Почти любовь

Джиллиан Алекс

– Взрослые отношения без всей этой херни с клоунскими костюмами, – поясняет спокойным тоном.

– Но ты не нравишься мне, как человек, – объясняю для особо самовлюбленных.

– Откуда ты можешь знать, какой я человек, Лесь? – Кравцов окидывает меня скептическим взглядом и нехотя убирает руку. Я молчу, словно язык проглотила, хотя в голове у меня припасен миллион ответов. Но почему-то сейчас ни один из них не кажется верным. – Ладно, проехали, – потерев ладонями лицо, Страйк отворачивается и открывает дверь. – Передумаешь, позвони. – он выходит в темноту майской ночи и, не оглядываясь, уверенно шагает

к своему подъезду.

Как полная дура, я смотрю ему вслед до тех пор, пока перед глазами не появляется туман. На душе так дерьмово, что выть хочется. Грудную клетку сдавливает необъяснимая тоска, в горле стоит ком от непролитых слез, но самое дикое и абсурдное – я всерьез раздумываю о том, что поспешила отказаться от предложения Страйка.

Что, черт возьми, со мной происходит?

Глава 8

Олеся

– Папа вовремя приедет? Или у него опять внеочередная вип-пациентка? – сарказм в моем голосе звучит настолько явственно, что мне тут же становится неловко. Чтобы хоть как-то сгладить это ощущение, я смотрю на часы на экране моего смартфона.

– Снова куда-то спешишь? – мама, как всегда, очень наблюдательна, и ее тонкая ирония не так обидна, хотя и читаема. – Кто сегодня нуждается в спасении? Заблудившаяся грибница в лесу, брошенный щенок или одна из одиноких пенсионерок, у которой внезапно закончился инсулин? – а вот это уже прямой упрёк. Отчасти заслуженный, потому что в воскресенье и правда получилось очень неудобно.

– Я бы не стала ставить на один уровень людей и животных.

– Извини, но я до сих пор в некотором недоумении, – говорит мама, накидывая на плечи шерстяной плед. Сделав глоток имбирного чая из термокружки, она устремляет на меня озадаченный взгляд. – Ты могла хотя бы зайти, поздороваться со всеми, предупредить лично.

– Я была на эмоциях. У моей подопечной начался приступ.

– Ты же ещё не врач, чтобы …

– Мам, я вызывала скорую, но хотела убедиться лично.

– Бросив машину у ворот и уехав? Или тебя кто-то подвёз? – глаза матери подозрительно сужаются. – Это Александр? Я права?

– Да, мам. Ты права, – сдаюсь я. – Кравцов действительно меня подвёз. Я попросила. Он все равно собирался уезжать, – вздохнув, я переключаю внимание на стайку птиц, облюбовавших мамину любимую грушу.

Отпираться бессмысленно. Мама хорошо умеет читать по моему лицу. Поёжившись от порыва ветра, обхватываю себя руками. Для ужина на террасе довольно прохладно, но как раз для подобного случая приготовлены пледы. Потянувшись за одним из них, накидываю на плечи. Сразу становится теплее, вот только от пристального материнского взгляда по спине мурашки бегут.

– И ты не заметила, в каком он был состоянии? – строго пытает меня мама. – А если бы вы в аварию попали? Олеся, я всегда считала тебя ответственным человеком.

– Мамуль, Кравцов выглядел спокойным, и, если бы не сбитые костяшки, я бы даже не догадалась, что он подрался с отцом.

– Саша не подрался с отцом, Олеся. Он его избил.

– Вероятно, у него был повод, – отзываюсь я, отводя взгляд в сторону.

– Я не собираюсь обсуждать семейные дела Кравцовых. Их личная жизнь не имеет к нам никакого отношения.

– Тогда к чему этот разговор?

– Тебе не стоит близко общаться с Александром, – мама редко позволяет себе диктаторский тон, и это именно он. Я удивлена, так как причины маминой категоричности мне неизвестны.

– Он меня подвез и всё, – обезоруживающе улыбнувшись матери, я протягиваю руку и накрываю ее ладонь. – Успокойся, у меня есть парень.

– Который не подходит тебе ещё больше, чем Александр, – с досадой хмурится мама.

– Откуда такие выводы? – удивлено допытываюсь я.

– Ты постоянно о нем говоришь, но мы до сих пор с ним не знакомы. Отец волнуется, и я тоже. Этот парень вообще существует в природе?

– Его зовут Виктор, Мам. Я же рассказывала. Он – мой куратор, очень занятой человек. Его родители – приличные и обеспеченные люди, много лет работают во французском посольстве в Москве. Собственно, поэтому Вик и учился в России. Он – коренной француз с двойным гражданством, большими перспективами и огромным сердцем. Умный, красивый, владеет пятью языками и планирует связать свою жизнь с благотворительностью, – предоставляю маме подробный отчет на потенциального зятя, перечисляя все достоинства и умалчивая об одном, но самом важном недостатке. – Сейчас Виктор в Париже, ухаживает за своим тяжело больным дедом. Но как только он вернется, я позову его к нам, и вы сможете устроить ему долгожданный допрос с пристрастием.

– Обещаешь? – смягчившись, уточняет мама. Ее явно впечатлила услышанная характеристика. Она несколько раз отдыхала в Париже с отцом и считает этот город самым романтичным на планете.

– Конечно, мамуль, – заверяю на полном серьезе.

Мы с Виктором и правда обсуждали этот вопрос. Он не мог решиться целый год и вот, кажется, созрел. Но я не обольщаюсь раньше времени. Учитывая нестабильность наших встреч и его тягу к свободным отношениям, многого ждать от знакомства с родителями не стоит.

– Ты точно уверена, что у твоего француза серьёзные намерения? – немного подумав, снова беспокоится мама.

– Замуж я пока точно не собираюсь, – беспечно отмахиваюсь я.

– А я спрашиваю не о твоих намерениях, Леся. Не хочу, чтобы ты потом переживала и слезы лила в подушку. Тебе противопоказаны нервные потрясения.

– Вик меня не обидит, мам.

– Правда? Я хорошо помню, как ты не спала ночами, когда только начала работать с этим своим куратором.

– Он считал меня слишком юной и долгое время скрывал свои чувства, – говорю то, во что сама слабо верю. Я ему нравилась и семнадцатилетней, но он боялся связываться с малолеткой из-за возможного скандала.

– Вот именно, Олесь. Тебе нужен молодой человек примерно твоего возраста, а не … перезрелый француз, – заявляет мама, вызывая у меня искреннюю улыбку.

– Мам, никакой он не перезрелый. Вику двадцать три. Он старше меня всего на четыре года. У вас с папой разница больше, но вам это никак не мешает быть вместе столько лет.

– А если он захочет увезти тебя в свой Париж? – мама озвучивает истинную причину своих тревог.

– Значит, я заберу вас с собой, – шутливо заявляю я. – А если серьезно, то ты слишком далеко загадываешь. Мы пока в стадии конфетно-букетного периода. Может, ещё сто раз расстанемся, а ты уже в Париж меня провожаешь.