергея Вадимовича, так о нем отозвался:
Я думаю, для таких людей, как Сергей, очень многое зависит от преобладающих в обществе настроений, так сказать, от общественной атмосферы. Поскольку в конце девяностых атмосфера в целом была либеральная, то и он был как бы либерал. Когда же после 2000 года в воздухе возобладали государственническо-патриотические веяния, то и Степашин сделался государственником-патриотом. Короче говоря, в отличие, допустим, от Гайдара, Чубайса, Немцова, у которых есть твердая внутренняя позиция, Сергей — просто чиновник. В первую очередь, он чиновник, а уж во вторую — либерал или государственник-патриот.
Все же, думаю, сделайся Степашин в 2000 году российским президентом, он не стал бы по собственной воле корежить и ломать либеральную, демократическую атмосферу, которая все больше воцарялась в стране сначала при Горбачеве, а потом при Ельцине, вряд ли он принялся бы коренным образом менять ее «газовый состав», превращая в нечто прямо противоположное.
АКСЕНЕНКО ПРОТИВ СТЕПАШИНА
Первые проблемы у Степашина возникли уже при формировании правительства. Главная проблема Аксененко. Складывалось ощущение, что Кремль навязывает его председателю правительства как единственного первого вице-премьера, который должен заниматься практически «всем». Иными словами, ему вроде бы отводилась роль дублера, второго премьера. Эта предполагаемая коллизия со «вторым премьером» сразу же была подхвачена прессой, наделала немало шума.
Правда, в разговорах со мной знающие люди уверяли и до сих пор уверяют, что окружение президента вовсе не делало ставку на Аксененко как на соперника и раздражителя Степашина, что вся эта история была рождена в разгоряченном воображении самого премьера: дескать, он сам себя «заводил», взбудораживал и настраивал против первого «вице», повсюду видел его козни и интриги, считал его главным своим карьерным конкурентом; в свою очередь, все эти постоянные подозрения, истерические настроения Сергея Вадимовича по отношению к Аксененко передавались окружению премьера, журналистам, которые соответствующим образом излагали то, что происходило внутри правительства.
Может, оно и в самом деле было так. Не знаю… Не исключено, что Кремль в самом деле тут был не при чем, но Аксененко вел себя по отношению к Степашину так вызывающе и нагло, что было полное ощущение - «при чем». Все-таки там, «наверху» существуют определенные правила игры, которые никому не позволяется нарушать; каждый чиновник знает границы своей самостоятельности, которые ему нельзя переступать.
Аксененко этих границ словно бы не ведал. Откуда произошло такое неведение (если оно действительно было)? Вообще-то для этого могли быть кое-какие основания. Одно из главных: фамилия Николая Емельяновича дважды возникала в списке возможных кандидатов в премьеры. Впервые весной 1998-го, когда сняли Черномырдина. Тогда ему предпочли Кириенко. Во второй раз теперь вот, год спустя, когда обсуждался преемник Примакова. Степашин или Аксененко? По-видимому, ключевую роль тут сыграли аргументы Волошина: Степашин более опытный, более пластичный политик… Резко против Аксененко выступал и Чубайс… Однако то обстоятельство, что Аксененко дважды побывал в миллиметре от премьерства, тоже кое-чего стоило.
Не исключено даже, что в какой-то момент Ельцин думал об Аксененко и как о возможном будущем президенте, хотя соответствующих слов, сказанных вслух, никто от него никогда не слышал.
В общем, все это не могло не вселять в Аксененко уверенность в своих силах. Уверенность превращалась в самоуверенность.
Так или иначе, хотя это и не характерно для византийских нравов, царствующих в коридорах российской власти, но Аксененко в какой-то момент мог начать выстраивать свою линию поведения без особой оглядки на Кремль. Достаточно было, что оттуда не слышится прямого окрика «Осади!» Роль Кремля как мощной поддерживающей силы, стоящей у него за спиной, на какое-то время ему могла заменить могущественная империя под названием МПС, которую он еще недавно возглавлял. А что? Около двух миллионов одних только работающих на железной дороге, плюс члены их семей. Внушительная армия. Конечно, в политике участвует лишь ее генеральный штаб, но он всегда имеет возможность кивнуть на возглавляемые им железнодорожные массы. Так вот, не исключено, что эти дорожно-рельсовые штабисты и «подзуживали» Аксененко, побуждали его смело идти в бой, храбро карабкаться на вершину власти.
Повторяю, дело тут вполне могло обойтись и без Кремля. Во всяком случае, известно, что ни Волошин, ни Дьяченко, ни Юмашев, ни Березовский не подстегивали и не поддерживали чрезмерные властные амбиции бывшего железнодорожного министра.
Одним из первых камней раздора между Степашиным и Аксененко стал вопрос о количестве первых вице-премьеров. Как уже говорилось, Аксененко желал быть единственным первым заместителем, Степашин, соответственно, этого не желал. Оба апеллировали к Ельцину. Официальная позиция президента поначалу была довольно неопределенной. Так, 21 мая пресс-секретарь президента Дмитрий Якушкин заявил (это заявление, конечно, было согласовано с самим Ельциным):
Если Сергей Степашин посчитает, что нужен еще один первый вице-премьер (помимо Аксененко. О.М.), у него есть право на самостоятельное решение.
Однако на следующий день тот же Дмитрий Якушкин уклонился от прямого ответа на вопрос, будет ли в кабинете еще один первый «вице». Пресс-секретарь дал понять, что в конечном итоге состав правительства определит все-таки президент.
Характерный инцидент, связанный с этими борениями, во всяком случае как он был представлен в прессе, произошел 24 мая в Сочи, в президентской резиденции «Бочаров ручей». Здесь состоялась встреча Ельцина и Степашина. Накануне в телеинтервью глава правительства сообщил, что в разговоре с президентом он будет настаивать, чтобы в составе кабинета было все-таки два первых вице-премьера, один из которых занимался бы макроэкономическими вопросами (Аксененко, в прошлом министр путей сообщения, был от них достаточно далек). Однако Степашина в Сочи ожидал сюрприз: неожиданно для него (так, во всяком случае, это представили журналисты) на встрече появился уже «существующий» единственный первый вице-премьер. Вроде бы этакий рояль в кустах…