Почти цивилизованный Восток
Шрифт:
Не сразу.
Когда Эва в обморок упала и потом еще слегла с простудою, а целитель долго, муторно что-то такое говорил, а что именно, Эва не помнит. Главное, на столе кроме овсянки появились иные блюда.
Она сглотнула. Есть хотелось. С утра в рот ни крошки не лезло, а теперь вот захотелось.
А Стефано… просто… просто он тоже спрятался!
Конечно!
Его ведь станут искать. И… и когда мама узнает, и его родичи, само собой. Он ведь наследник… он… постарался сделать так, что никто-то теперь не признает в этом странном
Эве даже задышалось легче.
Выдумала.
Опять она…
Но мысли не отпускали. Почему тогда Стефано не рассказал о смене облика? Почему не предупредил? Она-то, проснувшись, могла бы испугаться.
Эва потрясла головой, и от этого движения её повело в сторону.
Потянуло.
И…
И она когда-то путешествовала. С матушкой. В матушкином же экипаже, который был куда комфортнее старого фургона. Правда, матушка не разрешала выглядывать в окно, и вообще нужно было молиться всю дорогу, может, поэтому Эва и не запомнила этой дороги.
А тут…
Поля.
Огромные. И деревья. Тоже огромные. Невысокие ограды, сложенные из валунов. Ощущение пространства, такой вот незнакомой безумной свободы, когда хочется взмахнуть призрачными руками-крыльями и взлететь.
Нельзя.
Слишком опасно.
Улететь легко. Вернуться сложнее. И Эва сумела удержаться. Она всегда отличалась благоразумием. Правда, матушка почему-то не верила… не важно.
Главное она удержалась.
И зацепилась, если это можно так сказать. Она сидела рядом с человеком, который держал в руках поводья. Поводья были старыми. Руки в грязных перчатках с обрезанными пальцами, некрасивыми. Сам человек тоже. Где только Стефано его отыскал?
Впрочем, не важно.
Главное, человек этот был готов помочь леди, что оказалась в затруднительном положении. И Стефано, конечно. Лишь бы денег хватило… нехорошо. Деньги пришлось взять из матушкиного секретера, те, что она оставляла на хозяйство. Но Эва потом вернет. Когда Стефано получит титул и матушка… матушка может, в конце концов, забрать долг из приданого Эвы.
Жаль, что само приданое – не золотые монеты, которые в шкатулке хранились. То есть, оно, конечно, деньги, но лежит в банке. И управляющий Эве его не выдаст.
И даже мужу его не выдаст, потому что дедушка так придумал.
Все они…
В какой-то момент просто сидеть и смотреть стало скучно. А ничего другого Эва не умела. После Происшествия ей строго-настрого запретили обращаться к дару.
И даже надели серебряный медальон.
Но Стефано его снял. Да… побег – это дорого. И им все-таки придется на что-то жить. Недолго. Ведь дядюшка Стефано стар и болен, и… но Эва вернет.
Все, до последнего цента.
И правильно она поступила. Правильно…
Глава 2 В которой приключение леди продолжается, а у самой леди появляются некоторые сомнения в правильности выбранного пути
Глава 2 В которой приключение леди продолжается, а у самой леди появляются некоторые сомнения в правильности выбранного пути
Повозка останавливалась дважды. В первый раз она свернула с дороги, чтобы задержаться на какой-то ферме. Эва с удивлением разглядывала грязные дома, меж которых бродили тощие свиньи и неряшливо одетые люди. Здесь Стефано встретили, как доброго знакомого.
Заросший черной бородой тип похлопал Стефано по спине, и они ушли в дом. А из повозки стали вытаскивать ящики. Обычные. Тот, в котором лежала Эва, не трогали. Только крышку подняли и человек, не Стефано и не кучер, другой, совершенно отвратительного виду, долго Эву разглядывал. И даже руки к ней потянул, что было невероятно омерзительно!
Эва едва не умерла от ужаса.
Но появился Стефано.
– Грабли убрал, - сказал он довольно грубо. – Не про тебя.
– Тю… больно-то хотелось, - тот, третий, был бледным и каким-то больным. Лицо его испещренная мелкими шрамами, которые остаются от оспы, вызывало отвращение, как и редкие сальные волосы. – Но может, того… я заплачу…
Стефано молча ударил.
И Эве даже задышалось легче. Хотя, конечно, благородный человек не станет пинать другого человека, выговаривая при этом совершенно неприличные слова.
Эва точно не знала значения, но была уверена: неприличные.
Так выражался папенькин конюх, когда пребывал в состоянии душевного расстройства. А Эва как-то подслушала. Не специально. Просто… просто пряталась.
Вот и…
– Еще раз полезешь, - Стефано поднял этого человека за горло и тряхнул хорошенько. Тот висел в руках Стефано тряпкой. – Я тебе грабли так переломаю, что до конца своей жалкой жизни шевелить не сможешь. Ясно?
– Ты… - человек булькнул что-то.
– Годе, - снова появился чернобородый. – Ты, Эндрю, что-то больно суров.
– Я на эту идиотку несколько месяцев угробил, - Стефано уронил того, отвратительного типа, и плюнул на него.
Про кого он?
– Не хватало теперь, чтобы какой-то придурок товар попортил.
– Он не полезет. Клай, приглянь.
– Погодь, надо её переодеть, - Стефано запрыгнул и склонился над ящиком. Он прижал пальцы к шее, и в этом прикосновении не было и тени нежности.
Почему-то стало страшно.
Очень-очень страшно.
– Я Майку кликну. Подберет чего от девок. А она того… не того часом?
– Живая. Но сейчас…
Её приподняли, и к губам прижалась та самая, уже знакомая фляга.
– Сильная. Еще отойдет до сроку, кричать станет, - пояснил Стефано. – А так… ты весточку отправил?
– Еще когда. Обижаешь.
И снова ушли. Зато появилась женщина. Узкая. Бледная. Уродливая, как все-то в этом месте. За нею шел огромный мужчина, правда, двигался он медленно и выражение лица имел такое, что Эва сразу поняла – убогий.