Почти идеальная семья

Осинкина Рина

Отчим Николай вновь разразился грязной бранью, и обзывал мать такой-то дурой, и захлебывался от злого возмущения, ярясь и сипло вопрошая, какое право та имеет распоряжаться

его жилплощадью, и Лерина мать суетливо заверяла его, что он ее не так понял и что все будет, как он захочет.

Лера дослушала сцену до конца, нисколько не чувствуя угрызений совести или стыда. Ни одной слезинки тогда не выкатилось из ее глаз. Она не возненавидела мать. Все было хуже. Она стала ее презирать. И если Лере и было стыдно, то лишь перед покойным папой. За ныне здравствующую мать.

Сейчас ее глаза были также сухи. Но как же ей больно!..

Лёнька, незаметно ставший для нее самым главным человеком в жизни, не просто предал ее, как предала в юности мать. Муж оказался подонком. Бессердечным, циничным негодяем.

Муж нашпиговал ее сигареты и гель какой-то дрянью. Ядовитой дрянью, завезенной из индийских джунглей.

Или из латиноамериканских. Или африканских экваториальных лесов.

Зачем нашпиговал? Глупый, наивный вопрос. Для того, чтобы померла ты, Лерка, в страшных конвульсиях, разве не так? Если уж от одной затяжки тебе делалось так худо, то можно представить, что случилось бы, оцарапай ты этими жалами кожу, когда решила принять душ.

В результате девочке Юле, подрабатывающей на карамельки торговлей продвинутых «колес», досталась бы не одна только воропаевская фирма, но также и принадлежащая тебе, Лера, часть совместно нажитого добра. Половина квартиры, половина дачи. А Миху ей папенька отдаст целиком, папенька добрый.

Навряд ли Воропаев планирует соединить судьбу с Антониной Турчинской, которая свою судьбу уже соединила с полукриминальным Артуром. Может, только порезвиться слегка под девизом: «А вспомним годы молодые». Но для Леры это не является утешением.

Конец ознакомительного фрагмента.