Почти высокие отношения
Шрифт:
– О! – обрадовался ее появлению Миша. – Как парок? Чего веник не взяла? Гляди-ка, молодец какая – голову даже помыла!
Стас сумрачно смотрел на молчащую Лену.
– Ну, я пошел, – Миша со всей силы треснул сисадмина по спине. – Не скучайте тут.
Лена с интересом разглядывала понурого Стаса. Когда молчание стало совсем уж неприличным, он пробормотал:
– Пойдем потанцуем.
Лена изумленно хлопнула мокрыми ресницами:
– Потанцуем?!
Вопрос прозвучал так, словно он предложил нечто немыслимое, например, помочь поменять колесо или почитать
Стас растерялся и залился краской. А Лена начала хохотать. Смех был горьким и почти истеричным: вместо широкоплечего красавца Вадима ее приглашает на танец этот похожий на больного журавля компьютерщик.
Потоптавшись рядом с веселящейся из последних сил Леной, он вдруг резко развернулся и пошел в зал.
– Вот здорово! – горько поджала губы Лена. – Даже этот слинял.
В понедельник цветов не было. Вадим уехал в командировку. Лена откровенно грустила и постепенно вливалась в коллектив. После дебюта на юбилее переводчица перешла в категорию «своя в доску» и уже не сидела за столиком одна.
На улице резко теплело. Зима безвозвратно утекла в люки, а на душе радостно щемило от предвкушения чего-то большого и светлого. Лена ждала возвращения коммерческого директора, как ребенок ждет Нового года: с восторгом и замиранием сердца. Она не забыла горечи последних месяцев, но все еще надеялась, что ее третий мужчина будет другим.
Неделя проползла, как беременный удав. Дни тянулись бесконечно долго, Вадим пропал, а Лена уже просто бредила его голосом, его улыбкой, воображая себя то принцессой в башне, то Золушкой, то Джулией Робертс в ожидании своего Гира.
В пятницу он так и не появился. Лена сидела в пустом офисе и грустно разглядывала сереющее сквозь жалюзи небо. Домой не тянуло, но ночевать в кабинете хотелось еще меньше.
Она медленно оделась и вышла в коридор. На лестнице маялся длинный тощий силуэт. При ближайшем рассмотрении это оказался Стас.
– О, а я думал, что все уже ушли, – как-то натянуто забормотал он.
Лена вежливо кивнула ему и бросила, проходя мимо:
– Заработалась я сегодня. До понедельника!
Она не оборачиваясь помахала рукой и ускорила шаг.
– Может, посидим где-нибудь? – прошептал Стас, но стук каблучков заглушил его предложение. Он обессиленно прислонился к стене и зло пнул загудевшие перила.
Лена поехала в центр. Она брела вдоль ярких витрин, разглядывала людей, афиши, неоновые огни рекламных щитов и пролетающие мимо автомобили. Влиться в общий праздничный настрой никак не получалось. Она пыталась вызвать в памяти образ Вадима и улыбалась своим бесплотным мыслям. Внезапно она почувствовала мощнейший внутренний взрыв: зыбкие мечты перетекли в реальность, запутавшись в многоголосом шуме толпы и резко выдернув из него золотую нить его голоса.
Вадим стоял у пронзительно желтого такси и разговаривал по телефону. Ленино сердце забилось, перекрывая дыхание и заглушая все звуки. Она поняла, что сейчас просто побежит и повиснет у него на шее. Пусть думает про нее что угодно, но не оттолкнет же!
Ее останавливало только одно: он был каким-то чужим. Словно любимую ею оболочку натянули на кого-то другого. В его глазах, жестах была нежность, та, которую она столько раз видела во сне, но что-то было не так. Уже через мгновение она поняла, в чем дело. Все это счастье адресовалось не ей, а высокой брюнетке, вылезающей из такси.
– Анюта, что ты так долго! – ласковый баритон наотмашь хлестнул Лену и нежно обвил его стройную спутницу.
«Вот и все». Лена была выжата как лимон. До последней капли.
Она не помнила, как добралась до дома, как разделась. Ее лихорадило все выходные. Вероника Федоровна робко суетилась вокруг замкнувшейся в себе дочери и поила ее чаем с малиной. К вечеру воскресенья температура спала, а в понедельник бледная и измученная Лена уже сидела в своем кабинете. Судьба не просто повернулась к ней спиной, а еще и отвесила унизительный пинок, мерзко хихикнув для закрепления эффекта.
Однажды на обеде к ней подсела Марина. Они долго говорили ни о чем, Марина явно на что-то намекала, но Лена с некоторых пор перестала вникать в смысл разговоров, не относящихся к работе. Она только вежливо поддерживала беседу ничего не значащими репликами. В какой-то момент до Брусникиной дошло, что сотрудница категорически не воспринимает суть беседы:
– Слушай, зайди-ка ты ко мне в конце дня в кабинет. Разговор есть. Слышишь?
– А? Да, зайду.
– Ко мне. В кабинет, – на всякий случай чуть ли не по слогам повторила Марина.
– Зайду, зайду, – Лена посмотрела на нее вполне вменяемо. – Я же не глухая.
Накануне к Брусникиной пришел Миша.
– Марина, ты про Стаса в курсе? – это был скорее не вопрос, а утверждение.
– Естественно, – степенно кивнула она. – Ты посплетничать пришел?
– Я за помощью. Все. Кранты. Я один никак не могу. У него же крыша едет. Ты за боевым духом сотрудников следишь?
– Стараюсь.
– Так вот наш сисадмин этот самый дух испустил. Ясно?
– Не совсем, – Марина начала перекладывать бумажки на столе. Разговор был неприятен, поскольку сплетничать она не хотела, тем более с болтуном Мишей.
– Увольняться он надумал.
Брусникина заволновалась. То, что Стасу нравится Лена, знали уже все. Сначала он сменил рваные джинсы на брюки, а мятые бесформенные хламиды на более-менее приличные джемпера. Потом он вместо обычных опозданий начал приходить на работу раньше всех, веселя охранников маленькими букетиками, старательно упрятываемыми за пазухой. Затем эти букетики были обнаружены у дверей новенькой переводчицы. Офис взволнованно следил за развитием событий, которые никак не желали развиваться. Сначала осторожно, а затем более навязчиво сердобольные девушки в присутствии Лены нахваливали то профессиональные, то человеческие качества компьютерщика. Затем они стали заводить разговоры на тему его семейного положения и моральной устойчивости. Но Лена снова не реагировала.