Шрифт:
Мира
Я переехала в его большую квартиру неожиданно для самой себя. Еще вчера объяснялась с мужем, собирала вещи, чтобы пожить у мамы, но Дмитрий позвонил и сказал, что его квартира уже свободна. Жена с детьми уехали в Иркутск, на родину, и будут там дальше жить без него.
Такое расстояние меня вполне устраивало. Так я со временем смогла бы убедить себя, что их и не было вовсе. Хотя все в квартире еще хранило присутствие жены и детей.
На меня странно смотрели вахтерша, соседи. А когда пришла помощница по хозяйству, которая знала квартиру намного лучше
Я замирала от звонков среди ночи. Бывшая все еще жена еще как-то старалась учитывать разницу во времени. А вот дети могли позвонить в любой момент, несмотря на то, что старшей было почти шестнадцать.
– Давай поменяем мебель? Время есть, я займусь, – спросила я, надеясь создать иллюзию, что мы живем в другой, новой квартире.
– Пустые траты, – сказал Дима. – Лучше обновим тебе машину. Ты же хотела?
Да, в своем браке я тянула на себе столько, что покупку новой машины приходилось постоянно откладывать. И я прекрасно понимала, что должно случиться что-то одно из двух. Либо я наконец-то стану известным писателем, либо поменяю мужчину. Второе куда проще, казалось бы. Миллионы женщин решают таким образом финансовый вопрос раз и навсегда. И мне до сих пор не верилось, что я оказалась в их числе.
Я знала, как мне повезло. Знала, что была не единственной, для кого он был центром офисной Вселенной и смыслом ходить на работу. Тридцативосьмилетний статный управленец, серьезный, сдержанный и неприступный.
И вот он расстается с женой, чтобы быть со мной. Но я не могла насладиться этим триумфом, мне постоянно казалось, что он меня раскусит, поймет, что я не достойна, не интересна, что со мной скучно. Одно дело поддерживать интрижку, наслаждаться его вниманием, его телом, другое – стремительно окунуться в семейную жизнь с малознакомым человеком.
А с его флегматичным поведением легко было запутаться окончательно. Принимать на свой счет его уставший взгляд или нет? Порой мне казалось, что я была по-настоящему интересна ему только в офисе. Там я раскрывалась по-другому. Раскрепощенно вела себя с другими коллегами, смеялась, спорила, доказывала и часто ловила его заинтересованный взгляд.
Чтобы так же овладевать его вниманием дома, мне пришлось бы устраивать театр одного актера. Без декораций и реквизита. Домашние стены не питали такой энергией, как офисные. Нам всегда было о чем поговорить на работе, сейчас же у нас не осталось соприкасающихся интересов.
Постель – единственное место, где ощущались взаимность и ответная страсть.
Когда мы поехали выбирать мне машину, я чувствовала себя очень неуютно. Как будто присваиваю или снова выпрашиваю. Я не только не могла сосредоточиться на выборе авто, но и порадоваться покупке.
Не покидало ощущение, что он подобрал меня как собачонку, несчастную, облезлую, которая постоянно жалобно скулила. За недолгое время, пока мы были любовниками, я столько жаловалась ему, что запрограммировала его на спасение. Это не отношения. Это спасательная операция!
Его жену спасать не нужно было. Точнее, ее он уже спас. А это значит… что и этой операции рано или поздно придет конец. И предопределю его не я, как в случае с Сержем, моим мужем.
Однажды, с трудом дождавшись конца очередного дня, за который ничего не произошло, я, предвосхищая его вопрос о том, как прошел день, на который мне нечего было ответить, села на краешек кресла напротив него и тихо сказала:
– Я думаю, может, мне не стоило увольняться?
Он оторвал взгляд от своего телефона всего на секунду. Я не переставала любоваться им. Он еще не успел снять свой дорогой костюм (Серж никогда не носил костюм), а в нем он выглядел особенно утонченным и соблазнительным.
– Мы же все решили. Тебе некогда было писать твои книги.
Мы действительно решили, что я уйду в отпуск с последующим увольнением. Это казалось самым простым и верным решением, чтобы не подгадывать отпуск или отгулы в одно и то же время и не привлекать этим внимание коллег.
Я вздохнула, не в силах выдавить из себя слова возражения, встала и подошла к окну, которое выходило на стену соседнего элитного дома.
– Мы наконец-то воссоединились вне офиса. – Дима оторвался от телефона, заметив, что я серьезно грущу. Встал, подошел ко мне и обнял за плечи. – Это то, чего мы хотели. Не стоит жалеть.
Такое его внимание было ценнее, чем решение вопроса, который меня волновал, и я довольно быстро кивнула, вытерла мокрые щеки тыльной стороной ладони, как ребенок, крепко обвила его шею и снова расплакалась, теперь уже от счастья просто обладать им. Эти объятия всегда заканчивались сексом, и такая закономерность меня всегда успокаивала. Я как будто из раза в раз радовалась, что и на этот раз он не оттолкнул меня, потому что если оттолкнет, то это будет плохим, ужасным знаком, началом конца.
В этом моем поведении было что-то нездоровое. Постоянно самоутверждаться за счет близости, как будто другого индикатора моей значимости для него просто не существовало. Меня изматывало ожидание этого решающего момента. Целыми днями гадать и ждать: а вдруг это случится сегодня, он оттолкнет меня раз и навсегда.
Мне было неуютно с собой в таком состоянии. Продуктивность была на нуле. Я злилась, что Дима не разрешил мне делать ремонт. Вот тут я точно отвлеклась бы, и было бы куда ездить на новой тачке – в строительные магазины. А потом, глядишь, и стены перестали бы давить, выталкивая меня из этого не принадлежащего мне жилья.
Я не скучала по Сержу. Осознать обратное было бы крахом, полной бессмыслицей. Но я начала скучать по себе той, которой была с ним. На фоне постоянного напряжения и частой раздражительности меня никогда не покидала внутренняя уверенность, стержень, на который нанизывалось и плохое, и хорошее. Но за него я держалась и никогда не позволяла себе раскисать, как сейчас.
С Сержем я ни разу не усомнилась в себе. Да, я часто сомневалась в нем и своем выборе, но повода придраться к себе не было. Даже некогда было об этом подумать. Я работала, развивала творчество, грустила иногда, уставала, но энергия жизни бурлила во мне. Сейчас ее не было.